Страница 22 из 104
В сумерках и спячке николаевского царствования университеты были теми оазисами культуры, которые не только "двигали науку", но и будили общественную мысль и нравственное сознание. Руководящую роль в этом отношении играл Московский университет. Среди московских профессоров наибольшей популярностью и влиянием на молодежь пользовался знаменитый "профессор-гуманист" Т. Н. Грановский (читавший лекции по всеобщей истории); он был учителем и воспитателем целого поколения русского образованного общества ("Влияние Грановского на университет и на всё молодое поколение было огромно и пережило его; длинную и светлую полосу оставил он по себе" (Герцен, Былое и Думы, 278). - К. С. Аксаков писал о влиянии Грановского: "он воспитывал своих слушателей; он поднимал их над обыденной жизнью в высшие сферы духа; он будил в них благородные движения и чувства; он образовывал и устремлял их силы... И вот почему эта всеобщая любовь к Грановскому"...).
Революционные события в Европе в 1848-49г. напугали правительство Николая I, и побудили его обратить сугубое внимание на русские университеты и принять особые меры для недопущения в них вольного духа. Даже гр. Уваров для этого времени оказался слишком {111} либеральным и был заменен на посту министра народного просвещения мрачным реакционером кн. Ширинским-Шихматовым.
Генерал-губернаторам было поручено управление некоторыми учебными округами и, следовательно, находящимися в них университетами. Выборных ректоров заменили назначаемые. Некоторые "неблагонадежные" предметы, как государственное право (иностранных держав) и философия, были исключены из университетского преподавания. Число "своекоштных" студентов в каждом университете (за исключением медицинских факультетов) было ограничено комплектом в 300 человек. Наконец, университетскому начальству было предписано иметь постоянный строгий надзор за преподаванием (Согласно инструкции 23 янв. 1851 г., ректор и деканы должны были ежедневно посещать лекции профессоров и "сличать" их с утвержденными программами, от которых не допускалось никаких отступлений. Стеснения, введенные в университетскую жизнь в 1849-51 гг., были отменены по вступлении на престол Александра II.).
В 1828 г. был издан новый устав гимназий. Гимназии были сделаны 7-классными (низшие три класса, по программе, соответствовали уездным училищам). В программу гимназического преподавания были введены закон Божий и церковная история, российская словесность и логика; философия, политическая экономия, технология и коммерция были исключены из программы. Упомянем еще, что в 1831 году было запрещено воспитание российского юношества (до 18 лет) заграницей, в виду "вредных последствий" "чужеземного воспитания".
{112}
3. Политическая оппозиция. Тайные общества. Декабристы.
Нашествие Наполеона "и с ним двадесяти язык" на Россию, превратившее в пепел "матушку-Москву" и закончившееся бегством и уничтожением "великой армии", вызвало широкое народно-патриотическое движение (Декабрист И. Д. Якушкин говорит в своих "Записках":
"Война 1812 г. пробудила русский народ к жизни... Не по распоряжению начальства жители при приближении французов удалялись в леса и болота, оставляя свои жилища на сожжение. Не по распоряжению начальства выступало всё народонаселение Москвы вместе с армией из древней столицы. По рязанской дороге, направо и налево, поле было покрыто пестрой толпой, и мне теперь еще помнятся слова шедшего около меня солдата: "Ну, слава Богу, вся Россия в поход пошла!" Каждый сознавал себя участником великого дела - защиты Родины".), а последовавшая затем война за освобождение Европы, приведшая русскую армию в Париж, вызвала в участниках великой борьбы "чувство своего достоинства и возвышенной любви к отечеству" (Фон-Визин). С другой стороны, долговременное пребывание заграницей ознакомило интеллигентные круги русского офицерства с идейными течениями, социальными отношениями и политическими учреждениями разных европейских стран, и вызвало (или укрепило) в них "вольнодумство" и либеральные настроения
("В походах по Германии и Франции наши молодые люди ознакомились с европейскою цивилизациею, которая произвела на них сильнейшее впечатление... многие из них познакомились в походе с германскими офицерами, членами прусского тайного союза (Tugendbund), который приготовил восстание Пруссии и содействовал ее освобождению, и с французскими либералами. В откровенных беседах с ними, наши молодые люди нечувствительно усвоили их свободный образ мыслей и стремление к конституционным учреждениям, стыдясь за Россию, так глубоко униженную самовластием" (Фон-Визин). - В феврале 1816 г. полковник барон Дибич в секретном донесении фельдмаршалу Барклаю-де-Толли писал: "Офицеры в прусской королевской гвардии открыто говорят, что никаких королей не нужно и что состояние мирового просвещения делает необходимым республики. Говорят, что в нашей армии распространяется такой же дух... и что подобные же выражения употребляют даже офицеры свиты вашего сиятельства".).
