Помрачённый Свет: Финал

Ферот поднял глаза к небу. Его взгляд прояснился, открыв всему миру тревогу и сомнения епископа. На осунувшемся лице блуждала полубезумная улыбка, а изо рта вырывались прерывистые выдохи – растерянный атлан смеялся шепотом.

– Ересь, – подвел итог он.

Однако, немного подумав о том, что ему как-то слишком просто далась мысль о собственном отступничестве от учения Света, Ферот понял – это просто не может быть правдой. Очевидно, во всем виновата усталость. Опять.

«Сперва надо разобраться с одержимым, – рассудил епископ, почувствовав себя намного лучше. – А затем я поговорю с кардиналом Иустином. Он моментально развеет мои сомнения… Впрочем, не буду отвлекать его по таким мелочам. Уверен, стоит мне выполнить миссию и немного отдохнуть, как все сразу же встанет на свои места».

Между тем отряд уже был готов продолжить преследование. Перед Феротом построились ровные ряды солдат, за которыми лежали аккуратно сложенные колышки, мешки с промасленной тканью, всевозможные котелки, меха, корзины с провиантом и прочее, что еще совсем недавно было лагерем. После гибели великанов-носильщиков людям пришлось оставить часть снаряжения крестьянам, а все остальное нести на себе. Это еще больше замедлило карательную экспедицию, но отказаться от поддержки опытных бойцов епископ не мог. Оказывается, вне стен Цитадели атлана повсюду поджидают опасности, а гатляуры вовсе не так совершенны в преследовании, как предполагалось. И Ахин вдобавок обзавелся шайкой нежити.

– Собрались? – недовольно проворчал Эберн. – Какие же вы медленные…

Эмиссар обладает удивительной способностью появляться из ниоткуда и так же внезапно исчезать. Его присутствие в отряде до сих пор казалось Фероту чем-то странным, но влезать в договоренности кардинала Иустина и гатляурского лидера Абелара епископ не собирался.

– Мы готовы выступать, – доложил Ирьян.

– Ночью от Вилбера весточка пришла, – буркнул Эберн, явно раздосадованный тем, что ему приходится выполнять функции секретаря разведчиков. – Он сказал, что надо взять еще чуть южнее.

– Логично, – бригадир пригладил пышные усы. – Продолжили бы мертвяки и одержимый идти тем же маршрутом, так вышли бы к полям, где их выследили бы в два счета.

– Гатляуры поймали бы его в два счета, как ты выразился, если бы у нас не было ненужного багажа, – эмиссар выразительно покосился на людей.

– И снова упустили бы? – хмыкнул Ирьян.

– В том была и ваша вина! Куда смотрели твои солдаты? Зачем нам дозорные из людей, которые ничего не видят дальше своего носа?!

– Однако вам зоркость не шибко-то помогла.

– Перестаньте, – Ферот положил руку на плечо гатляура. – В первую очередь в побеге одержимого виноват я. Недооценив способности противника, я подверг всех нас опасности. Впредь такого не повторится.

Эберн раздраженно дернулся, но промолчал, старательно показывая всем своим видом, что не намерен дальше препираться с жалким человечишкой. Ирьян этот посыл распознал вполне отчетливо. В вечно прищуренных глазах бригадира на мгновение промелькнуло что-то вроде снисхождения – мол, пусть светлейший господин потешится, мне не жалко. Страшно даже представить, какая буря разразилась бы, если бы эмиссар заметил его взгляд.

– Учитывая численность врага и возросшие силы Ахина, нам важна каждая боевая единица. Так что считаю ваш спор исчерпанным, – закончил Ферот, однако, немного подумав, добавил: – К тому же я бы и сам не смог поспеть за гатляурами.

– Это лишь подтверждает мои слова о ненужном багаже… – тихонько прошипел Эберн.

Епископ услышал каждое слово, однако не оскорбился, а наоборот – едва сдержал улыбку. Где-то его атланская сущность все же надломилась, и в эту трещину тут же ушли все тревоги и растерянность. Хотя сами проблемы и тяжелые мысли никуда не исчезли, но отчего-то Ферот начал чувствовать себя намного лучше с того момента, как ошибочно распознал в своих размышлениях ересь. Именно ошибочно. Несомненно.

