Страница 5 из 19
ДЕНЬ ВТОРОЙ
В комнатке снова было шумно, как на рынке древнего Гардгэна. Правда, сегодня никто не просил воды и не кричал так громко, как в прошлый раз. Да и толстуха не задыхалась. Кроме того, молчал Данкэн. Эта перемена в нем была настолько странной, что я даже не знал, радоваться мне или огорчаться. Когда подобные люди молчат, жди чего-то на самом деле необычного. А мне сейчас только на самом деле необычного не хватало - словно все, что случилось до того, было не "на самом деле необычным". Журналист сидел слева от меня и непрерывно смотрел в мою сторону. Я мысленно попытался разобраться: что же может быть не так? Надел что-нибудь броское? Да вроде нет. И не тот это человек, чтобы смотреть во все глаза на соседа лишь из-за того, что тот не так оделся. Тут бы в ход прежде всего пошел язычок, но - в этом-то вся странность! - писака молчал, как камни этих стен. Я повернулся, изрядно разозленный его взглядом, и намеревался выдать что-нибудь резкое и колючее, когда журналист испуганно вскинул перед собой руки и прошептал: - Молчите! - Что? - Умоляю вас, молчите! - повторил он, пристально глядя мне прямо в глаза. Если Данкэн хотел, чтобы я по его взгляду почувствовал всю серьезность сказанного, то он своего добился.- Молчите, я все вам объясню. Как только выйдем отсюда, я вам все объясню. Объясню, только молчите, умоляю вас! Кажется, он зациклился. - Сейчас полдень, господа, - сообщил нам, поднимаясь с каменного трона, Мугид. - Поэтому у вас есть время, чтобы немного отдохнуть и познакомиться с башней поближе - конечно, кто желает этого. - Можно вопрос? - Это был сухенький низенький человечек, сильно смахивающий на какого-то академика. - Слушаю вас, господин Чрагэн, - учтиво склонил голову повествователь. - Скажите, почему вчера мы внимали до позднего вечера, а сегодня сеанс закончился раньше? - Человечек погладил свою маленькую бородку, потом извлек из заднего кармана брюк носовой платок и промокнул блестящую от пота лысину. В комнатке было жарко. - Ответ прост. Видите ли, господин Чрагэн, дело в том, что каждое повествование похоже на отдельную историю. Ее нельзя разрывать и подавать конец день спустя после того, как вы воспримете начало. Это только повредит.- Интересно, что он имел в виду и кому может повредить "это"? Посему иногда наши сеансы могут длиться полдня, а иногда растягиваться на сутки. Все зависит от того конкретного эпизода, который я должен буду повествовать вам, чтобы во всей полноте описать историю ущелья. Слишком громко сказано. Не историю ущелья, а всего лишь ее малую часть. Правда, единственную, более-менее заслуживающую внимания. - Еще вопросы, господа? - оглядел каждого из нас повествователь. - Вы говорили о знакомстве с башней.- Это поднялась со своего места Карна. - А что именно здесь есть? На что вы посоветуете обратить внимание? - Она очаровательно улыбнулась и села. - Разумный вопрос, - довольно кивнул Мугид. - Но, господа, я не стану рекомендовать вам что-либо конкретное. Ходите везде, где вам заблагорассудится, и смотрите. Конечно, за исключением тех комнат, куда вход посетителям запрещен. - А каким образом мы узнаем об этом? - поинтересовался пожилой, с виду рассудительный мужчина в деловом костюме, с короткой стрижкой и гладко выбритым подбородком. Он сидел рядом с женщиной, чуть моложе его, с которой все время находился вместе,- видимо, с женой. - Узнаете, - неопределенно взмахнул рукой Мугид. - Ну что же... - сомневаясь, покачал головой вопрошавший. - Не переживайте, господин Валхирр, - успокоил его старик. - Вам с госпожой Валхирр не грозит заблудиться или попасть в какое-нибудь тайное место, каждый увидевший которое подлежит немедленному умерщвлению. Все будет в порядке. Господин Валхирр натянуто улыбнулся. Я мысленно покачал головой: лицезреть три совсем разные улыбки за столь короткий промежуток времени! И еще молчащий Данкэн. Весьма насыщенный день. Мугид снова оглядел нас, словно воспитатель - малышей, раздумывающий, выпускать их гулять или же не выпускать. Мне его взгляд, откровенно говоря, не понравился, но после вчерашних слов я вполне мог судить предвзято. - Ну что же, господа, - резюмировал наш повествователь. - Я прощаюсь с вами до ужина. Обедать, скорее всего, мы будем в разное время - когда кто пожелает. Просто приходите в