Страница 3 из 16
Ф. Тютчев в стихотворении «Бессонница» задаётся, вроде бы, тем же вопросом о смысле бытия, что и Пушкин: «Среди всемирного молчанья» и «И наша жизнь стоит пред нами / Как призрак на краю земли». Пред чем стоит? Пред тем, что мы «природой целой покинуты на нас самих». У Пушкина она тоже как «сон пустой» пред стихией, с которой и царям не совладеть. Но далее Пушкин надеется на обретение смысла жизни за её «мышьей беготнёй». Тютчев же надеется на «новое младое племя». Но там – всё «забвенье». Лишь изредка «голос погребальный / Порой оплакивает нас». То есть и по Тютчеву, а уж тем более по Пушкину, на «новое младое племя» никакой надежды нет. Ведь все поколения разрешают свои сомнения и проблемы сами, ни на кого их не перекладывая. Перекладывание же их «на новое младое племя» означает отказ от их разрешения. Подтверждением же того, что «на младое племя» нет никакой надежды, и является то, как оно прочитывает «Стихи, написанные ночью во время бессонницы». Так, как ему хочется, и так, как ему «надо», но не так, как у Пушкина…
Не Парка пророчествует в стихах А. С. Пушкина, не её «бабье лепетанье» определяет судьбу, а сама реальная жизнь, её смысл, который надо постичь. Потому что «мы, в борьбе, природой целой, / Покинуты на нас самих» (Ф. Тютчев), где уже не помогают никакие Парки, с их «пророчествами», ведь нить когда-нибудь оборвётся. А значит, и – наша судьба. Это и не пророчество вовсе, это известно и без Парок. Пророчество может быть только о смысле жизни, который достигается постижением «тёмного языка» её. Потому жизнь внешняя, как сон – «сон пустой», «призрак», «мышья беготня», «насмешка Рока над землёй», противопоставлена жизни истинной с её «тёмным языком», то есть неведомым языком. Сон противопоставлен бодрствованию: «Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придёт Сын Человеческий» (Евангелие от Матфея, 25: 13). К тому же сон, по народному представлению, уподобляется смерти – «вечному сну».
Но если мы «природой целой покинуты на нас самих», что убережёт, что спасёт нас? Тот смысл, который хотел понять поэт? Или Бог, без которого вся наша жизнь как «сон пустой, насмешка Рока над землёй?». Или этого смысла без Бога не бывает?.. Задав этот вопрос в стихотворении, А. С. Пушкин разрешает его в «Медном всаднике»…
Но что значит «природой целой оставлены на нас самих»? Этой строчкой Ф. Тютчев говорит о нашей выделенности душой и разумом из природы. Где смысл жизни постигается уже не в природе, а только шествием через провалы метафизического разума. А потому никакие «возвращения» в природу невозможны. А если и возможны, то только на четвереньках, то есть ценой утраты своей человеческой сущности… А разве такая утрата возможна? Ведь одно дело неразличение тайны, «таинственной силы», «тёмного языка», и совсем другое, когда они покидают нас. Видимо, это возможно. Писал же поэт из Солнечногорска, мой ровесник и давний товарищ Виктор Гаврилин: «И вместо тайны неизвестность / владеет холодом ума. / Где белый храм, / где пепелище – / теперь не сразу разберёшь…». Это – из нашего подзатянувшегося безвременья, без «тёмного языка» и без «таинственной силы». В это «вместо» невозможно было бы поверить, если бы его не было. Вся надежда на то, что «боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию» (В. Розанов). В смысле будет одолевать вера, то есть духовная сущность человека.
Жизнь истинная – есть «огонь», как в стихах А. Фета. А потому не «жизни жаль», в смысле не «мышьей беготни» жаль, а жаль «того огня», который поэт несёт в себе и который пытается постичь:
Истинный поэт всегда, во все времена обретает смысл жизни не иначе, как постигая её неизвестный, «тёмный язык», язык «тёмный, но родной» (Ф. Тютчев)», не иначе, как постигая «таинственную силу», как в стихах Николая Рубцова. И кстати, эту «таинственную силу» редакторы, педанты тоже прячут, называя её в некоторых изданиях неопределённо – «возвышенной». Но в рукописи Николая Рубцова она – именно «таинственная»:
Познание «тёмного языка», «таинственной силы» и есть путь обретения смысла жизни. В процитированном стихотворении Н. Рубцова это означает сохранение Отчизны и воли. Той творческой воли, в её пушкинском значении, в которой только и обретает себя личность. Потому «жизни мышья беготня» так и тревожит, что она так часто заслоняет истинный смысл жизни, её огонь и волю…
«Дом уединённый…»
Удивительно, что наследие наших классиков нередко остаётся неосвоенным и непостигнутым. Даже в наследии А. С. Пушкина текстологическая работа не проведена должным образом. Скажем, в известном стихотворении «И. И. Пущину»:
Так публикуется это стихотворение и поныне, даже в академическом собрании сочинений. Между тем, в подлиннике, в рукописи поэта было: «Когда мой ДОМ уединенный». Встреча поэта с лицейским другом произошла 11 января 1925 года.
Список стихотворения был передан Ивану Ивановичу Пущину в Чите 5 января 1828 года Александрой Григорьевной Муравьёвой. В 1842 г. брат Ивана Ивановича Пущина Михаил Иванович отыскал подлинник этого стихотворения и передал брату.
Подмена «дом» на «двор» произошла от частого переписывания этого стихотворения. Ведь и А. Г. Муравьёва передавала И. И. Пущину не оригинал, а список с него. Об этом писал Анатолий Васильев из Тюмени в «Литературной России» (31.07. 1998 г. № 31).
Но правка в текст столь известного стихотворения осталась невнесённой, хотя её необходимость очевидна.
По смыслу и строю стихотворения должно быть «дом», а не «двор». Ведь не о постройке же говорится в стихотворении, а о символе, о мире поэта. Наконец, в стихотворении «19 октября», в строках, посвящённых И. И. Пущину, в стихотворении, написанном в предшествующем, 1825 году, А. С. Пушкин уже писал «дом», а не «двор».
К тому же дом поэта имеет не только реально-бытовое значение, но и символическое. Так он и воспринимался позже: «Имя Пушкинского дома в Академии наук». (А. Блок).
Стихотворение ходило в списках, много раз переписывалось. При переписке и была допущена ошибка: вместо дом – двор. Внесение правки в это классическое стихотворение совершенно необходимо. Это в определённой мере подтверждается и тем, что в общественное сознание вошло понятие «пушкинский дом», как, к примеру, в «Стихах, написанных в псковской гостинице» Ярослава Смелякова: