Страница 7 из 15
Не буду указывать вам на возможные ужасные последствия таких обвинений.
Мы все прекрасно понимаем, что те, кто летал с нами все эти годы – отличные специалисты, верные друзья, и выдержанные и мужественные люди. Стойко переносившие тяготы длительного пребывания в тесном замкнутом пространстве, и космосе. И даже жертвовавшие жизнями для спасения остальных. Царствие небесное нашим погибшим!
Однако сейчас терпение оставшихся в живых людей подвергается огромному испытанию. А психика – стрессу. И естественное раздражение, недовольство, злость и даже истерия, могут проявиться в самых… Крайних формах. Не сомневаюсь, что многие из вас, как, во-первых, умные люди, а во-вторых – ответственные за жизнь и безопасность экипажа, не могли уже не размышлять над этой проблемой.
Для этого я и собрал вас сегодня здесь. Чтоб узнать ваше мнение, и выслушать предложения по возможным нашим действиям. По предотвращению возникновения бунтов, обвинений, и межнациональных или межконфессиональных «разборок». Начнём по порядку, – капитан кивнул сидящему от него справа первому помощнику:
– Прошу вас, старший лейтенант Гопкинс.
Со вздохом первый помощник Гопкинс поднялся. Видно было, что тема ему неприятна. Но на то они – и офицеры, чтоб подумать, как сохранить здоровье – и физическое и духовное! – своего экипажа!..
3. «Чудесная» находка.
Младший техник Малькольм Шмутц знал только один приемлемый способ снятия нервного напряжения. Ну, или проще говоря – подавления очередного приступа отчаяния и лютой злобы.
Злобы на всё: на идиота-капитана, на козлов-учёных, на врачей, на баранов-сменщиков, на кока-дебила. Кормящего обрыдшей безвкусной баландой. И на неприятности и проблемы, которые они все вечно старались ему создать. Вот как сейчас.
Неужели все остальные, кто слушал тупые рассусоливания в кают-кампании, и помалкивал в тряпочку, пока Пауэлл со своими приспешниками – ближайшим окружением! – как по нотам разыгрывали этот сволочной спектакль, хоть на секунду им поверили?!
Что, дескать, раз погибли все там, на поверхности, ещё восемьдесят лет назад, так и им, почти двадцать лет по корабельному времени не ступавшим на землю родной планеты, спускаться на «заражённую» поверхность нельзя?!
Чушь какая. Бред! Понятно одно: капитан и его банда не хотят выпускать их из этой вонючей консервной банки – «Пронзающего бесконечность»! И осталось выяснить только одно: почему?! Что там они себе задумали такого, чтоб сделать это руками многострадального экипажа?! Из-за чего этот самый экипаж нельзя выпускать на «свободу»…
От мыслей буквально пухла голова, скрипели стиснутые зубы, играли на скулах желваки, и сводило, скрючивало трясущиеся пальцы, пока доставал Белинду из ящика. Сопя и матерясь вполголоса.
Но когда привязал её как обычно, за запястья и щиколотки, распяв на жёсткой кровати животом книзу, с широко раскинутыми руками и ногами, от вида беззащитно-доступного прекрасного тела с милыми округлостями, его немного отпустило. Ф-фу-у…
Попалась, голубка. Никуда не денешься!.. Супер она у него! Сейчас он её сзади… А в следующий раз – уж лёжа на спине. Но вот так – его заводит больше!
Встав над чёртовой электронной куклой, он уже не задыхался от злости, а вожделенно сопел, невольно водя взглядом от доступных в таком ракурсе изящных маленьких ступней с нежно-розовой кожей подошв, до аккуратных пикантных ямочек над ягодицами, и выше – по стройной и гладкой спине. Любовался и профилем прелестно-нежного лица… Нет, не зря он заказал себе блонду: светлые волосы делают как бы – кожу – нежней, а личико – ещё миловидней!
Тем хуже для неё.
Наконец, налюбовавшись, он прикрыл обнажённое туловище синтетической простынёй. Для его кратковременной памяти материала достаточно – теперь все «достоинства» его партнёрши обозначены лишь выпуклостями на белой тонкой поверхности, что заставляет вступать в дело уже – воображение!.. А оно у него – хо-хо!
Зато так нежная и мягкая псевдокожа уж точно не порвётся!