Большой зал, а слуги позаботятся о вас. Впрочем, - добавил он, помедлив, - думаю, с ужином у нас выйдет точно так же. Поэтому до завтра, господа. Возможно, с некоторыми из вас мы сегодня не увидимся. Я пожелал, чтобы сказанное прежде всего касалось меня - совсем не хотелось лишний раз встречаться с этим человеком. На сегодня мне вполне должно было хватить Данкэна с его сумасшествием. Тот уже вцепился клещом в рукав моей рубашки и волок прочь из комнатки. Я только и успел бросить прощальный взгляд на Карну да вымученно ей улыбнуться. Кажется, она не обратила на меня особого внимания, увлеченно беседуя с толстухой и господином Чрагэном. Ну вот, еще одна улыбка. Просто день фальшивых улыбок! Только Карна во всей нашей компании и улыбалась открыто, без задних мыслей. Наверное. Данкэн стоял рядом, дрожа всем телом, словно загнанный конь. Не вызывало сомнений то, что он тяжело болен. Больше всего это походило на лихорадку, но я никогда хорошо не разбирался в хворях. Здесь для подобных целей должен быть лекарь. Позже спрошу у... да нет, не у Мугида - у слуг. Они наверняка знают. - Простите мне мое поведение, но вы долж... прошу, выслушайте меня. А до тех пор ничего не говорите. Полно, да Данкэн ли это?! - Пойдемте.- Он так и не выпустил рукав моей рубашки. Я подумал о том, что после сегодняшних приключений ее придется сменить - мятые рукава всегда вызывали у меня легкое отвращение. Стоило мне воздеть кверху брови и открыть рот, чтобы просто спросить, куда же он намеревается идти, как журналист побледнел и затрясся пуще прежнего: - Умоляю, молчите! Я отодвинул вопрос подальше, в самый темный уголок памяти, и поинтересовался у самого себя - с какой стати вообще все это делаю. Ответ оказался до банального прост: мне было интересно. Поэтому я пообещал себе сдерживаться и пошел вслед за Данкэном, ведомый им, словно хозяин - большой и непослушной собакой. К моему удивлению, наш путь лежал к входной двери. Журналист повернул ручку, и дверь открылась, обдав нас волной свежего прохладного воздуха. Кто-то из гостей оглянулся, чтобы выяснить, почему стало холоднее, но дверь за нами захлопнулась, позади остались тепло и уют гостиницы (весьма, кстати, относительный). - Так в чем же дело? - не выдержал я. Сильный ветер мгновенно растрепал волосы на голове и надул рукава рубахи. - Какого демона?.. - Помолчите! - умоляюще вскрикнул Данкэн. - Помолчите и дайте мне сказать! - Так говорите же! - прорычал я. Журналист уставился на меня выпученными глазами; в следующую секунду его словно прорвало. Он говорил примерно так, как барабанит по клавиатуре профессиональная машинистка. - Снова! Вы видите, это началось снова! Конечно, я сам виноват. Я довел вас. И ведь знал же, что делаю, но не продумал все до конца. И вот теперь - сызнова. Это началось с самого утра - помните, я не пришел на завтрак и ждал вас всех уже внизу. А знаете, почему я не пришел? Отнюдь не из-за того, что не был голоден или постился. Нет! Я просто не мог прийти. Слышите! Я проснулся рано утром, оделся, а потом подошел к двери комнаты с твердым намерением выйти оттуда и попасть в Большой зал. Что, вы думаете, со мной произошло? Я не мог двинуться с места! Да-да, я не шучу и не оговариваюсь! Я не мог двинуться с места. Но стоило мне только развернуться и направиться к кровати, как мое тело снова начало слушаться меня. Я попробовал еще раз выйти из комнаты. (Самое интересное, что этим утром я уже покидал ее, когда посещал отхожее место.) Прежде мне это удавалось, но теперь, как только я приблизился к двери, все мышцы мои снова отказались повиноваться. И так несколько раз. В это время пришел слуга и спросил, буду ли я завтракать. Кажется, я ответил что-то крайне грубое, но - поймите меня! - я был растерян и даже испуган. Мне совсем не улыбалось провести остаток своей жизни в этой растреклятой комнатушке. И вот тут-то я вспомнил наш вчерашний разговор. Помните, вы сказали: "надеюсь, за завтраком мы с вами не увидимся"? Я кивнул, но, кажется, журналист не обратил внимания. Данкэн тараторил как заведенный, и я уже начал догадываться, кто его "завел". - Вот в этом-то все и дело! В этих ваших словах! Они вынуждали меня оставаться в комнате. И теперь история повторяется снова: вы велели говорить, и я говорю. Я хочу остановиться, но не могу этого сделать. И