Стратег

Двадцатого марта, едва дождавшись от византийцев выплаты выкупа за князя Киликии, сельджуки сразу объявили им войну, двинув войско на Смирну. В Малой Азии воевать можно было в любое время года, чем она Ричарду и нравилась.

Третьего апреля к Ракке по Ефрату спустился флот герцога Эдессы. Вернее, половина флота. Вторая половина дошла по Тигру до Мосула, где её дожидался Франкский легион, под командованием Гийома де Баскервиль. Себе английский король забрал Германский, знакомый ему ещё по штурму Дамиетты. Кстати, из чуть более чем двух сотен награждённых знаком отличия Ордена Героев, почти сотня служила именно в Германском легионе, причём Ричард имел к этому отношение разве что косвенное, к награждению знаком Ордена представляли центурионы, а утверждали приоры.

Бывшая большая тысяча псоглавцев Рудного воеводы за год разрослась до двух, и её снова пришлось поделить пополам. Русы прибывали постоянно. Даже зимой для них был открыт Дербентский проход, спасибо дипломатическому таланту графа Эдессы, Хорезмшах пока старался демонстрировать дружелюбие и пропускал через свои земли всех желающих присоединиться к Ричарду. А через его земли никто, кроме русов, прийти не мог.

Заметно и укрепился и Русский Орден, как все теперь называли Орден защиты Пентархии. Как только бывший Рудный воевода Кирилл Шумило стал Великим Магистром, орден начал буквально засасывать в свои ряды самых отмороженных. Кстати, сам Кирилл шакалью голову со своего шлема так и не снял. Всё, что изменилось в его облике, исчерпывалось довольно большим деревянным крестом, прицепленным к золотой шейной гривне со следом львиной лапы на медальоне.

Верблюжатников принца-бастарда тоже пришлось разделить на два подразделения. Ассирийцы на поверку оказались далеко не трусами, к тому-же отлично обучаемыми, и Филиппу удалось подготовить вполне приличных командиров.

– Ну что, милорды, как говорил когда-то один предприимчивый и умный русский сатрап: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!» Наш флот уже в Индийском океане, а значит нам удалось сделать даже больше, чем Великой Римской империи. Нам осталось взять Багдад и Басру, после чего Аравия окажется в полном окружении и долго не протянет. Милорд де Сидон, ожидают ли нас какие-нибудь сложности, о которых мы пока не знаем?

– Сельджуки будут драться, Сир, но удивить им нас нечем. Предлагаю атаковать одновременно Багдад и Басру. Гарнизоны там большие, вдвое превосходящие наши силы, но они уже сломлены морально. Реки теперь контролируем мы, а без поставок продовольствия сельджукам придётся либо выходить героически умирать, как в Каире, либо бесславно передохнуть от голода. В поле же мы их перебьём даже при соотношении один к трём. – Спящий Леопард тоже постоянно читал штабные сводки и о бойне под Ниццей уже знал. Ему пока было непонятно, какая будет война, когда пушки окажутся и у врагов, но пока они не появились, ситуацию нужно использовать в свою пользу. Потом что-нибудь да придумается. Авось, как говорят русы. – Ставим лагеря как у Каира и ждём. Просто ждём, пока победа не будет за нами, как сказал этот умный русский сатрап. Заодно почистим окрестности от излишних ценностей. Пока они враги. Потом, вроде как своих, грабить будет уже неловко. Нужно успеть собрать всё, пока держатся Багдад и Басра.

Глава 37

Двадцать второго апреля 1194 года, в канун Пасхи, в лагерь крестоносцев под Басрой, расположившийся на правом берегу Шатт-эль-Араб, в полулиге ниже города по течению реки, во главе эскадры обогнувшей Аравию, прибыл адмирал-фараон, герцог Антиохии, Гуго де Лузиньян.

Через Канал Фараонов провели уже больше сотни шебек, десант на Сокотре, в который отправили один из легионов Жоффруа де Лузиньяна, занял плацдарм у основного источника пресной воды на острове и начал строительство крепости, одновременно гоняя пиратов, из которых и состояло местное население.

