Страница 4 из 4
***
- Кино - заведение босяцкое.
***
О своих работах в кино: "Деньги съедены, а позор остался".
***
- Сняться в плохом фильме - все равно что плюнуть в вечность.
***
- Получаю письма: "Помогите стать актером". Отвечаю: Бог поможет!
***
- Когда мне не дают роли, чувствую себя пианистом, которому отрубили руки.
Глава III
Искусство, или Месса в бардаке
- Жемчуг, который я буду носить в первом акте, должен быть настоящим,требует капризная молодая актриса. - Все будет настоящим, - успокаивает ее Раневская. - Все: и жемчуг в первом действии, и яд - в последнем.
Раневская всю жизнь мечтала о настоящей роли. Говорила, что научилась играть только в старости. Все годы копила умение видеть и отражать, понимать и чувствовать, но чем тверже овладевала грустной наукой существования, тем очевиднее становилась невозможность полной самореализации на сцене. Оказалось, нет для нее ни Роли, ни Режиссера. Роль не придумали. Режиссер не родился.
***
Увидев исполнение актрисой X. роли узбекской девушки в спектакле Кахара в филиале Моссовета на Пушкинской улице, Раневская воскликнула: "Не могу, когда шлюха корчит из себя невинность."
***
Раневская хотела попасть в труппу Художественного театра. Качалов устроил встречу с Немировичем-Данченко. Волнуясь, она вошла в кабинет. Владимир Иванович начал беседу - он еще не видел Раневскую на сцене, но о ней хорошо говорят. Надо подумать - не войти ли ей в труппу театра. Раневская вскочила, стала кланяться, благодарить и, волнуясь, забыла имя и отчество мэтра: "Я так тронута, дорогой Василий Степанович!" холодея произнесла она. "Он как-то странно посмотрел на меня, рассказывает Раневская,- и я выбежала из кабинета, не простившись". Рассказала в слезах все Качалову. Он растерялся - но опять пошел к Немировичу с просьбой принять Раневскую вторично. "Нет, Василий Иванович,сказал Немирович,- и не просите; она, извините, ненормальная. Я ее боюсь."
***
Однажды, посмотрев на Галину Сергееву, исполнительницу роли "Пышки", и оценив ее глубокое декольте, Раневская своим дивным басом сказала, к восторгу Михаила Ромма, режиссера фильма: "Эх, не имей сто рублей, а имей двух грудей".
***
Осенью 1942 года Эйзенштейн просил утвердить Раневскую на роль Ефросиньи в фильме "Иван Грозный". Министр кинематографии Большаков решительно воспротивился и в письме секретарю ЦК ВКП(б) Щербакову написал: "Семитские черты Раневской очень ярко выступают, особенно на крупных планах".
***
В разговоре Василий Катанян сказал Раневской, что смотрел "Гамлета" у Охлопкова. - А как Бабанова в Офелии? - спросила Фаина Георгиевна. - Очень интересна. Красива, пластична, голосок прежний... - Ну, вы, видно, добрый человек. Мне говорили, что это болонка в климаксе,съязвила Раневская.
***
Охлопков репетировал спектакль с Раневской. Она на сцене, а он в зале, за режиссерским столиком. Охлопков: "Фанечка, будьте добры, станьте чуть левее, на два шага. Так, а теперь чуть вперед на шажок". И вдруг требовательно закричал: "Выше, выше, пожалуйста!" Раневская поднялась на носки, вытянула шею, как могла. "Нет, нет,- закричал Охлопков,- мало! Еще выше надо!" "Куда выше,- возмутилась Раневская,- я же не птичка, взлететь не могу!" "Что вы, Фанечка,- удивился Охлопков,- это я не вам: за вашей спиной монтировщики флажки вешают!"
***
- Приходите, я покажу вам фотографии неизвестных народных артистов СССР,зазывала к себе Раневская.
***
- Фаина Георгиевна! Галя Волчек поставила "Вишневый сад". - Боже мой, какой ужас! Она продаст его в первое действии.
***
- У Юрского течка на профессию режиссера. Хоть актер он замечательный.
***
"...Ну и лица мне попадаются, не лица, а личное оскорбление! В театр вхожу как в мусоропровод фальшь, жестокость, лицемерие. Ни одного честно го слова, ни одного честного глаза! Карьеризм подлость, алчные старухи! ...Тошно от театра. Дачный сортир. Обидно кончать свою жизнь в сортире. ...Перестала думать о публике и сразу потеряла стыд. А может быть, в буквальном смысле "потеряла стыд" - ничего о себе не знаю. ...С упоением била бы морды всем халтурщикам, а терплю. Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование полунищенки, терплю и буду терпеть до конца дней. Терплю даже Завадского" (Из записной книжки)
***
Раневская постоянно опаздывала на репетиции. Завадскому это надоело, и он попросил актеров о том, чтобы, если Раневская еще раз опоздает, просто ее не замечать. Вбегает, запыхавшись, на репетицию Фаина Георгиевна: - Здравствуйте! Все молчат. - Здравствуйте! Никто не обращает внимания. Она в третий раз: - Здравствуйте! Опять та же реакция. - Ах, нет никого?! Тогда пойду поссу.
***
- Доктор, в последнее время я очень озабочена своими умственными способностями,- жалуется Раневская психиатру. - А в чем дело? Каковы симптомы? - Очень тревожные: все, что говорит Завадский, кажется мне разумным...
***
- Нонна, а что, артист Н. умер? - Умер. - То-то я смотрю, его хоронят...
***
- Ох, вы знаете, у Завадского такое горе! - Какое горе? - Он умер.
***
Раневская забыла фамилию актрисы, с которой должна была играть на сцене: - Ну эта, как ее... Такая плечистая в заду...
***
- Почему, Фаина Георгиевна, вы не ставите и свою подпись под этой пьесой? Вы же ее почти заново за автора переписали! - А меня это устраивает. Я играю роль яиц: участвую, но не вхожу.
***
Узнав, что ее знакомые идут сегодня в театр посмотреть ее на сцене, Раневская пыталась их отговорить: - Не стоит ходить: и пьеса скучная, и постановка слабая... Но раз уж все равно идете, я вам советую уходить после второго акта. - Почему после второго? - После первого очень уж большая давка в гардеробе.
***
Говорят, что этот спектакль не имеет успеха у зрителей? - Ну, это еще мягко сказано, - заметила Раневская. - Я вчера позвонила в кассу, и спросила, когда начало представления. -И что? - Мне ответили: "А когда вам будет удобно?"
***
- Я была вчера в театре, - рассказывала Раневская. - Актеры играли так плохо, особенно Дездемона, что когда Отелло душил ее, то публика очень долго аплодировала.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.