наверное, не смогу, пока не закончу... Так вот, возвращаясь к сегодняшнему утру. Когда я догадался, в чем дело, я решил проверить свои предположения. Стоило только убедить себя, что я иду не в Большой зал, а вниз, чтобы дожидаться там остальных, - и тело оставалось послушным мне до тех пор, пока я не изменил свои намерения. Я поэкспериментировал некоторое время, догадываясь, что уж его-то у меня предостаточно - вы как раз завтракали. Потом я все-таки спустился на первый этаж и стал ждать там. Дальнейшее вам известно. Он замолчал и облегченно вытер лоб. Хотя здесь, на площадке, было холодно, Данкэн за время своего монолога изрядно вспотел. Я медленно отошел к парапету, не зная, что и сказать. Разумеется, я ни секунды не верил в то, что способен управлять другими людьми при помощи слов. В конце концов, раньше этого никогда не случалось, так с какой же стати такой способности появиться теперь? Но и обвинить Данкэна во лжи я не мог. Потому что он не лгал. И не разыгрывал меня. Он говорил правду и искренне верил в то, о чем говорил. Другой вопрос: что же случилось с ним на самом деле? Мысль о самовнушении я отбросил сразу. Не тот Данкэн человек. Но что же тогда?! Я не знал. И если честно, не особенно желал выяснять. Мне хватало забот и помимо всех этих новооткрывшихся сверхъестественных способностей собственного организма. Журналист несмело кашлянул за моей спиной, а потом осторожно спросил: - Ну что? Я пожал плечами: - Не знаю. Вы уверены в том... Глупости. Конечно, он уверен. - Может быть, это действует только на меня? - предположил журналист. Я вздрогнул от резкого дуновения ветра и покачал головой: - Вряд ли. Вряд ли все это вообще может быть на самом деле. Данкэн вздохнул: - Не верите. - Верю. И все-таки этого не может быть. - Если желаете, давайте проверим, - предложил он с еле заметной дрожью в голосе. - На ком? - поинтересовался я. - И зачем? Ну последнее-то понятно. Но вот на ком? - Хорошо, - кивнул Данкэн. Он встал рядом со мной у парапета и перегнулся наружу, словно его тошнило. Да, наверное, примерно так он себя и чувствовал в тот момент. - Хорошо. А что предлагаете вы? - Не знаю, - ответил я после долгого молчания. - Давайте подождем и посмотрим. - На что?! - взорвался он. - На что посмотрим?! - Не знаю.- Кажется, я сегодня был крайне неоригинален. - Пойдемте-ка лучше внутрь, пока мы еще не превратились в две ледяные статуи. Вдруг у Мугида нет ледоколов? Данкэн повернулся к двери, и, когда наши взгляды на секунду пересеклись, в его глазах я заметил страх. Интересно, а что отразилось в моих?.. Внутри было тепло и пусто, только эхо далеких голосов бродило где-то высоко, у самой крыши. Со второго этажа ощутимо тянуло запахом съестного. - Ну что, прогуляемся по гостинице и осмотрим местные достопримечательности? Все равно ведь делать нечего. - Здесь я вам не компания, - покачал головой Данкэн. Правда, эти слова он произнес с некоторой долей настороженности, словно боялся, что я стану возражать. - Напомню вам, что еще не завтракал сегодня. Так что - коль вы не против - пойду предаваться чревоугодничеству. - Он помолчал и тихо добавил, больше для себя: - Если кусок в горло полезет. - Приятного аппетита. Поговорим после ужина. Журналист молча кивнул и отправился наверх. Я проводил его взглядом и подумал, что отныне связан с этим человеком, хочу того или нет. Он, кажется, тоже чувствовал нечто подобное - пускай и неосознанно. Проклятье! Осложнения на каждом шагу! Нужно было, наверное, идти к себе в номер и заняться тем, ради чего я сюда и приехал, но после разговора с журналистом делать этого совсем не хотелось. А хотелось просто пройтись и поразмыслить над всем, что случилось со мной за последние два дня. Я стал бродить по первому этажу, разглядывая висевшие там гобелены и прислушиваясь к голосам наверху. Кто-то восторженно восклицал: "Взгляните, вы только взгляните на это!", а другие вторили: "Какая красота!" Первый голос, похоже, принадлежал толстухе с крашеными волосами, остальных я не узнал. Карны, кажется, среди них не было. Жаль. Она - единственный человек, от чьего общества я не отказался бы сейчас. Хотя мне необходимо было одиночество, чтобы разложить все происходящее по полочкам. Сунув руки в карманы и порождая своими шагами гулкое эхо, я бродил по периметру первого этажа