Страница 17 из 20
– Прости меня, Марго. Иначе нельзя… думаю, ты все поняла… Забудь этого лотарингца, и все будет хорошо.
– А как я забуду это утро, Карл? – проговорила я с горечью.
– Довольно, Марго! – поморщился он. – Ты…
– Скажи нам спасибо! – резко перебила мать. – Мы желаем тебе только добра!
– Да, я чувствую это, матушка, – пробормотала я. – Сегодня просто как никогда.
– Ты еще смеешься над нами?! – снова выкрикнул Карл, вскочил и начал ходить туда-сюда. – Я знаю, откуда это! Это все влияние этих стервятников! Но ничего, я посчитаюсь с ними! Я знаю, что делать! Убирайся с моих глаз, Марго, немедленно, я не желаю больше тебя видеть!
– Немедленно? Так мне идти к себе без платья? – Я встала и направилась к дверям.
– Матушка, вы посмотрите на нее, это же законченная шлюха! Оставайся здесь!
– Одевайся. – Мать протянула мне платье. – И учти, что больше я не намерена терпеть твое поведение.
– Я тоже! Если ты не образумишься, я отправлю тебя в монастырь, я посажу тебя в Бастилию! – крикнул брат.
Я хотела уточнить, куда же все-таки попаду – в монастырь или в Бастилию, но не стала. Карл и так сам не свой от гнева. Если его хватит удар, я потом не прощу себе этого.
Я вернулась к себе совершенно потерянная. По лицам мадам де Кюртон и моих фрейлин поняла, что они все знают, – похоже, Анжу получил нашу с Гизом записку не без их помощи. Кто-то из слуг передал ее Ле Га, Ле Га – Анжу, Анжу – матери, а она – Карлу… Но я не собираюсь выяснять, кто именно в этом виноват. Это не важно, сейчас все равно ничего не изменишь…
Кардинал Лотарингский, разумеется, расскажет обо всем Анри. А мне с ним уже не увидеться? Нет, конечно, увижусь, только не сегодня.
Неужели Гизы теперь окажутся в опале? Впрочем, Карл не сделает против них никаких резких шагов – Гизы все-таки слишком влиятельны. Я надеюсь, что не сделает, – иначе получится, что я навредила тому, кого больше всего люблю. Как же быть? Как быть? И совета спросить не у кого… А что со мной будет теперь?
К счастью, в нашей семье нашелся один человек, который поддержал меня, – мой младший брат. Я совсем забыла про него, а он пришел ко мне днем.
– Эркюль…
Он грустно улыбнулся.
– Вы зовете меня детским именем?
– Хорошо, я буду звать вас Франсуа. Но неужели вы тоже против меня? Брат? – Я заглянула ему в глаза.
– Нет, что вы, Маргарита. – Он сел в кресло. – Да и мы не настолько близки, чтобы я мог судить вас. А в последнее время я так редко вас видел.
– Вы же знаете почему.
– Сестра, пожалуйста, простите меня, если я бестактен, но я хочу спросить вас: вы действительно любите герцога де Гиза? – выговорил Франсуа, и я заметила, что ему стоило больших усилий осмелиться заговорить со мной об этом. Он покраснел и добавил: – Не бойтесь, меня никто не подговорил выведать, что у вас на уме. Я спрашиваю просто потому, что…
Я чуть не заплакала.
– Франсуа! Ну что вы! Я верю вам, я даже представить не могу, что вы способны предать меня! – Я взяла его за руку.
– Маргарита, так вы правда его любите?
Я кивнула, и к горлу опять подкатили слезы. Франсуа озадаченно вздохнул и покачал головой.
– Да, теперь я и сам вижу… Это лучше, чем… Просто я думал, что…
– Что, Франсуа?
– Что вы с Анжу… Забудьте, это вздор…
– Франсуа, Анжу предал меня. И Гиза предал. Они ведь дружили в детстве, помните?
– Конечно. И оба терпеть меня не могли… Впрочем, сейчас это неважно.
Я встревожилась от его тона.
– Что случилось, Франсуа? Что-то случилось? С Анри?!
– Еще нет, Маргарита. Но завтра… завтра будет охота, и Карл хочет убить вашего герцога де Гиза. Чтобы все выглядело как несчастный случай. Я случайно узнал.
– Что?! – ахнула я и, видимо, сильно побледнела – брат вскочил с кресла и заглянул мне в лицо.
– Позвать кого-нибудь?
– Нет… – выговорила я. – Ни в коем случае. Надо срочно предупредить его! Я сейчас же его разыщу!
