Страница 2 из 13
Проходя мимо висевшего на стене зеркала, Елена на секундочку остановилась, проверяя, все ли в порядке у нее с внешним видом. Секундочка растянулась на целых пять, потому что невозможно было не полюбоваться собой, такой стройной, красивой (чего стоили одни глаза, которые мама называла «небесно-голубыми»!). Кольнуло сожаление о давно остриженных волосах, но Елена привычно напомнила себе, что длинная грива, какой бы роскошной она ни была, старит, а короткая стрижка всегда молодит. Со стрижкой она в свои тридцать четыре (ах, подумать только – тридцать четыре!) выглядит на двадцать пять. Ладно – на двадцать семь, но ни годом больше! На прошлой неделе, когда они с сыном шли по улице, какой-то незнакомый мужчина, видимо, приезжий, сказал Роме: «Какая красивая у тебя сестренка!» Явно хотел познакомиться… Простодушный Рома поправил: «Это не сестра, а мама». Мужчина смутился. Елена потом шутила: «Ты мне всех женихов так отобьешь!»
Не отрывая взгляда от зеркала, она вздернула кверху подбородок, повертела им влево-вправо и вернула в исходное положение. Шея в порядке, значит – все путем. Ничто так не выдает возраст, как шея и руки. Но по поводу рук Елене еще рано было беспокоиться.
Колокольчик снова звякнул – «динь-динь-динь» – поторопись! «Неужели Сам приехал? – подумала Елена. – Тогда бы позвонили, Сам не любит приезжать без предупреждения…»
Принятые в городе правила хорошего тона требовали от директора заведения лично встречать высокопоставленных гостей. Не важно, что персонал, и без директора знавший, кто есть кто, окажет каждому положенное уважение, начиная с посадки за лучший столик и заканчивая скидкой. Важно, чтобы директор, она же хозяйка, вышла навстречу, поприветствовала, убедилась, что уважение дорогим гостям оказывается должным образом… И потом еще через полчасика надо появиться в зале и осведомиться, все ли в порядке. Иначе решат, что Гурбина зазналась, обидятся и начнут создавать проблемы. Самой Елене как владелице лучшей едальни в городе оказывалось примерно такое же уважение. В салоне красоты, в химчистке, стоматологической клинике и прочих местах к ней выходили хозяева-руководители. «Рады вас видеть, Елена Анатольевна! Только сегодня о вас думали! Проходите, присаживайтесь…»
– Рада вас видеть, гости дорогие… – певуче начала Елена, но тут же осеклась, потому что состав гостей был необычным, а выражение их лиц отнюдь не благодушно-приветливым, а деловито-сосредоточенным, стало быть, пришли не отобедать, а по делу.
Принятые в городе правила хорошего тона предписывали проверяющим предупреждать о своем приходе заранее. Нельзя обрушиваться на хороших людей внезапно, подобно Батыеву войску, наскочившему на Рязань, это не по-людски. В небольших городах тому, чтобы все было «по-людски», придается очень большое значение.
Гостей явилось восемь, и состав их был довольно внушительным, если не грозным. Длинный, как жердь, заместитель начальника управления Роспотребнадзора Гусев, круглолицая начальница отдела санитарного надзора Кулькова, похожая лицом и повадками на суетливого хорька начальница отдела защиты прав потребителей Ермакова, броская красавица-блондинка, начальница отдела эпидемиологического надзора Сараева, ее заместитель Дергунов, пытавшийся компенсировать свою молодость чрезмерно напыщенным видом, дородный и весь из себя основательный заместитель руководителя межрайонного следственного отдела Запрудин, знакомый Елене в лицо, но незнакомый по имени капитан полиции и корреспондент редакции «Рогачевские вести» Маша Щерба, девушка с лицом доверчивого ребенка и въедливостью старого следователя. Суммарный «должностной вес» пришедших превышал по значимости визит мэра города.
Сердце Елены тревожно сжалось. Сильнее всего ее обеспокоило присутствие Маши. Маша появилась в кафе «Старый город» впервые. Она предпочитала более современные заведения, такие, например, как клуб «For Sale», в обиходе называемый «Форсой», или бар «Джельсо-Мимо». И еще Маша не писала хороших статей и не делала дружелюбных репортажей. Она считала, что на «сиропе» (так Маша называла все благожелательные и нейтральные материалы) карьеры не сделать. Чтобы выдвинуться, надо разоблачать, разносить в пух и прах, опускать ниже плинтуса. Но в то же время Маша, как и все жители города, соблюдала общепринятые правила хорошего тона – писала свои разгромные статьи с разбором, задевала только тех, кого можно было задевать. Иначе ее журналистская карьера оборвалась бы на старте.
– Здравствуйте, – сказала Елена уже обычным тоном. – Слушаю вас.
За спинами гостей бармен Гена пытался что-то выразить активной мимикой. Морщил лоб, двигал бровями, стрелял глазами туда-сюда, но смысла его безмолвного послания Елена так и не уловила.
Гости вяло покивали, отвечая на приветствие. Затем Запрудин и Гусев переглянулись, решая, кому начинать разговор. Запрудин коротко дернул лысой головой, Гусев откашлялся и сказал:
– Мы к вам с проверкой, Елена Анатольевна. Остановите работу кафе и прикажите всем сотрудникам собраться в зале…
– Но… – Елена от удивления лишилась дара речи, ни одна проверка на ее памяти не начиналась подобным образом.
– Посетители могут спокойно доесть свой заказ. – Гусев перевел взгляд на угловой столик, за которым завтракали двое нездешних мужичков среднего возраста, не то откомандированные за кирпичом снабженцы, не то заезжие коммерсанты мелкого пошиба.
Других посетителей в кафе не было. Промежуток с одиннадцати до двенадцати часов считался «глухим» – завтракать поздно, обедать рано. Ежась под строгими взглядами пришедших, мужички в мгновение ока доели свой гуляш. Хлеб, которым были собраны с тарелок остатки подливы, они дожевывали уже на ходу. Гена тем временем сходил на кухню за поварихами и посудомойкой, а вернувшись, запер входную дверь и повесил табличку «закрыто».
– Это все? – довольно недружелюбно осведомился Гусев, глядя на сотрудниц.
– Все, – ответила Елена, уже успев взять себя в руки, и добавила: – Лето, вторник, клиентов мало. Официантки придут в час. А в чем, собственно, дело?
– Дело! – хмыкнул Запрудин, доставая из кармана пиджака мятый платок. – Дело определенно будет возбуждено, как только мы получим необходимые доказательства. По двести тридцать восьмой статье. Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности. Пока рисуется первая часть, но если здоровью пострадавших будет причинен тяжкий вред или кто-то из них умрет, будет вторая часть. А если умрут двое – третья. По ней законом предусмотрено лишение свободы на срок до десяти лет.
– Господи! – ахнула посудомойка Валентина Митрофановна. – За что нам такая напасть?
– Руки мыть надо, – сурово сказала Кулькова, хмуря выщипанные в ниточку брови. – А также овощи с фруктами и посуду. Чтобы не устраивать эпидемий!
– Дизентерия, – пояснила начальница эпидотдела Сараева в ответ на вопрошающе-недоуменный взгляд Елены. – Двое жителей Твери госпитализированы в инфекционное отделение первой городской больницы с диагнозом дизентерия. В прошлую среду они обедали у вас. У них даже чек сохранился.
Молодая, красивая и обеспеченная Сараева, муж которой занимался оптовой торговлей строительными материалами, могла позволить себе быть если не доброй, то хотя бы не слишком суровой. К тому же она являлась постоянной клиенткой «Старого города» с полагающимися ей по должности привилегиями – тридцатипроцентной скидкой и регулярными комплиментами от заведения. Все остальные, кроме не знакомого Елене капитана полиции, тоже заглядывали в кафе, бывшее на самом деле лучшим рестораном в городе, но нечасто, от случая к случаю.
Почему «Старый город» назывался «кафе», а не «рестораном»? Поначалу, когда бизнес только-только раскручивался, Елена остановилась на «кафе», желая привлечь как можно больше клиентов. Вывеска «ресторан» отпугивает многих предполагаемой дороговизной и необходимостью соответствовать статусу заведения. Чем писать на дверях: «У нас очень недорогой ресторан, и к нам не обязательно приходить в вечерних костюмах», проще назваться «кафе». Так и повелось. В период своего расцвета до семи часов вечера «Старый город» оставался кафе, а затем до закрытия превращался в ресторан. Скатерти, посуда и приборы заменялись на более дорогие, папки с меню тоже менялись, потому что расширялся ассортимент блюд, выходили на работу дополнительные официантки.