и размышлял о словах Мугида. Что он имел в виду? Подобные вещи не говорят просто так, да и старик не похож на тех, кто склонен к мистификациям и подпусканию тумана. Впрочем, мистификаторы и не выглядят таковыми. В этом-то вся соль. Но если поведение Мугида тревожило меня, то рассказ Данкэна вызывал недоумение. Что же происходит в этой проклятой гостинице? Хинэг предупреждал меня, что я не первый, кто получил подобное задание. И все его проваливали. Почему? Ведь сюда посылали не людей с улицы. Может быть, каким-то образом влияют повествования? И Данкэн - всего лишь жертва такого влияния? Скажем, в его сознании я каким-то немыслимым образом приобрел качества Пресветлого. А именно: способность голосом заставлять людей повиноваться. Если учесть то, что с самого начала журналист был склонен к встрече с чем-нибудь тайным и опасным... И все равно, такая гипотеза притянута за уши. Что-то другое? Но что?! Ответа не было. Единственный вывод, к которому я пришел, пока размышлял: нужно попытаться проникнуть в закулисную жизнь "Башни". Тогда я смогу выяснить, что же таится за словами Мугида... а заодно, если получится, решить проблему с Данкэном. Но, конечно, не следует забывать о своих непосредственных обязанностях... Сделав почти полный круг и изучив некоторое количество гобеленов, я обратил внимание на то, что один из них отличается от прочих: нижние края полотнища свободно покачивались в воздухе. Так, словно за ним дверь. Как раз то, что мне нужно,- закулисная жизнь "Башни". Загобеленная. Я осторожно посмотрел по сторонам, чтобы убедиться: рядом никого нет. Потом приподнял гобелен за краешек и обнаружил за ним каменную плотно пригнанную дверь. На уровне глаз в камне был выбит знак: молния, скрестившаяся с клинком. Когда-то давно это означало предупреждение, хотя сейчас я не мог вспомнить, о чем же именно предупреждали подобным образом. Я колебался всего лишь мгновение, а потом налег плечом на дверь изо всех сил. Шансов на то, что ее оставили незапертой,- никаких. Но она была незаперта! Я счел это знамением свыше и проскользнул туда, осторожно опустив гобелен за спиной. Дверь отпиралась внутрь, и поэтому я не стал закрывать ее - снаружи видно не было, а туда, где оказался я, проникало хоть немного света. Вполне достаточно, чтобы сориентироваться. Я находился в просторном помещении с высоким потолком. Отыскав на ощупь карманный фонарик, отрегулировал луч света: сделал тоньше и длиннее. Не хотелось бы, чтобы заметили снаружи. Луч высветил зал, пол которого покрывали крупные плиты, а стены и потолок оказались высечены прямо из камня. Я находился в той части башни, которая примыкала к скале, так что в этом не было ничего удивительного. С потолка свисали клочья паутины, а в щелях между плитами копошились мокрицы и еще какие-то мелкие твари. Как только зажегся фонарик, они поспешили спрятаться в своих убежищах и теперь осторожно поводили усиками - это порождало гигантские фантасмагорические тени. В дальнем углу всполошенно забегала мышь, потом юркнула в дыру и затаилась. Я пригляделся. Дыра, в которой скрылась хвостатая, была пробита в нижней части еще одной двери: высокой, двустворчатой, находившейся справа от входа в зал. Осторожно ступая по влажным плитам и морщась от затхлого воздуха, я направился к этой двери. На ней был выбит точно такой же знак: скрещенные молния и меч. Только, в отличие от предыдущей, эта дверь не открывалась. Я как следует налег на нее плечом, но так ничего и не добился. Неожиданно в зале стало светлее, а прямо на меня упала, упершись головой в потолок, чья-то огромная тень. Я вздрогнул и резко обернулся, взмахнув фонариком, как саблей. В дверном проеме, через который я проник сюда, стоял человек. Он ничего не делал, просто стоял, сложив на груди руки и загораживая собою проход. Какого демона! - Кто вы? - спросил я, предпринимая отчаянные попытки придать голосу твердость и уверенность. - Что вы здесь делаете? Фигура пошевелилась: - Полноте, господин Нулкэр. Давайте не будем разыгрывать сцену из дешевого фильма ужасов. Мне показалось, что с плеч свалился тяжеленный рюкзак, доверху набитый булыжниками. Конечно, а что я себе представлял? Какого-нибудь страшного монстра, который накинется на меня и станет пожирать живьем? А это всего лишь старый Мугид заглянул на огонек. Вот