Плётка-нагайка у него за эти двадцать лет поизносилась, конечно… Но он отлично справляется с её ремонтом. Так что сила удара и зона поражения остались прежними.
Ну, пора.
Он щёлкнул выключателем.
Чуть дёрнулась простыня на спине – включились симуляторы дыхания. Открылись василькового цвета огромные глаза, сразу скосившиеся на него. Изо рта донёсся сдавленный вздох, сразу перешедший в стон, когда его подопечная поняла, что снова «распята». Умоляющий взор обратился к нему, пухлые губы еле слышно прошептали:
– По… Пожалуйста! Господин! Не надо! Я всё сделаю, что прикажете! Пощадите!..
Вот. Этого он и ждал. Чтоб она умоляла, и плакала…
Поэтому с тех самых пор, как флотское руководство выделило ему для личного пользования эту пластиковую шлюху, выбранную им по стандартному Каталогу, и штатный флотский программист настроил её на режим полного подчинения, Малькольм и не сменил ни разу выставленный двадцать лет назад режим!
Возбуждает потому что! Дико возбуждает!!! До сих пор.
Вон: естество зашевелилось!
Но с некоторых пор он приспособился к новым ролевым играм. Он – палач. Агент гестапо. Инквизитор. Сутенёр. Плантатор, наказывающий за неповиновение строптивую рабыню. Грубый и жестокий самец! Животное! Так что незачем ждать чего-то ещё. Словарный запас у куклы весьма ограничен, и когда из её чувственного ротика несутся просто стоны и междометия, ему гораздо…
Приятней.
Ну всё: сегодня он в роли… Инквизитора:
– Н-ну, признавайся, ведьма! Где научилась колдовству?!
– Что вы такое говорите, господин?! Я никогда… Пожалуйста, не надо! А-ах!
Тварь съёжилась ещё до того, как он нанёс удар. Он, посмеявшись, и остановив руку, убедился, что электронная шлюха теперь закусила губки – понимает, что он играет с ней. Как кот с мышкой!.. И она боится его. И неважно, что там она сейчас бормочет.
И пусть это только программа, (Хоть и отлично кем-то прописанная!) но ему достаточно и этого ощущения от её «стандартных» реакций – передано такое «поведение» создателями этой дряни чертовски реалистично!
– Говори! Это ты – заколдовала всю чёртову Землю?!
А истово она всё отрицает – можно заподозрить, что и правда… Без неё тут не обошлось! (Интересно: можно ли научить такую куклу и правда – колдовать?!..)
Но эти «посторонние» мысли – отвлекают! Сбивают с настроя!
Наконец он ударил её – сразу сильно и хлёстко.
Белинда дёрнулась. Застонала, замычала. Затем – завопила.
Как хорошо, что он навсегда выставил ей голосовую мощность в три процента – так и его соседи за стенами не слышат, как он её «обрабатывает», и он отлично различает всё, что там сейчас лепечет чувственный ротик с пухленькими губками!
Кровожадно ухмыльнувшись в широко раскрытые косящиеся на него умоляющие глаза, он удовлетворённо выдохнул, и нанёс очередной удар. А приятно смотреть, как она извивается, словно и правда, ощущает невыносимые страдания! Ах ты ж сучка!.. Ну погоди! Сейчас он тебе!.. Прикидываешься, мразь?! Ну так получай! Вот тебе! Вот!..
И только когда пот стал заливать глаза, а там, внизу, всё напряглось и затвердело так, что, казалось, вот-вот зазвенит, он отбросил плётку, и принялся дрожащими теперь от вожделения пальцами расстёгивать форменные штаны. Скинул на пол и простыню…
Когда забрался на сотрясающуюся от почти беззвучных рыданий гадину, удовлетворённо выдохнул: не так важно то краткое мгновение между тем, как он вставит своего красноголового воина туда, куда надо вставить, и финишем, как важно ощущение.
Это волшебное чувство: что он – господин и властелин! Большой Босс! И повелевает своей рабыней уверенной и не знающей пощады рукой!.. Ну, и другими местами…
Вот что значит – правильная подготовка! Он почти приехал ещё до того, как закончил экзекуцию. Поэтому когда через пару минут угар буйства плоти закончился, и всё, что требовало выхода наружу, из его чресел вышло, он сполз с до сих пор слабо подёргивающегося от традиционных рыданий тела на постель. Выдохнув, и закусив, как недавно и его жертва, губы.