Страница 31 из 74
Критики и читатели благосклонно приняли «Тараса». Сам автор назвал его «счастливой повестью». Пушкин признал произведение «достойным Вальтера-Скотта». Белинский как: «… эпизод из великой эпопеи жизни целого народа…высочайший образец идеала и прототипа!».
Писательский труд приносил автору малый доход. Все издавалось на собственные деньги. В июне 1834 года пришлось вступить в должность адъюнкта на кафедру истории С-Петербургского университета с жалованием 600 рублей в год.
Аудитория видела в новом преподавателе не историка, а литератора и оттого яблоку негде было упасть на его первой лекции. Среди почетных гостей был Пушкин и, якобы, Жуковский. Все ждали чудо, но «Сконфузился наш пасечник и лекцию, читал плохо и произвел весьма невыгодный для себя эффект. Этого впечатления не поправил он и на следующих лекциях», – вспоминал В.В.Григорьев. Этого следовало ожидать, знаний у Гоголя по истории средних веков явно не хватало. И.С.Тургенев, будучи студентом этого университета, вспоминал: «Мы все были убеждены (и едва ли мы ошибались), что он ничего не смыслил в истории».
Как ни старался Жуковский добиться для Гоголя звания профессора, этого не произошло, поскольку он … «не представил ни одного опыта своих знаний и таланта»,– из отказа министра просвещения Уварова.
В конце концов, поборов гордыню, и, видя неспособность к преподаванию, Гоголь написал прошение об отставке. «Я расплевался с университетом, и через месяц опять вольный казак. Не узнанный я взошел на кафедру и не узнанный схожу с нее», – из письма к Погодину от 6 декабря 1835 года.
Вслед за отставкой из университета, его уволили из Патриотического института, из-за того, что частые болезни нервов и желудка отвлекали от преподавания.
Несмотря на болезнь тела, Гоголь был в поиске новых тем для творчества. «Ух, брат! Сколько ко мне приходит мыслей теперь! Да каких крупных! Полных, свежих»,– радостно делится с Погодиным.
Седьмого октября 1835 года обращается к Пушкину с письмом: «…дайте какой-нибудь сюжет, хоть какой-нибудь смешной или не смешной, но русский чисто анекдот… духом будет комедия из пяти актов и, клянусь – куда смешнее черта… В «Ревизоре» я решил собрать в одну кучу все дурное в России, какое я тогда знал, все несправедливости, какие делаются в тех местах, где больше всего требуется от человека справедливости, и одним разом посмеяться над всем».
Через два месяца упорной работы, автор воскликнет: «Да здравствует комедия!» и представит готовый вариант на суд публики. Окончательная точка в «Ревизоре» поставлена лишь в 1851 году. Такой долгий путь к завершению говорит о высокой требовательности автора к слову и серьезному подходу к теме.
Премьера комедии состоялась 19 апреля 1836 года на сцене Петербургского Александринского театра. Роль городничего играл И.Сосницкий, Хлестакова – Н.Дюр, игрой которого автор был не доволен, как и пьесой. Сцена за сценой раскрывала характеры чиновников, раскрывалось подобострастие пред начальством, а заключительная сакраментальная фраза городничего, брошенная в зал, где сидели чиновники в вицмундирах с орденами на груди и «Аннами на шеях»: «Чему смеетесь? Над собою смеетесь»,– повергла орденоносцев в шок.
Занавес опущен. Пряча лица в воротники, в каретах от театра разъезжались хлестаковы, городничие, держиморды, сковозняк-духановские, добчинские, земляники…, увидевшие себя в зеркале отражения таланта Гоголя. Зеркало их не исковеркало, а отразило настоящие лица сильных мира. Власти боятся смеха над собою и не прощают насмешникам.
П.В.Анненков вспоминал о премьере: «…к четвертому акту смех становился робким, пропадал. Аплодисментов почти не было. Напряженное внимание… переродилось почти во всеобщее негодование, общий голос, слышавшийся по всем сторонам избранной публики был: это невозможность, клевета, фарс…».
Пресса не замедлила сказать свое слово. В «Северной пчеле» Ф. Булгарин утверждал, что «Ревизор» «…клевета на Россию …на злоупотреблениях административных нельзя основать настоящей комедии», в которой нет «… правдоподобия, натуры». За Булгариным, Сенковский в «Библиотеке для чтения», комедию назвал «грязным творением».