только... Вот только снаружи вряд ли можно было заметить, что дверь за гобеленом открыта. Всего-то! - но я почувствовал, что рюкзак с булыжниками вернулся на прежнее место. Убьет и оставит тело здесь, и никто так никогда и не узнает, что же со мной случилось. - Будьте так добры, опустите свой фонарик, - попросил повествователь. Свет бьет мне прямо в глаза. Я сделал так, как он просил. - Удивительно, - заметил Мугид, - все гости восхищаются коллекцией древнеашэдгунского фарфора, а вы, господин Нулкэр, здесь, в одиночестве, исследуете заброшенные комнаты башни. Вам настолько претит общество других людей? - Нет, - ответил я, понемногу восстанавливая душевное равновесие. Просто мне показалось, что здесь интереснее, чем там. В этом все дело. Повествователь кивнул, словно что-то подобное он и ожидал услышать. - И все же я вынужден просить вас выйти отсюда, - заявил он бесстрастным голосом. - Это одно из тех помещений, где запрещено находиться гостям. - Почему же? - Я попытался изобразить простоватую улыбочку - кустарная работа. - Прежде всего потому, что так велят правила. Ну и, кроме прочего, этот зал находится в аварийном состоянии. Вы ведь не желаете, чтобы потолок рухнул на вас в то время, как вы будете пытаться взломать наглухо запертую дверь? - Не желаю, - согласился я. Чушь, конечно. Сюда нужно внести пару ящиков динамитных шашек, чтобы обрушить потолок. И мы оба это знаем. - А кстати, что находится за наглухо запертой дверью, господин Мугид? Не просветите? - Выход, - глухо ответил он. - Выход наружу. Тоннель, который ведет к долине Ханха. - Ясно, - сказал я, сдвинувшись наконец с места. - Спасибо за информацию. - Не за что. Приблизившись к старику, я протиснулся мимо него наружу; Мугид стал запирать дверь. Не знаю, откуда он взял ключ и почему раньше дверь в зал была открыта. И вообще... слишком уж многого я не знаю. - Вот так, - веско вымолвил он, опуская ключ в карман своего одеяния. Зловеще блеснули в ножнах, прикрепленных к нарагу, метательные ножи. Надеюсь, вы больше не станете рисковать своей жизнью. - Хоть бы таблички весили: "Посторонним вход воспрещен". - Думаете, поможет? - иронически поднял бровь Мугид. - Впрочем, я обдумаю это, господин Нулкэр. Спасибо за совет. И прошу вас, помните о моем. - Если бы я его еще понимал, господин Мугид... - вежливо поклонился я. - Вы понимаете его, господин Нулкэр, - с нажимом произнес повествователь. - Впрочем, если вам угодно, делайте вид, что нет. Он ушел, и опять последнее слово осталось за ним. Куда же направиться теперь? Обедать мне не хотелось, зато возник интерес к истории ущелья. Только что я прикоснулся к чему-то, почти проник в тайну, и только появление Мугида помешало мне докопаться до этого существенного "чего-то". И сие каким-то образом было связано с тем, что произошло несколько сотен лет назад. В "Башне" ведь, кроме коллекций древнего ашэдгунского фарфора, должна быть и библиотека, верно? Может, там я отыщу ответы на свои вопросы. Я поднялся на второй этаж и нашел слугу. Он подтвердил, что да, библиотека в гостинице имеется, - и вызвался отвести меня туда. Библиотека располагалась тремя этажами выше и занимала две небольшие комнаты, заставленные книжными стеллажами по самый потолок. Причем в большей степени на стеллажах хранились не современные книги, а старинные свитки и фолианты, на удивление хорошо сохранившиеся в круговерти веков. Пахло там не старой плесневелой бумагой, а полевыми цветами и немного персиками - я такого совсем не ожидал. Несколько тяжелых столов и удобных кресел располагались рядом с узкими, как и во всей башне, оконцами, но на каждом столе было по лампе, так что посетитель не рисковал испортить себе зрение, разбираясь в иероглифах древнеашэдгунского. Слуга отдал мне ключи от библиотеки и пожелал приятного чтения, после чего удалился. Странно, конечно, что они оставляют посетителей наедине с такими раритетами, но это их дело. Чье? Разумеется, владельцев гостиницы. А кстати, кто является этими самыми пресловутыми "владельцами"? О них ведь почти ничего не известно. Еще одна загадка "Башни"? Похоже. Хотя, скорее всего, это просто богачи, пожелавшие остаться в тени. Я взял в руки толстенный том в шершавой матерчатой обложке, озаглавленный как "Каталог". Здесь были перечислены все книги и свитки, имевшиеся в