Страница 8 из 82
Тимур.
Готов стать трусом, ублюдком, последним ничтожеством, лишь бы получилось ее переубедить. Пусть злиться, ударит, кричит, только перестанет смотреть глазами полными боли. Я видел, как ее тело бьет мелкая дрожь, а из глаз, тонкими струйками, продолжали течь слезы. Эти слезы рвали мне душу. Перестань плакать, они раздирают меня на части. Прекрати, малышка. Я же не железный. Чувствую, как тебе плохо, что хочется самому застрелиться.
- Зачем ты так с нами? - еле слышно сказала она, сбрасывая мои ладони со своих плеч, смотря прямо мне в глаза.
- НАС нет и никогда не было, - резко ответил ей, смотря ей в глаза. Осмотрелся вокруг, убеждаясь, что нас никто не слышит.
Нужно было рубить, резко, одним махом, не оставляя ни малейшего шанса на надежду. Надеялся, что ТАК она поймет. Не станет ворошить прошлое.
- Ложь. Ты можешь сколько угодно врать, но я видела другу правду. Той ночью, - шептала она, так, чтобы слышал только я. А мне казалась, что она кричит. Ее смысл слов оглушал, заставляя сотрясаться от смысла сказанных слов.
- Не вынуждай меня снова уехать. Я уже жалею, что вернулся, - с силой сжал челюсти, чтобы не выдать своих эмоций.
Жалел, очень. Нужно, как можно быстрее покинуть родную страну, пока у меня еще есть силы на это. Едва увидев ее, меня стали мучать ломки. Хотелось отчаянно к ней прикоснуться. Сжать в своих объятиях, как раньше. Ни о чем не думая, просто вдыхать запах ее волос.
- Проваливай! Вместо того, чтобы любить друг друга ты сбежал. Убирайся! Это так по-мужски, - прошептала она, стукнув меня своим кулачком в мою грудь. Прикрыла глаза, тяжело дыша. Ее кожа стала совсем бледной, а ее веки трепетали, выпуская наружу прозрачные капли.
- Ты себе все придумала. Это не любовь. Это ошибка. Забудь, - прошептал я.
Поднял руку к ее лицу, вытирая слезы с щеки.
- Никогда. Ни за что. И я тебе не верю. Ты вернулся ко мне, - открыла глаза, накрывая мягкой ладошкой мою руку.
Прикосновение ее кожи к моей заставило меня резко одернуть руку, как он мощного разряда тока.
- Я вернулся по просьбе мамы. Через три дня я улечу. Не превращай эти дни в ад, СЕСТРЕНКА, - засунул свою руку в карман, ощущая, как кожа горит огнем, словно от ожога.
Да, я сейчас намеренно назвал ее сестрой, чтобы она наконец поняла, кто я. Брат. Что между нами глубокая пропасть, которую нам не преодолеть. Нельзя сближаться, даже если наши сердца кричат об обратном.
-Я больше не считаю тебя своим братом. Больше нет. Ты моя любовь и боль, - прорыдала она, притягивая меня к себе за футболку. Видно было, что мои слова ее убивали, ранили глубоко, смертельно. Но, именно этого я добивался, чтобы убить все ее чувства. Чтобы смогла избавиться от этого наваждения и продолжала жить дальше.
- Остановись. Нельзя, - убрав ее пальцы, отступил от нее на шаг. - Не хочу слышать.
Было больно слышать ее признания, и чувствуя тоже самое, не иметь возможности ответить взаимностью. Я любил ее больше жизни, своей извращенной неправильной любовью. Знал, что мне не излечиться и гореть в этом аду вечно, но не позволю ей жить в этих муках. Она достойна лучшего. Не со мной.
- Мне не стыдно говорить тебе об этом, - всхлипнула она, вытирая свои слезы дрожащими пальцами, указывающими, что она на грани.
- Прошу тебя, не усложняй. Держи лекарство и успокойся, пока тебе не стало плохо, - видел, как она тяжело дышит и понимал, пора прекращать этот разговор. Ее сердце слабое. Может не выдержать этих эмоций, моей жестокости, которую я обрушил на нее.
- Оно мне не нужно. Пусть станет плохо. Не хочу жить. Или с тобой или ни как, - оттолкнула мою протянутую руку с лекарством.
Глупая, упрямая, малышка, ничего не слышит. Как бы мне хотелось сказать, что без нее, мне тоже не жить. Последую за ней к самому дьяволу в преисподнюю, где буду гореть в пламени ада. Меня там давно дожидаются. Именно там мне самое место.
- Рина, пожалуйста, прекрати. Ты не можешь меня любить. Ты путаешь свои чувства с привязанностью. Ты никого не знала, кроме меня. Ни с кем не общалась. Вокруг полно парней, оглянись, - быстро приблизился к ней, обхватив ладонями ее плечи.
- Да, полно. Только люблю я тебя. А ты меня, - выдыхая, шепотом сказала она и улыбнулась сквозь слезы.
В висках громко пульсировало. Ее слова поражали, заставляли биться в конвульсиях мое терпение и выдержку.
- Малыш, прекрати, - шептал я.
- Тот малыш, которого ты знал, умер. Осталась только девушка, которая безумно скучала по твоим нежным губам.
Глубоко вздохнув, прикрыл глаза. Уже не в силах сдерживаться, прорычал в голос.
- Рина, мы с тобой брат и сестра. Этого уже не изменить. Я всегда тебя любил и буду любить, но как брат. Другого не может быть. Хватит! Остановись! - разжал свои напряженные пальцы, сглатывая ком, который подкатил к горлу от ее слов. - Нас нет и не будет. Никогда.
С силой вложил в ее руку таблетки и отошел от нее на шаг. Покачал головой, не сводя взгляда с нее глаз, окончательно потеряв способность говорить. Уже хотелось просто выть, крушить стены и просто сдохнуть от мысли, что это конец. Я сам поставил эту жирную точку, которая лишила меня рассудка.
Развернулся к ней спиной и сделав пару шагов услышал в спину:
- Я тебе не верю, Тимур. Все ложь, - крикнула она.
Ускорил шаг, и с силой сжал кулаки, чтобы не заорать во всю глотку. Подойдя к мотоциклу, резко подхватил улыбающуюся Лолу и усадил на своего зверя. Не обращая внимание на всеобщий смех и комментарии, завел мотор и резко сорвался с места. Плевать на всех. Было даже совсем не жаль использованную Лолу, которая ничего не подозревая, как похотливая кошка, терлась о мою спину. В голове была одна мысль, чтобы Рина не плакала. Только бы не лила по мне слезы. В детстве они действовали на меня, как серная кислота, разъедая мои нервы и выжигали из мозга всю решимость, заставляя непременно отступиться. Не в этот раз. Сейчас не тот случай. Я не мог поступить иначе. Не оглядываясь, под рев мотоцикла, удалялся подальше к чертовой матери. Выжимал на спидометре бешеную скорость, чтобы не успеть рассмотреть ее мокрые щеки. Мой зверь уносил меня все дальше, чтобы я не совершил еще большей ошибки, чем та, что до сих пор снилась мне ночами, мучая своими яркими картинками. Заставляла просыпаться в поту и рычать, что это все лишь сон, который никогда не станет явью.