– Осторожнее, Маргарита. Кстати, я ничего об этом не знаю, понятия не имею. – Он посмотрел на меня своими большими серьезными глазами.
Я крепко обняла его.
– Франсуа, я никогда не забуду, что вы спасли Анри от смерти!
Псовая охота… Разъяренные собаки и люди гонят оленя. Чем дольше продолжается эта погоня, тем большей жестокостью разгораются глаза преследователей и тем меньше сил остается даже у сильного животного. Наконец олень, будучи не в силах бежать дальше, молит о пощаде, в его глазах блестят слезы – но в него вонзаются стрелы, на него набрасываются обезумевшие от ярости собаки и люди с ножами. Олень кричит, кровь хлещет из его сильной шеи, и он, обессиленный, опускается на землю… Представив это, я едва не потеряла сознание. Завтра на охоте мои братья подстроят несчастный случай. Это будет такое же подлое и безжалостное убийство, какое подстроили протестанты, чтобы избавиться от Франсуа де Гиза, отца Анри. Встретиться с Анри лицом к лицу, в честном поединке, не решился бы ни Карл, ни Анжу. Трусы! Чтобы отомстить, они готовы стать предателями, напасть на невинного человека со спины, не дав ему даже возможности защититься! Вот уж этого я не допущу!
Я немедленно отправилась разыскивать Анри. Встретиться с ним оказалось очень непросто – его родственники, боясь гнева короля, приняли все меры, чтобы Анри не попал под удар еще раз. Но недаром говорят, что любовь и смерть преград не знают.
Коридоры, ступени, в окне – дерево, которое напоминает мне тот парк, где мы встречались, и наши чудесные ночи, сейчас не время для слез… скорей же! Наконец-то. Анри!
Увидев меня, ты хотел что-то сказать, но не стал, просто молча поцеловал. О, что это был за поцелуй! Такой, словно мы целовались последний раз в жизни.
– Маргарита! Мне все рассказали. Если твой сумасшедший брат узнает, что ты опять со мной, он убьет тебя! Зачем сегодня? Надо было выждать хоть немного!
– Убьет, но не меня, Анри, а тебя! Уезжай отсюда! Завтра на охоте брат собирается тебя убить!
– Анжу?
– Карл! Он приказал кому-то… может, и Анжу тоже знает. Уезжай, беги немедленно! Ты не представляешь, какими страшными врагами могут стать мои братья!
Ты мрачнеешь.
– Что, серьезно?
– Еще бы – если я решилась встретиться с тобой сегодня! Они хотят подстроить несчастный случай. Анри, беги! Только скорее, умоляю тебя!
– Спасибо, Маргарита, я все понял. Иди, нас не должны видеть вместе. Береги себя! И помни, всегда помни, что я люблю тебя!
Ты обнимаешь меня, что-то говоришь. Торопливое прощание, поцелуй. До свидания. До встречи…
Я медленно возвращаюсь к себе, повзрослевшая на несколько лет, измученная переживаниями – и совершенно свободная от иллюзий. Анри, мой любимый, милый Анри! Чтобы иметь возможность хоть иногда видеться, надо расстаться. Беги, делай вид, что мы чужие, ухаживай за другой, влюбляйся, женись – делай что хочешь, только останься в живых! Останься в живых, больше мне ничего не нужно!
Любить мне никто не запретит. Открытой любви в этом мире быть не может. Что же… пусть. Я научусь делить мужчину с другими женщинами. Я научусь хранить чувства в тайне, я научусь лицемерить. Я готова.
Единственный, кто любит меня в нашей семье, – это Франсуа. С остальными придется считаться, но прежней наивности больше нет. Я уже никогда не приму их фальшивые улыбки за искренние чувства. А цель моей жизни с сегодняшнего дня – это свобода, которую я могу найти только в любви.
Вдруг я вспоминаю старинную песенку:
Она неожиданно согревает и растапливает мое ожесточившееся сердце, как огонь восковую свечу. Я всхлипываю и даю волю слезам. Впрочем, ненадолго. Слезы любви – это часть тайны, и ее необходимо хранить.
Гроза
Карл женился на Елизавете Австрийской, дочери императора Максимилиана II. Она застенчивая, милая и кроткая, хорошо образованная, начитанная, владеет несколькими языками, но, к сожалению, не говорит по-французски. А у Карла способностей к языкам никогда не было, он и на латыни-то изъясняется еле-еле, а на ее родном немецком – вообще не знает ни слова. Впрочем, может, это и к лучшему…