Сахара

Ксюша поперхнулась гречкой. Мужчины дружно засмеялись.

***

Солнце коснулось горизонта, окрасив мир густыми чернильными тенями. Герольд, мастерски орудую сцеплением, медленно скатил грузовик к реке, по единственному узкому и крутому съезду. Половина команды учесала искать заныканный в какой-то заводи плот. Ксюша оставленная, почти, без присмотра (Мет и Паяц обстоятельно готовились к переправе) села на остывающий песок, рассматривая остров.

Он был в три раза больше того, на котором, Ксюша провела свой первый день в этом новом, пугающем мире. От величавого тополя до берега протянулся толстый канат. Густые кусты надежной завесой опоясывали остров практически с края до края. Справа песчаная коса создавала своеобразный волнорез резко переходя с прозрачной, быстрой отмели к глубокому, темному омуту, где река сильно замедляла свой бег. Слева, кончиками тонких ветвей, плакучая ива чертила узоры на водной глади.

«Кем я буду в этом мире?» — в очередной раз задала про себя вопрос Ксюша. Она не разбирается в оружии, ничего не соображает в технике и из медицинских навыков, максимум способна перебинтовать палец. Единственной настоящей страстью родного мира у Ксюши была любовь к рисованию. Она закончила художественную школу, и собиралась поступать в институт…

— Институт, — девушка подняла перед собой руки, оттопырив большие пальцы, будто примеряясь как бы лучше запечатлеть остров на мольберте, — смешно…

«Вот, подойду к Ржавому и прямо как есть спрошу,» — думала она. «Спрошу: вы… Нет ты. Ты собираешься сделать меня падшей женщиной?». Даже воображаемый рыжий здоровяк, после этого вопроса начинал смеяться.

— Дамы и господа, Титаник подан, — жизнерадостно начал вещать выбирающийся из зарослей камыша Ржавый, — шевелите булками, ждать никого не будем.

Широкий плот хорошо держался на воде. Толстые, деревянные доски крепились к основной раме при помощи обычных гвоздей. Внизу, двумя параллельными линиями, шли пустые, пластиковые бочки. Из-за своих размеров плот казался неповоротливым и тяжелым в управлении.

Налетевший с севера ветер пригнал с собой хмурые, серые облака. Мужчины слаженно взялись за самодельные весла. Герольд раздавал последние указания. Ксюша с любопытством следила за их работой.

Отточенные, привычные движения, словно в сложном и точном механизме. «Сколько же раз им приходилось пересекать эту реку?» — думала девушка, наблюдая с какой легкостью команда справляется с громоздким и неповоротливым плотом.

Пару минут спустя начал накрапывать мелкий дождь. Ветер вздымал большие волны, от чего плот то взлетал вверх, то стремительно скатывался вниз. Ксюша отчаянно скользила по основательно промокшим бревнам. Пару раз, Мет, ловил ее практически у самой воды. Девушка смущенно улыбалась, ощущая себя все более бесполезной.

Когда плот коснулся берега, все вздохнули с облегчением.

— Сахарная, хорош халявить, пошли обустраиваться, — похлопал по плечу Ржавый.

В центре острова, аккуратным квадратом был снят дерн, для места под лагерь. Кто-то обнес территорию зеленой, брезентовой тканью, натянув ее на деревянные столбы. Сверху концы полотна притягивались друг к другу, образуя круглое отверстие, через которое, можно было разглядеть чернеющее небо.

— Брось здесь вилы. Не боись, никто их не украдет. Нам для костра надо всяких веток, палок насобирать.

— А тут… — начала Ксюша.

— Не ссы, нет тут никого.

— Откуда вы знаете?

— Я же уже говорил. Я вижу тепло, к тому же Герольд достаточно сильный сенс.

— А что это значит?

— Ну… Он чувствует присутствие других существ на расстоянии.

— Полезный дар, — покивала девушка.

— И ты не представляешь на сколько.

В лагере уже вовсю кипела жизнь. Парень, которого Ксюша видела мельком в кабине газели, увлечённо доставал припрятанные в тайнике котелки. Штык, весьма довольный собой, тащил ведро воды. Мудрый с Герольдом изучали карту (явно рисованную от руки).

— Сегодня пируем, — перебирая очередные жестянки, сообщил Синоптик, — Вайс, в прошлый раз тут целый мешок макарон и жести с гуляшом заначил.