библиотеке, с указанием их местонахождения на стеллажах. Очень удобно. Ну-ка, посмотрим. "Боевые искусства древних ашэдгунцев" - не то. "Политико-экономическое состояние Хуминдара в первой половине..." - не то. "Феномен Пресветлых" - вот! - именно то, что нужно. Я мысленно поблагодарил Хинэга за то, то он в свое время настоял на обучении меня древнеашэдгунскому, и отправился на поиски "Феномена". Книга стояла под самым потолком, пришлось нести из другой комнаты стремянку. Взобравшись по шатким ступенькам, я стал искать нужный мне фолиант. Сначала проглядел его, потому что на корешке не было названия только причудливая вязь, характерная для прежнего Ашэдгуна. Теперь она стала чем-то вроде его символа и используется, пожалуй, даже чаще, чем нужно, к месту и не к месту. Но в конце концов я разобрался, что к чему, и спустился вниз, бережно прижимая к груди книгу. Что я надеялся найти в ней? Может быть, подсказку, как мне быть с Данкэном и как вообще объяснить случившееся с ним. Все-таки я считал, что журналист находится под влиянием повествования о Пресветлом. Ну... хотел так считать. А может быть, мне попросту нужно было от чего-то оттолкнуться. Сейчас уже сложно вспомнить. Итак, я раскрыл книгу в самом ее начале и углубился в чтение. "Династия Пресветлых правила на большей части континента-острова Ильсвура в течение нескольких сотен лет, начиная от воцарения на троне древнего Ашэдгуна Хрегана - первого из династии. Согласно легендам, после сражения у пролива Вааз-Нулг Хрегану была дарована исключительная возможность. Но прежде, чем переходить к детальному описанию самого феномена, расскажем о битве в проливе Вааз-Нулг. Понимание случившегося там приподнимет завесу над причиной таинственного дара, которого удостоился Хреган. Битва произошла в 237 году от образования Ашэдгуна. Ей предшествовала цепь событий, которые сыграли большую роль..." Ну, это можно пропустить. Я и так знал, что там произошло. Ну, по крайней мере, мне было известно то же, что и другим. А именно? А именно следующее: Хреган изначально был не более чем очередным правителем. Правда, стал он им после переворота в стране, но таких переворотов в те времена случалось по несколько десятков в столетие. А воцарившись на троне, основатель династии тоже не отличался особой оригинальностью: сменил прежних вельмож на тех, что были более лояльны к новому правителю, ввел новые свободы. И конечно же новые налоги. В общем, своеобразием не блистал. Таким бы, наверное, и остался в памяти потомков, но вот с опальными вельможами ему не повезло. У всех враги как враги, а у него - приверженцы Фаал-Загура. И не какие-нибудь там вшивые богопоклонники, а верховные жрецы. Короче, по пути к власти Хреган обеими ногами вляпался в... навозную кучу. Основательно так вляпался. А Боги в то время играли не последнюю роль в делах мирских. И пошли обиженные Хреганом жрецы к Фаал-Загуру плакаться в его волосатую грудь. Еще и переманили на свою сторону кучу народу, совершенно не имеющего никакого отношения к Богу Боли, зато имеющего зуб (и не один) на нового правителя. В общем, компашка сколотилась та еще. Короче говоря, собрались они все, стали жертвы приносить, молитвы всякие с завыванием читать - взывать к отмщению. Фаал-Загур, натурально, чихать на них всех хотел, но у него имелись свои интересы в этом деле - он и вмешался. Помог, чем мог, как говорится. В результате образовалось прегромадное войско, которое ломанулось всей своей мощью на Гардгэн. Но что удивительно! - разрушали они при этом не города и веси, а храмы - в основном храмы Оаль-Зиира и Ув-Дайгрэйса. Конечно, и про других Богов тоже не забывали. Непонятно, что стало причиной подобного хода со стороны Фаал-Загура. Легенды сохранились самые разные, и в каждой - своя трактовка. Некоторые утверждают, что он повздорил с Богами из-за того, что умертвили его жену Богиню Отчаяния. Злобная, говорят, была тетка. Потому что она не олицетворяла собой отчаяние, а несла его другим - это, согласитесь, совершенно разные вещи. А в других сказаниях говорится, что, мол, проигрался Фаал-Загур Богам в карты (или во что они там играют), а долг отдавать не желал и захотел таким вот злодейским нападением сразу все проблемы решить... А может, просто природа его пакостная взыграла - все-таки Бог Боли. Он и нес другим