Возвратившись в Россию, офицеры победоносной русской армии нашли здесь аракчеевский режим, крепостное рабство, политическое бесправие и полицейский гнет, всевозможные злоупотребления власти, "повсюду царствующий произвол" (Фон-Визин).
{113} Когда (после событий 1820-21 гг.) окончательно восторжествовал курс "аракчеевщины" во внутренней политике и "меттерниховщины" во внешней, прежние чувства любви и преданности императору Александру, вождю России и Европы в борьбе с Наполеоном, сменяются в сердцах либеральных офицеров сначала разочарованием, а потом - прямою ненавистью или ожесточением ("Во всех членах Союза Благоденствия, - пишет Якушкин, - проявилось какое-то ожесточение против царствующего императора; и в самом деле он с каждым годом становился всё мрачнее и всё более и более отчуждался от России". - А П. Г. Каховский писал Николаю I из тюрьмы: "Император Александр много нанес нам бедствия, и он собственно причина восстания 14 декабря. Не им ли раздут в сердцах наших светоч свободы и не им ли она была после так жестоко удавлена не только в отечестве, но и во всей Европе?").
Не только внутренняя, но и внешняя политика Александра I в последние годы его царствования вызывала недовольство среди либеральных и патриотических кругов русского общества. Александра обвиняли в том, что он во всем отдает предпочтение иностранцам перед русскими, которых он презирает и унижает; национально-патриотическое чувство оскорблялось тем, что государь даровал конституционные учреждения присоединенным к России областям, Польше и Финляндии, но победительницу - Россию считал недостойною политической свободы. В общеевропейской политике Александр в 1820-21 гг., в полном согласии с Меттернихом, стремился подавить все революционно-освободительные движения. Когда в 1821 г. началось греческое восстание против {114} турецкого владычества, то все свободолюбивые элементы в Европе и в России горячо сочувствовали героической борьбе греков за независимость. Однако Александр, по внушениям Меттерниха, решительно отказался от какой-либо помощи греческим "мятежникам" и этим окончательно оттолкнул от себя все либеральные круги русского общества, и усилил в офицерских кругах революционные тенденции, "подогретые" европейскими событиями 1820-1821 гг.
Лица, возглавлявшие тайные общества второго и третьего десятилетий XIX века, были интеллектуальным цветом тогдашнего русского общества. Значительная часть из них принадлежала к кругам высшей аристократии и имела перед собою блестящую служебную карьеру. Среди участников движения не было стариков, но не все принадлежали к "зеленой" молодежи; было несколько человек средних лет, имевших уже генеральские и полковничьи чины. Среди декабристов были писатели и поэты - К. Рылеев, кн. Одоевский, Александр Бестужев-Марлинский, Вильг. Кюхельбекер; другие дали ряд научных и публицистических трудов (Ник. Тургенев, бар. В. И. Штейнгель,
П. И. Пестель, Г. С. Батеньков) и впоследствии - ряд ценных "записок" и воспоминаний.