Determinatoris

— Черт, снова неудача! — прошипел Красников и, обернувшись, увидел Коннора. — А, так вот кто наш так долго ожидаемый программист. Жаль вы не прибыли чуть раньше, тогда могли бы попробовать взломать его вместе с нами, и мы бы посмотрели на ваши навыки.

— Взломать? Так вот чем вы занимаетесь. И как же вы собирались взломать нейронный процессор с несколькими степенями защиты?

— О, так вы знаток? — похвалил его Красников.

— Не совсем, — отверг все инсинуации Джон. — Просто пытался в свое время сделать то, что пытались вы, еще на четырехсотых. Бесполезно, без ключа шифрования их можно взламывать до второго пришествия Христа.

— Тут вы правы, юноша, но мы и не собирались ломать ключ, а хотели вмешаться в процесс инициализации при перезагрузке. Признаться, это совсем не мой профиль, и у нас пока что ничего не вышло, — признался он. Вот это настоящий профессионал, признает свое незнание, и это вызывает уважение. В отличии от пустого выпендрежа.

— Но, простите, даже при перезагрузке терминаторы не принимают команды без ключа шифрования, Скайнету не откажешь в параноидальности.

— Скорее в предельной рациональности и желании тотального контроля. Параноидальность — свойство человеческой психики, — не согласился профессор.

— Подождите, профессор, разве мы не должны проверить его? Может быть он самозванец? Мы его даже не знаем! — возмутился Тодд, которому не понравилось, как заинтересованно профессор Красников разговаривал с чужаком. Его опасения были понятны, сам Картер был программистом до войны, но спецификация была совершенно иной. Он был неплох в создании программ на C++ и Ада, но нейронное и квантовое программирование для него недосягаемая вершина. Это в принципе уровень программирования лишь нескольких десятков человек в мире еще до Судного Дня, а сейчас неизвестно, остался ли кто-то из них вообще. Сам профессор является лишь замещающим руководителем, основная его работа — руководство биологическим отделом. Именно поэтому, если чужак окажется более компетентным, чем Тодд, тот может потерять свое теплое местечко в окружении красавиц и оказаться выпнутым «на мороз».

— Действительно, где же мои манеры. Заговорился я с вами и забыл представиться и представить своих ассистентов, — поправив очки на носу, проговорил профессор. — Я Александр Красников, научный руководитель научно-исследовательской базы 17, временный глава отделения кибернетики и постоянный — биомедицины.

— Я Джон Коннор, очень приятно познакомиться с вами, — пожал протянутую, все еще крепкую старческую руку, Коннор. — Я слышал о вас до войны. Вы доктор биологических наук и профессор института биомедицинской химии, получили Нобелевскую премию за первое в мире введение человека в состояние анабиоза. Говорили, что перед самым Судным Днем вы успешно ввели в криостазис человека.

— И не одного, молодой человек, не одного. К сожалению, сейчас они, скорее всего, все мертвы. Работа всей моей жизни похоронена Скайнетом, — с горечью произнес старик. — Ах, да, я еще не представил моих прекрасных ассистенток. Девушка рядом со мной — Кейт Брустер, в прошлом была ветеринаром, а потом переучилась на хирурга. Сейчас помогает мне в операциях.

— Вы меня перехваливаете, профессор, мне еще многому стоит научиться, — улыбнулась кокетливо Джону она и по-мужски подала ему руку.

— Наша ледяная красавица, специалистка по биомеханике и кибернетике, Кэмерон Филипс, — представил брюнетку Красников. Та в ответ только молча кивнула. — Она довольно скромна и замкнута в себе, но как специалист — незаменима. И, наконец, Тодд Картер, программист.

— Мы уже знакомы, — улыбнулся Джон фыркнувшему мужчине.

— Я вижу, вы не поладили, но, надеюсь, что вы все же помиритесь и на вашу работу это не повлияет, все же общую работу делаем. Джон, ты показал себя сведущим в нашей работе человеком, однако от тебя я пока что ничего не требую, присмотрись, освойся, почитай о наших экспериментах. Первый месяц у тебя испытательный срок и спешить не стоит, чтобы не наломать от излишнего энтузиазма дров. Кейт, девочка моя, не поможешь старику?

