Две части одного

Певец останавливается, пропуская музыкантов вперед: гитарист крутит гитару, быстро перебирая пальцами струны, создавая ритмичную музыку. Ударник бьет по барабанам в несколько секунд. Скрипач помогает собрать музыку воедино.

Наклоняя голову внизу, смотрю на Рейвена. Он расслаблено качает головой под музыку.

– Вы готовы? – группа готова перейти к новой песни, зазывая народ петь вместе с ними.

– Готовыыы, – во весь голос кричат зрители, и я вместе с ними. – Даааа

– Каюттууу,– из зала выкрикиваю название их самой популярной песни, и начинают петь раньше, чем сам солист. Он опускает микрофон чуть ниже, чтобы зрителей было слышно лучше.

– Скреблаасьь скука о тебе, мешаяя жить простому мооряяякуу. И даааже бушующие волны, не помогали сеердцуу не скууулить.

Рейвен опускает меня на ноги, обнимает за талию и прижимает к себе сильнее. По бокам давят другие люди, и он уберегает меня от давки. Певец подхватывает народ и возвращает свою песню себе.

– Я не любитель сопливых песен, – слова Рейвена влетают в мои уши вместе с громкой музыкой.

– Я еще, какой любитель, – кричу я и широко улыбаюсь.

– Пой, у тебя прекрасный голос, – он продолжает смотреть на сцену, не опуская взгляда с прыгающего певца.

– Спасибо, – говорю я и касаюсь его острого локтя.

– Ты доолжнаа зааайти ко мне в каютуу, толькооо нет тебя.

Я начала подпевать ещё громче, перекрикивая других людей. Песни переходят с одной на другую слишком быстро, не успеваешь насладиться одной, как на сцене играет следующая композиция.

– Поозвоонии, а нету связиии. Прииходи, а нетууу сиил, – все начинают прыгать, высоко задрав руки. – И зачем мне телееефон тооогда? И зааачем я полюбил теебя?

– Спасибо любимые наши поклонники, вы делаете нас счастливыми, но нам пора покинуть вас, – вдруг сообщает солист «Лакки». Народ издаёт звуки негодования не готовые принимать их уход.

Я давно забыла о нахождении в этом зале Дарка. Со мной рядом был сильный мужчина, этого хватало, чтобы быть счастливый: хотя бы сейчас.

– Ради вас, ещё песню.

Все радостно начинают кричать название группы, выражая свою любовь к певцу.

– Ты моя зараааза, я твой антидот. Ты хотела славы, я хотел тебяяя, – последняя песня звучит куда громче предыдущих.

– Еще, еще, еще! – никто не готов отпустить любимый состав со сцены.

– Ноо славваа не дааетсяя просто тааак, и твоее телооо остааается без меняя.

Последняя нота была сыграна и они стали собираться. Солист поставил микрофон на стойку.

Встав в ширинку, группа на сцене поклонилась и задорно улыбнувшись, стала покидать сцену, уходя за кулисы по одному.

– Вы крутые,– фанаты кричат им вслед ещё пару секунд. И начинают медленно расходиться.

Из концертного зала, помещение превращается в клуб. Начинает играть танцевальная музыка.

Включается стробоскоп. И люди направляются кто на выход, кто в открытый бар, а кто так и остается танцевать.

Рейвен убирает руку с талии, но не отходит далеко.

– Ты пьёшь? – он задает вопрос, направляя взгляд то на дверь выхода, то на освещенную стойку бара.

– Бывает, – я с азартом гляжу на него. – Хочешь напоить меня?

Он выдыхает воздух из носа и ухмыляется.

– Ты и без этого очень послушная.

Между ног сладко заныло, приходится сжать ноги вместе. Чувствую себя окрылённой, хочу продолжать петь и отрываться. Хочется кричать и сходить с ума без остановки вместе с ним.

Он повел меня к бару и подвинул барный стул. Я с трудом залезаю на него и сажусь. Пытаюсь унять в себе бунтарку и успокоиться.

– Фух, ненавижу такие стулья, – начинаю ворчать я.

Он без труда садится рядом.

– Просто ты маленькая у меня.

У него? Он сейчас признал, что я кто-то для него? Хотя да, изначально он попался мне на пути, чтобы рассказать какую-то информацию. Значит я кто-то ещё до того, как узнала его. Только поменялся ли у меня статус в его отношении?

– Два махито и две стопки лучшего коньяка, – заказывает он у бармена.

– А мне не много?– я улыбаюсь.

– Ты должна рассказать мне.

Улыбка сходит с лица.

– О чем?

– Что за парень звал тебя у входа? – я вспоминаю о чертовски неприятном багаже прошлого.

Получив наш заказ, Рейвен залпом вливает в себя алкоголь и просит налить ему ещё.

Я делаю глоток мохито, сладкий, но горло все равно прожигает.

– И кто он? – он не отступает.

– Почему тебя интересует? – мне больно вспоминать. Больно говорить ему о своей прошлой жизни.

– Потому что я хочу знать, кто это, – непробиваемый.

***

Услышав ее имя, я не хотел обращать внимания, мало ли кто это может быть. Но услышав мерзкий мужской голос, я почувствовал, что должен обернуться.

Мы встретились с ним взглядом. Овальное лицо с слишком близко посаженными глазами. Карие, почти черные бесчувственные глаза, смотрели в спину Эмиле.

Противная смазливая улыбка, вызвала только одну эмоцию: стереть ее, с его лица.

Эмиля стала идти быстрее и тащить меня за собой, ее тело сильно напрягалось тогда, и ее напряжение перешло мне. Оскорбив ее, он задел меня: я этого не позволю.

Она не хотела его видеть, и я должен знать почему. Но не хотел портить вечер. Я дождался конца концерта. И посадил за бар, в то место, где рассказывать будет проще.

Она влила в себя почти весь стакан коктейля и тихо, почти шепотом заговорила:

– Это… – она снова молчит.

– Говори! – я рычу, почти переходя на крик.

– Мой бывший.

Я слышу свое дыхание, хрипение становится громче. Пытаюсь подавить ревностную эмоцию.

– Дальше, – требую я.

– Что ещё?

Она не хочет говорить, что-то сильно ее тревожит.

– Почему вы расстались, почему ты не захотела даже посмотреть в его сторону? Эмиля говори всё!