боль, пока его не остановили у Вааз-Нулга. Впрочем, Боги к тому времени со своим восставшим коллегой поделать уже ничего не могли, поскольку храмов у них почти не осталось, а следовательно, и сил, чтобы пребывать на земле воплощенными. Они небось и на небе едва удерживались. Еще бы чуть-чуть... Но до этого "чуть-чуть" дело как раз не дошло. Поскольку божественное божественным, а Хреган жить хотел на земле. Посему он собрал войско и подловил противника в том самом проливе Вааз-Нулг. Изрубил в капусту, поджег вражеские корабли и вообще дал волю своему правительственному гневу. Ну а заодно уничтожил почти всех приспешников Фаал-Загура. Не думаю, чтобы он это совершил из каких-то там высших интересов, просто так получилось, что они поставили себя по другую сторону крепостных стен. Но этим поступком Хреган спас остальных Богов, а те, как известно, умели человека так одарить, чтобы тот потом всю оставшуюся жизнь мучился: "Что это было - проклятие или благословение?!" Примерно так они и поступили с Хреганом. В "Феномене" этому было отведено несколько абзацев, написанных Высоким Слогом (как, впрочем, почти вся книга). "Сошедшие на землю Боги долго советовались между собой, как же быть со Спасителем.- Спасителем они величали Хрегана. А еще Избавителем и другими столь же оригинальными титулами. - И было решено, что дадут они ему то, чего пожелает сам Хреган. Был он вопрошен и отвечал: желаю, дабы род мой правил до скончания веков. Тогда вопросил у него Оаль-Зиир, каким же образом представляет себе это Избавитель. И ответил..." Короче, Хреган потребовал, чтобы Боги наделили каждого его потомка знаком, по которому того легко было бы отличить. Те пошушукались и нашушукали следующее: во-первых, править род Хрегана будет не до скончания веков, а до тех пор, пока не закончится время властвования нынешних Богов. Хреган махнул на это рукой (и прежде всего потому, что возражать всемогущим не рисковал - умный был мужик). А во-вторых, Боги решили, что знаком отличия для потомков Хрегана будет какой-нибудь дар, сверхъестественная способность. Они долго выбирали, что же именно, но выбрать так и не смогли. Каждый хотел подарить свое, но тогда вместо людей получились бы новые Боги, а старые были не настолько глупы, чтобы допустить подобное. Тогда пришли к компромиссу: потомки Хрегана награждались одним даром от одного из Богов, но каждый раз - от того, чья очередь дарить подходила к тому времени. Своеобразное решение проблемы! Но оно устраивало всех. ...Ну, пожалуй, за исключением тех самых потомков ведь никто из них не знал, что же достанется ему от щедрот Божественных. Может, способность проходить сквозь стены, а может - воспламенять взглядом предметы. И ее нужно было не просто демонстрировать (а без этого наследник имел не больше прав на трон, чем любой нищий в стране), а еще и привыкнуть к оной способности. Талигхилл вот, судя по всему, не привык. (Кстати, еще одна интересная деталь. Боги догадывались, что в новообразовавшейся династии мужчины смогут зачать и поболее чем одного наследника. А если каждому бастарду давать Божественную способность, оглянуться не успеешь, как в мире наступит неразбериха. Опять же, война таких претендентов на трон могла закончиться весьма плачевно. Поэтому Боги решили, что только первый законный сын или дочь правителя получает дар. В случае смерти дар обретает второй сын или ближайший родственник. Конечно, принимая такое решение, Боги взваливали на себя непомерные хлопоты, но обещание - не воробей...) А титул "Пресветлый" возник уже потом, видимо, по ассоциации. Фаал-Загур считался Богом тьмы, ну а его противники - соответственно Богами света. Дальнейшее ясно и трехлетнему ребенку. Я пролистал все эти страницы, посвященные истории возникновения династии и ее правления, удивляясь тому, что осталось нынче от древнего Ашэдгуна. Упадок начался еще до Талигхилла, но лишь при нем он проявился в полной мере. Например, сам наследник не верил в Богов и, даже когда принял правление страной, не избавился от этого неверия, вопреки немалым усилиям жрецов наставить правителя на путь истинный. Все остались с носами, а Талигхилл с собственными заблуждениями. Он в открытую признавал, что видит сны, но называл их не пророческими, а лишь "предвидческими". Можно подумать, это что-то меняло! В другое