Населяющие острова потомки греков, арабов, персов и африканцев были довольно храбры и воинственны, но противопоставить железной дисциплине регулярного воинского подразделения им было просто нечего. На всём архипелаге проживало едва двадцать тысяч человек, включая стариков, женщин и детей, и отправка туда целого легиона была явно избыточной, если бы не намеченное строительство. Сокотру предстояло удерживать любой ценой. Она запирала Аравию с юга, точно так же, как Крит запирал Византию в Эгейском море.

Ле Брюн рассказывал о своём путешествии больше двух часов. Он уже стал настоящим политиком и знал, какие именно вопросы будет задавать король, поэтому за неделю проведённую на Сокотре успел выяснить довольно много. Население считает себя христианами, но по словам адмирала, это только потому, что вторглись к ним христиане. Ни церквей, ни священников обнаружить так и не удалось. Вторглись бы мусульмане, пираты объявили бы себя правоверными, да и с язычниками нашли бы общий язык. Одним словом – пираты. На острове ничего не выращивают, кроме фиников, которые прекрасно растут сами, без помощи человека. Держат немного овец, ловят рыбу, но в основном живут за счёт грабежа. Разговаривают на каком-то местном диалекте, причудливой греко-арабо-персидской смеси, но понять их, хоть и с трудом, но можно. А вообще-то лучше бы всех их перебить, ибо из людей они давно превратились в волков, и даже нормальных рабов из них уже не получится сделать.

Из других новостей было ожидаемое прибытие посольства африканских христиан, возможно во главе с самим Негусом, на Пасху в Александрию, куда ради этого отправился Папа Целестин III. Русская конница боярина Никиты практически зачистила Ливию от бедуинских кочевий и сейчас держит Ливийский Триполи в блокаде. В помощь им адмирал отправил «Генриха Шампанского», чтобы замкнуть блокаду с моря. Экипаж изучает «Генриха» ударными темпами и уже освоил галсовые манёвры, позволяющие хоть и медленно, но верно двигаться против встречного ветра.

– Это настоящая морская крепость, Сир, – только хорошо знакомый с Ле Брюном человек мог уловить в его голосе восторженные нотки. – Передвигается неспешно, но на своём пути давит всё, что встретит. Канал Фараонов нужно срочно расширять и углублять.

– Нам многое нужно сделать срочно, милорд, и расширение канала далеко не самая спешная задача. Шебеки пропускает, и ладно. Для каботажного плавания они отлично годятся, а до Австралии руки у нас дойдут ещё не скоро. К тому-же в расширении канала больше всех заинтересованы Тамплиеры, и я не сомневаюсь, что они уже это планируют. Ваш флот мне в реке не понадобится, достаточно того, что предоставил герцог Эдессы. Возвращайтесь на Сокотру и начинайте давить пиратов. Их там вокруг полно – и в Йемене, и в Сомали. Путь на юг Африки должен быть безопасен, скоро нам предстоит завозить туда сервов.

– Я бы хотел принять участие в штурме Басры, Сир.

– Не будет никакого штурма, милорд. Ни Басры, ни Багдада. Мы вынудим сельджуков вылезти за стены и расстреляем из пушек. Как в Каире.

Герцог Антиохии вспомнил Каирскую бойню, как у него наутро после той победы болела с перепоя голова и невольно поморщился.

– Сразу после Пасхи отправлюсь обратно, Сир.

Местоблюститель Святого престола, кардинал Робер де Сабле никогда не хотел быть священником и уж тем более Папой, но Судьба играла с ним в свою игру. Вечный город, престол Святого Петра (которого Ричард без всякого уважения именовал Ухорезом) всё больше напоминал храброму и благородному сеньору змеиное гнездо. В этом городе не знали слова друг. Вернее, знали и употребляли довольно часто, но совсем не в том смысле, в котором его понимал его высокопреосвященство кардинал де Сабле. Хорошо хоть, что он послушался английского короля и учредил инквизицию[140], которой назначил руководить своего боевого товарища, кардинала Жоффруа де Донжона, Великого Магистра ордена Госпитальеров.

140

Inquisition (лат) – розыск, расследование, исследование.