Очаровательная лгунья

— Чего застыла? Глазеть по сторонам не советую. Глаза в пол и убирать апартаменты, поняла?

Поняла. Но я все равно бросила осторожный взгляд на ряд шезлонгов, стоящих по периметру. На одном из них отдыхала седовласая дама. Она держала в руках книгу, по яркой обложке которой я определила, что это любовный роман из серии «Очарование». Мамина компаньонка тетушка Лария увлекается чтением подобных книг. И тайком от мамы, мне разрешала брать. Потому что матушка считает, что увлечение подобными историями меня до добра не доведет и я могу повторить её печальный опыт. Влюблюсь в солидного и обворожительного господина, который поиграется мной и бросит.

В соседнем шезлонге сидела, судя по скромному платью, компаньонка дамы. Она откровенно скучала и смотрела на океан без особого восхищения.

— Это госпожа Ревисс. С ней будь особо вежлива и лучше вообще помалкивай. Именно из-за нее мою напарницу уволили, — все это Дженья прошептала мне на ухо и подтолкнула к коридору, ведущему к апартаментам пассажиров.

— А что она не так сделала, твоя напарница?

— Случайно наступила на сухарик, которые просто обожает госпожа Ревисс. И якобы хрустом испугала госпожу чуть ли не до сердечного приступа.

Да уж… А я еще маме жаловалась на некоторых наших заносчивых клиенток. Тут всё гораздо запущенней.

Глава 3

Насколько тяжела работа горничной, я к вечеру осознала в полной мере. Но успокаивала себя тем, что просто день сам по себе выдался непростым и насыщенным. Перед предстоящей брачной церемонией меня так штормило, что я смогла только сделать два глотка кофе. И весь день ничего не ела, потому что было вот вообще не до этого. И когда Дженья на ужин повела меня в столовую для персонала, я поняла, что ужасно голодна.

В столовой, к моей радости, никто не проявил особого любопытство к моей особе. Видимо, часто сменяющийся персонал тут норма. За длинным столом, ножки которого были прикручены к полу, судя по униформе, устроились горничные всех рангов. Дженья представила меня двум ближайшим соседкам по столу и на этом интерес ко мне был исчерпан. А я, навострила ушки, и уплетая тушенную капусту с курицей, прислушивалась к разговорам за столом.

Хочешь быть в курсе всех событий на огромном корабле? Заведи дружбу с горничными. Можно сказать, за время ужина, я получила красочные характеристики некоторых пассажиров и оказалась в курсе большинства интрижек и господ и персонала. Но периодически прислушиваться к разговору мешало ощущение чьего-то пристального взгляда. И ближе к концу ужина я успела поймать неприязненный взгляд девушки, сидящей по диагонали от меня. Я осторожно толкнула Дженью локтем:

— Вон та рыженькая горничная смотрит на меня так, будто я чем-то провинилась перед ней, — моя напарница не стала отнекиваться:

— Это Раилья. Убирает каюты среднего класса. Когда мою напарницу уволили она рассчитывала занять её место. А тут ты. Не обращай внимания. Раилья отходчивая. Два дня подуется и остынет.

Хорошенькие дела. Я тут еще и не знаю никого толком, а уже успела кому-то дорогу перейти. Надеюсь, эта Раилья не перейдет к активному проявлению своей неприязни. Только толченого стекла в туфлях мне для полного счастья не хватало.

Но и после ужина отдохнуть не получилось. Снова беготня по лестницам с палубы на палубу. И только за час до отбоя старшая горничная по третьей палубе смилостивилась и разрешила заняться своими делами.

Дел, в принципе, у меня немного. Сначала в душ. Потом забег к кастелянше за иголкой с нитками — ушить платье горничной. И уже возвращаясь в свою каюту, я осознала, где нахожусь и как бездарно трачу свободные минуты.

Пусть горничным и не разрешалось любоваться видом океана с верхних палуб, но и для нас нашлось местечко на огромном корабле. До отбоя оставалось немного времени, и я решила, что просто обязана полюбоваться ночным океаном.