время (лет сто спустя) его вполне могли бы сместить, продолжай он отказываться от дара Богов - ведь именно на этом строилась вся система наследования власти. Но обстоятельства сложились так, что больше на тот момент править страной было некому - да никто и не хотел бы взваливать на себя то бремя, которое досталось Талигхиллу. А потом, после Крина, позиции Пресветлого в народе слишком укрепились, чтобы его можно было просто сместить очередным дворцовым переворотом. Да и не происходило таковых уже много лет, а без практики, как говорится... В общем, упадок веры в Богов ярко выразился именно во время правления Талигхилла. И очень скоро людям "аукнулось" соответственно. Уже внука Талигхилла сместили с трона, поскольку он (внук, конечно) не обладал даром. Да и откуда было взяться дару - Боги перестали властвовать, и династия Хрегана пресеклась. Все оказалось очень просто. Правда, иногда все-таки сверхъестественные способности проявляются - как это видно в случае с Мугидом. А древний Ашэдгун развалился. Его поглотил Хуминдар, в то время как раз поднимавшийся на ноги. Поглотить поглотил, но проглотить не смог, так как подпал под сильное влияние более ранней и сильной культуры Ашэдгуна. В результате две прежде враждовавшие страны стали одной, с политическим центром в Хуминдаре и культурным - в Ашэдгуне. Вот такие причудливые фокусы вытворяет со всеми нами время. Я как раз справился с историческим разделом книги и добрался до описания исследований этих самых "феноменов", то бишь сверхспособностей Пресветлых, когда меня отвлекли: - Весьма разумное занятие, молодой человек. Рядом со мной стоял господин Чрагэн. Не знаю, как он подошел так неслышно, но вряд ли мне это нравится. Господин Чрагэн заглянул через мое плечо в книгу и улыбнулся: - Подумать только! Вы решили узнать побольше о предмете, которому посвящены повествования! А знаете, глядя на вас, не скажешь, что вы способны на такое. - Как видите.- Я смущенно развел руками. "Академик" извлек на свет носовой платок и промокнул им свою лысину. Потом недоверчиво покачал головой и спрятал платок обратно: - Нет, как же можно иногда ошибиться в человеке! Вот смотрел я на вас и думал... Знаете, что я о вас думал? Я честно ответил: "Нет", догадываясь, впрочем, что это было необязательно. - Я думал, что вы обычный стиляга, попавший в "Башню" исключительно потому, что это модно. Чтобы потом, пыжась от сознания собственной значимости, бросать в разговоре между делом: "А я внимал Мугиду в ущелье Крина. Как, вы там не были?" - Простите, что разочаровал вас, - пробурчал я, задетый его словами. Конечно, именно подобное впечатление я и намеревался создать, но все-таки... - Нет-нет, - замахал руками "академик". - Это вы простите, что я так плохо о вас думал. Поддался, знаете ли, первому впечатлению. А оно, оказывается, бывает ошибочным. Простите великодушно. Я заверил его, что обид не держу, мы пожали друг другу руки и вынесли вердикт: не верь глазам своим. В смысле, не верь глазам господина Чрагэна. Потом он заметил, что уже давным-давно пора обедать и что знания - это великолепно, но без соответственной физической поддержки организм может выйти из строя раньше, чем... Короче, я поспешно кивнул и полностью согласился со всем высказанным и невысказанным. Потом поставил книгу на место и пошел вместе с "академиком" обедать. Право слово, так было намного проще, чем отказаться и выслушивать его поучительную (вернее, поучающую) болтовню о том, что "это вам кажется, а на самом-то деле вам очень даже хочется кушать". После обеда (который по времени больше напоминал ужин) я смог-таки отвязаться от господина Чрагэна и ускользнуть в свою комнату. В подобных условиях было нетрудно напомнить себе, что нужно ведь когда-то и работать. Я извлек диктофон, бумагу, письменные принадлежности и занимался этим весь вечер. В библиотеку я решил сегодня не возвращаться, потому что подозревал: "академик" может устроить там засаду. Заработался, поэтому ужинать спустился поздно и, ни с кем из гостей так и не повстречавшись, лег спать. К тому времени я, признаться, позабыл и обо всех странностях Данкэна, и о Мугиде - даже о Карне. Я думал о том, как бы выбраться отсюда невредимым и передать заказчику результаты своей работы. И еще я думал о том, на что потрачу деньги, когда получу их.