Были и другие мнения. «Пьеса имела успех колоссальный», – отозвался писатель И.И.Панаев. Поэт П.А.Вяземский: «Ревизор» имел полный успех на сцене: общее внимание зрителей, рукоплескания, задушевный и единогласный хохот, вызовов автора»… «герои «Ревизора» «более смешны, нежели гнусны»… «тут нет угнетения невинности в пользу сильного порока», «в замысле Гоголя не было ничего политического».
В.Г.Белинский воспринял комедию за «Превосходный образец художественной комедии… Какие надежды, какие богатые надежды сосредоточены на Гоголе! Его творческого пера достаточно для создания национального театра… который будет угощать нас не насильственными кривляньями на чужой манер, не заемным остроумием, не уродливыми переделками, а художественными представлениями нашей общественной жизни».
Судя по черновым рукописям, Пушкин тоже намеревался дать хороший отзыв о комедии, но смерть помешала.
Царь, после просмотра снисходительно заметил: «Досталось, всем, а больше всего мне». Однако, «Если бы сам государь не оказал бы высокого покровительства и заступничества, то, вероятно, «Ревизор» не был никогда игран или напечатан»,– писал автор комедии матери. С монаршего разрешения генерал Дубельт на рукописи комедии написал; «позволить». Вообще об отношении Николая первого и его семьи к Гоголю, будет сказано чуть позже.
В Москве 25 Мая 1836 года в Малом театре состоялась премьера комедии. М. Щепкин играл роль городничего, а Д. Ленский – Хлестакова. Автор присутствовал в зале и: «… сидел в театре скучный. О восторге и приеме публики я не заботился. Одного только судьи из всех бывших в театре я боялся, и этот судья был я сам. Внутри себя я слышал упреки и ропот против своей же пьесы, которые заглушали все другие».
В силу своей щепетильности, подозрительности, гиперболизации собственного «Я», замечания критиков автор истолковал по-своему. Ему показалось, что все восстали против него. «Господи Боже! Ну если бы один, два ругали, ну и бог с ними, а то все, все»… Гоголь видит причину неудачи в том, что «Сказать о плуте, что он плут, считается у них подрывом государственной машины. Сказать какую-нибудь только живую и верную черту – значит, в переводе опозорить все сословие».
Позже Николай Васильевич напишет В.А.Жуковскому: «Появление книги моей разразилось точно в виде какой-то оплеухи: оплеуха публике, оплеуха друзьям моим и, наконец, еще сильнейшая оплеуха мне самому… Книга эта отныне будет лежать на столе моем, как верное зеркало, в которое мне следует глядеться для того, чтобы видеть все свое неряшество и меньше грешить впредь». Болезненная недооценка своих произведений даст повод в дальнейшем не только к отказу от их части, но и к расправе над вторым томом «Мертвых душ».
Несмотря на холод восприятия комедии в России, «Ревизор», без дозволения властей перешагнул границу империи и сделался популярным в Европе еще при жизни автора.
Гоголь – человек, который не мог жить стереотипами, ему необходима была их смена. Это касалось не только души, но и творчества. Для осуществления задуманного грандиозного полотна о российской жизни, «Мертвые души», он в июне 1836 года уезжает за границу, чтобы «размыкать тоску», накатившуюся с новой силой на истерзанную душу. Было писателю неполные двадцать семь лет.
Глава 4
Творчество на колесах
По словам Гоголя «Дорога всегда действовала на меня освежительно: и на тело и на душу». «Какое странное, и манящее, и несущее, и чудесное в слове: дорога! И как чудна она сама, эта дорога: ясный день, осенние листья, холодный воздух… Боже! Как ты хороша подчас, далекая, далекая дорога!… сколько родилось в тебе чудных замыслов, поэтических грез, сколько перечувствовалось дивных впечатлений”. Чем не поэма о дороге?
Из Женевы Николай Васильевич пишет М.П.Погодину: «Теперь передо мной чужбина, вокруг меня чужбина, но в сердце моем Русь, не гадкая Русь, но одна только прекрасная Русь».