— Так, красавица, задницу на землю не пристраиваем, — остановил решившую присесть Ксюшу, Мет, — вон там вилки, ложки, поварёшки и шуршим, шуршим.

Где-то через полчаса работы ужин был готов. Люди, уставшие за целый день, тихо переговаривались, наслаждаясь спокойными сумерками.

Мужчины неспешно ужинали, попутно рассказывая о том, где успели побывать и что собираются делать по приезду в стаб. По большому счету их мечты не отличались особым разнообразием. Стаб — это безопасность, островок комфорта в океане мира, наполненного чудовищами.

Ксюша начала откровенно клевать носом.

— Не спать, не спать, — растормошил ее Мет, — сначала посуда, потом на боковую.

Девушка со стопкой посуды поплелась к реке. «Может, все не так уж плохо?» — думала она, полоща тарелки в холодной воде. «Да, жизнь тут не сахар». Память услужливо подкинула образ мертвой старушки. «Но люди то тут хорошие…»

Сквозь облака снова начали проглядывать нереально крупные звезды этого мира. Стикс окутал мраком своих бесчеловечных детей, сделав их жертв еще более беспомощными. С дальнего берега послышался одинокий выстрел и все снова стихло. Эта обманчивая тишина пугала не меньше автоматной очереди.

Закончив, Ксюша выпрямилась, думая, как обратно транспортировать чистую посуду. Сюда ее помогал донести Мет, а как обратно?

Легкой походкой к ней подошел Штык. Высокий и худощавый парень, на пол головы выше Ржавого, хотя и тот по меркам Ксюши был здоровым. Тонкие черты лица, глубоко посаженные, карие глаза, пухлые губы и оттопыренные уши делали его похожим на чебурашку. Он держал руки в карманах штанов цвета хаки, отстраненно смотря куда-то поверх Ксюшиной головы.

— А мне нравятся ботанки, — ни с того ни с сего заявил Штык.

Ксюша пожала плечами, совершенно не зная, как реагировать на эту фразу. Он посмотрел долгим изучающим взглядом, будто пытаясь запомнить каждую черточку, каждый изгиб ее тела.

— Мне надо посуду в лагерь отнести, — буркнула себе под ноги, смутившаяся Ксюша.

— Посуда подождет, — его холодные пальцы прикоснулись к подбородку девушки.

Она послушно подняла голову. Штык расплылся в самодовольной улыбке.

— Я пойду… — неуверенно прошептала она.

— Нет.

Ксюша попыталась сделать шаг назад, поздно осознав, что парень уже все просчитал. Штык сделал резкий шаг вперед, девушка запнулась о его ногу. Штык сгреб ее в охапку, горячо зашептав:

— Сначала за живчик расплатись, а потом иди куда хочешь.

— Нет, — пискнула она, пытаясь оттолкнуть парня, — нет, я не хочу!

Голос дрожал, на глаза навернулись слезы. Она хотела закричать, позвать на помощь, но страх сковал горло, мешая не то, что говорить — просто дышать.

Парень повалил ее на холодный песок. Ледяными пальцами расстегивая пуговицы на ее куртке.

— Нет! — плача в бесплодных попытках столкнуть с себя это здоровенное тело извивалась Ксюша, — нет!

Хлесткая пощечина выбила искры из глаз.

— Угомонись уже!

Девушка, испуганным зверьком, на мгновенье застыла. Этого хватило чтобы он смог развести ее ноги, опустившись сверху всем телом.

— Не надо, пожалуйста… — Ксюша чувствовала, как от страха немеют руки, ее последний бастион перед неминуемым, как по капле слабеют и без того ненадежные мышцы. Сердце гулкими ударами пустилось вскачь, тело била мелкая дрожь. Обжигающий, ледяной ком скрутил живот, проникая колкими иголками в чувствительное нутро.

Она зажмурилась, отвернувшись. Его холодные губы прижались отвратительно мокрым поцелуем к щеке. От омерзительности происходящего тошнота подкатила к горлу. Безысходность тяжелым грузом легла на плечи, сминая, погребая под собой все то светлое, что когда-то Ксюша испытывала к людям.

— Сука! — новый удар не заставил долго себя ждать.

— Нет, — скулила она, снова пытаясь вырваться.