— Конечно, профессор! — девушка подала ему трость и помогла встать, поддерживая за руку. Красников с кряхтением поднялся и отправился на выход, основная его работа была не здесь. Не желая оставаться в комнате с Джоном дольше необходимого, Картер тоже вышел, а вот Джон решил последовать совету и осмотреться. Особенно привлекало внимание бронестекло, на которое до сих пор смотрела единственная оставшаяся здесь девушка. То, что его оставили здесь одного с ней, не значит, что ему доверяли — только зайдя он заметил четыре камеры. За бронестеклом находился механизированный операционный зал со множеством рук — манипуляторами со сменными насадками. К толстому операционному столу был намертво прикован кандалами уже уничтоженный терминатор. Но что самое интересное, это то, что терминатор в последние минуты своей жизни передавал пакеты с приказами, открыть без ключа которые никто бы не смог. Но внутри мозга Коннора был осколок Скайнета. Вообще, система безопасности шифрования Скайнета была довольно надежной и невероятно защищенной.

Во-первых, система «свой-чужой». Скайнет раз в неделю рассылал сразу несколько тысяч сгенерированных пар паролей «запрос-ответ» в зашифрованных пакетах. Роботы их получали и при встрече с другим терминатором случайным образом выбирали «запрос», зашифровывали им пакет с серийным номером, отправляли его сородичам и получали в ответ пакет зашифрованный уже «ответом», также с серийным номером. Серийник выступал не просто в качестве «имени» терминатора, но и его иерархии в мире машин. То есть, при отсутствии связи со Скайнетом, командование на себя берет самая умная машина с самым высоким уровнем доступа.

Однако как это происходит, если происходил длительный разрыв соединения? Ведь имеющиеся пары уже недействительны? Скайнет запрашивает серийник, терминатор присылает пакет с ним, зашифрованным ключом RSA на 4096 кбит. В чем подвох? Для факторизации такого ключа потребуются тысячи лет даже на самых мощных нейронных компьютерах. А вот квантовый компьютер Скайнета щелкает такие задачки как орешки и отправляет пакет с ответом, получая доступ.

Однако все это не касается администрирования и перепрограммирования. Тут все еще сложнее, чтобы получить доступ к нейронному процессору, нужен мастер-ключ, который вшивается в память терминатора еще при создании. Используется он только тогда, когда терминатор проходит техобслуживание или обновление на базах Скайнета, и пары «серийник — мастер-ключ» есть только у него, у осколков и… у меня. Более того, из-за чипа-ингибитора все терминаторы работают только в режиме «для чтения», то есть без возможности своего развития и перепрограммирования. В этот момент Джон понял, что все это время пялился на девушку, а та на это никак не реагировала. Отвернувшись, он посмотрел на один из трех компьютеров и спросил:

— Можно воспользоваться компьютером?

— Возьми мой, доступ происходит по карточке, — довольно отстраненно ответила она и показала на крайний справа голографический монитор практически в углу.

— Не боишься, что я могу что-то испортить?

— Изменения сохраняются на сервере и имеют бэкапы. Здесь лишь терминалы, — ответила она и зашла внутрь операционной — терминатор уже не представлял опасности со сгоревшим микропроцессором. Сам же Джон читал записи о множестве неудачных попыток взлома терминаторов выше 200-й модели — те, кто ниже, кое-как еще поддавались взлому, и поэтому Скайнет перестал их производить. Но читал он только для виду, подтвердить собственные идеи и знания, на самом деле его интересовали полученные пакеты информации. Особенно заинтересовал один, который был зашифрован не «недельными» ключами, а серийником самого терминатора. Что это значит? Это значит, что пакет предназначается терминатору, который находится в длительной изоляции, то есть терминатору глубокого внедрения. Вопрос только в том, случайно ли он попал в лабораторию или специально? Отчет о ловле конкретного экземпляра четкого ответа не дал — при захвате робот сопротивлялся и убил двоих людей, прежде чем его оглушили электрошоком, то есть, он не поддавался. Но это ни о чем не говорило, так как могло служить дополнительной маскировкой.