Когда «Оливия» покинула порт — я толком и внимания не обратила. Нет, я слышала сигнал корабля и рабочую суету команды заметила краем глаза, но за своими обязанностями всё это отошло на второй план. И вот теперь я всматривалась с палубы в чернеющую даль и понимала, что берег далеко. Где-то там мой дом. Моя мама, по которой я ужасно скучаю. И больше всего на свете мне сейчас хотелось оказаться дома, обнять маму и сказать, как я её люблю. Но по прихоти того, кто дал мне свое имя, я занимаю чужое место и трудно сказать, чем это вообще закончится.

— Ну и чего ты там увидела, в этой темноте?

Я и не заметила, как рядом оказался один из стюардов. В первый день на корабле они слишком часто попадались на глаза, все в светлой униформе, высокие и хорошо сложенные. Такое ощущение, что их всех по одним меркам подбирали. Понятия не имею, встречался ли этот парень мне в течение дня или нет. Для меня они все слились в однородную массу.

— Просто дышу свежим воздухом.

Стюард облокотился о перила вполоборота ко мне и как-то странно меня рассматривал. Неприятный взгляд.

— Что-то не так? — поинтересовалась я, когда разглядывание стало уж слишком навязчивым. Повернулась и сама уставилась на парня не менее бестактно. Простоватое лицо, широкий нос, тонкие губы. Ничего впечатляющего.

— Ты ведь новенькая, да? Марилья Донгас?

В груди что-то тревожно шевельнулось.

— Допустим. И что с того?

Стюард повернулся и облокотился о перила уже спиной, расставив локти. И делая вид, что рассматривает ночное небо, насмешливо ответил:

— А то, что Марилью Донгас я хорошо знаю. Даже очень хорошо, у нас с ней одно время роман был.

Я чуть ли не отшатнулась от этого стюарда. Сердце ухнуло вниз, потом подскочило чуть не до горла. Вцепившись в перила, постаралась придать голосу небрежности:

— Можно подумать, я единственная Марилья на всю Империю.

— Ну, может и не единственная, но, видишь ли, это от меня брат Марильи узнал о вакансии горничной на «Оливии». И это я замолвил за Марилью словечко перед госпожой Надин, понимаешь?

Тут он перестал изображать созерцание небес и повернулся ко мне. Простоватость лица никуда не делась, но вот в глазах его появилось оценивающее выражение.

— Знаешь, мне нет дела до вашей с Марильей затеи. Но ты же понимаешь, что для того, чтобы я сохранил вашу тайну, ты должна меня об этом очень хорошо попросить.

Его ухмылка была красноречивей слов, мог бы дальше и не продолжать. Но он все-таки продолжил:

— Ты девчонка ладная, хоть и не в моем вкусе. Но на пару ночей сгодишься. В общем, подумай о моем предложении. Будешь ласковой и сговорчивой — проблем у тебя на «Оливии» не будет. Я ведь и в других вопросах подсобить могу, за отдельную плату. Поняла?

Наверное, любая другая девушка не смогла бы уснуть и всю ночь думала о той ситуации, в которую попала. И было над чем подумать. Но мой организм, видимо, исчерпал на сегодня все свои резервы. Вернувшись в каюту, я достала из сумки балахон цветочной феи — ну а что, вполне сойдет за сорочку, не в униформе же спать? И едва устроилась удобнее на койке, как тут же провалилась в крепкий сон без сновидений.

Наивно было бы надеяться, что рабочий день горничных начинается не с раннего утра. Ведь пассажиры третьей палубы вряд ли любят встречать рассвет. А значит и уборка их апартаментов начинается только после завтрака. А во сколько у каждого пассажира завтрак — решают они сами.

Но горничным было чем заняться, пока пассажиры досматривают последние сны и сладко потягиваются в своих постелях. Забрать из прачечной белье и одежду, отгладить, отпарить, отутюжить и развесить по разным вешалкам — для каждого постояльца отдельно. Ну, тут я чувствовала себя как рыба в море. Уж чем-чем, а глажкой меня не испугаешь.

Пока руки были заняты одним, мысли крутились совершенно в ином направлении. Вчерашние угрозы ранним ясным утром казались не таким серьезными и страшными. Но все-таки лучше знать, чем это может обернуться.

— Дженья, а если на горничную поступит жалоба, её сразу увольняют?