И вновь отряд отправился в путь.

Пустота проселочных дорог и однообразие природы. Епископ наконец привык к местным видам, перестав сравнивать их с панорамой столицы, открывающейся из окон Цитадели. Но ему до сих пор не верилось, что это один и тот же мир.

Зато идущий чуть поодаль Эберн заметно оживился, оказавшись среди деревьев. Даже темная с рыжими подпалинами шкура не выглядела клочковато-вздыбленной из-за вечного раздражения эмиссара – шерсть лежала ровно, позволив лучам утреннего солнца играть на ней нежными бликами. Влажный блестящий нос жадно втягивал запахи травы и листьев, пылающих ярко зеленым цветом после продолжительных дождей, а на обычно недовольной кошачьей физиономии блуждала легкая полуулыбка. Вот кому свежий воздух явно пошел на пользу.

«Гатляуры… – глядя на эмиссара, Ферот в очередной раз отметил, что он весьма гармонично смотрится на фоне леса. – Тяжело же им дается жизнь в городе, если по-настоящему счастливыми они могут быть только вне него. Что ж, такова необходимость, от нее так просто не сбежать… Да, не сбежать… Сбежать…»

Епископ поморщился от резкой боли в висках, вспомнив о побеге одержимого. Вернулось чувство вины. Как можно было столь позорно оплошать? Ферот своими нелепыми распоряжениями и пренебрежением перечеркнул все успехи карательной экспедиции, из-за чего практически выполненную миссию пришлось начинать чуть ли не с самого начала.

Ахин смог парализовать великанов темными силами, а затем переключился на измотанных долгим преследованием и битвой гатляуров, помутив их рассудок и побудив к нападению на других созданий Света. Оба великана погибли, но самих гатляуров нашли в бессознательном состоянии – видимо, они не смогли перешагнуть через инстинкты даже под влиянием одержимого и потому не навредили членам своей общины, а просто впали в кратковременное подобие комы. К сожалению, никаких деталей ночного происшествия они вспомнить так и не смогли.

Во всей этой истории существует некое внутреннее противоречие, но, вероятно, лишь по причине неполноты картины произошедшего. К тому же неизвестно, на что именно способен одержимый. И какие еще сюрпризы преподнесет эта ошибка природы?

Поэтому, когда Ахин вновь будет пойман, первым делом Ферот попробует заблокировать его способности. Очевидно, у них есть предел, а сама сила черпается не извне, а изнутри слившейся сущности. Следовательно, наложив защитный оберег на человеческое тело одержимого, злой дух внутри него окажется в плену их единой природы, ибо он не сможет сопротивляться самому себе, а светлое начало не даст развеяться заклинанию оберега. Таким образом Тьма одержимости будет полностью парализована, а остатки Света не дадут Ахину умереть.

Пусть это лишь теория, но в ней практически нет изъянов. Впрочем, всегда можно просто прикончить жалкое отродье Тьмы. Однако если способ пробуждения темных сил действительно существует, атланы обязаны допросить и изучить Ахина, дабы воспрепятствовать повторению столь неприятных событий, подрывающих авторитет правительства Атланской империи.

Увы, проблема не только в силе. Одержимый обладает выдающимся для раба умом. Он образован, хитер, быстро принимает решения и с легкостью находит сторонников. Но удивительнее всего – его редкостная удача.

Сначала шайки головорезов объединяются и становится личной армией Ахина. Затем он терпит поражение, но умудряется сбежать. А ливень мешает гатляурам взять свежий след, не говоря уж про разбежавшихся бандитов, которые прикрыли отход лидера, наследив буквально повсюду!

Фероту пришлось немало поплутать, прежде чем он добрался до Могильника, где одержимый устроил восстание нежити и… вновь скрылся. Но на этот раз уже не бесследно. И с каждым днем гатляуры все увереннее и увереннее указывают путь. Скоро все закончится.

«А вот и посыльный от Вилбера, – епископ воодушевился, увидев приближающуюся к отряду прямоходящую кошку в кожаном доспехе. – Как-то рано. Значит, впереди что-то есть. Неужели догнали?..»

– Одержимый свернул на юг, – сходу доложил разведчик. – Если сделаем сейчас то же самое, то, скорее всего, перехватим его через полтора-два дня.