Капризная с-сука

1. «NO!»

Прежде чем начать, капитан Пауэлл дал присутствующим снова вволю проникнуться, если можно это так назвать, мрачным смыслом, имевшимся в огромных буквах на центральном мониторе. Проникнуться окончательно и бесповоротно. Уложить в сознание и усвоить. Хотя он не сомневался, что видели все его подчинённые эту лаконичную надпись уже много, много раз. Не говоря уж о том, что наверняка достаточно долго и эмоционально между собой обсуждали.

Но сейчас, перед началом давно назревшего и явно неприятного и напряжённого разговора, надпись казалась особенно зловещей, и не могла не угнетать и не заставлять: кого-то – вздыхать, кого-то – чесать затылок, а кого-то и скрежетать зубами.

В заполненной фактически под завязку кают-компании стояла почти абсолютная тишина, если не считать пощёлкивания реле калорифера, шелеста воздуха, поступавшего из системы кондиционирования, и мерного басовитого гула из-под пола: работали неутомимые насосы, прогонявшие жизненно важные жидкости по системам охлаждения, жизнеобеспечения и водоснабжения.

Капитан поджал губы: пожалуй, достаточно держать людей в напряжении – пора приступать к разговору. Потому что никто уже не смотрел на надпись, а все собравшиеся офицеры и специалисты, электрики, компьютерщики, техники, физики, криотехники, нанокибернетики, врачи, биологи, и все остальные, переглядывались, или молча смотрели на него. И взгляды эти казались довольно мрачными.

Всё верно. Давно пора ситуацию – обсудить. Потому что дурацкие слухи и толки о его возможных решениях, и способах выхода из неё, уже поползли по экипажу.

Поэтому капитан Сигурд Пауэлл щёлкнул переключателем, и планета, как бы отъехав, вернулась к своему более привычному виду: уютный и приветливый отсюда, с высоты полутора тысяч километров, вожделённый, но оказавшийся недоступным, словно локоть для укуса, шарик. С широкими синими пространствами-океанами, светло-рыжими пятнами островов, и полосами коричневой от почвы, и зелёной от растительности суши континентов. И невесомой пеленой ватно-белых облачков, закрывавших поверхность в некоторых районах у полюсов и на экваторе.

В просторном помещении находились, конечно, не все члены экипажа. Но дежурная вахта в машинном отделении, на мостике, в зале реактора, трюме, и на насосной станции, в составе лейтенанта Джека Коллинза, сержанта Соломона Дрейка, второго помощника – старшего лейтенанта Алекса Харпера, инженеров Збигнева Честны и Владимира Якушева, и техника Малькольма Шмутца, могла следить за происходящим в кают-компании через имеющиеся там мониторы. И, разумеется, слушать через динамики. При необходимости отвечая или спрашивая через стационарные микрофоны.

Капитан Пауэлл сказал:

– Я собрал вас здесь, как вы уже, разумеется, догадались, чтоб прояснить для всех членов экипажа сложившуюся ситуацию, и озвучить официальную позицию руководства экспедиции. То есть – мою и офицерского корпуса. И раскрыть, наконец, неприятную правду о перспективах нашего возвращения домой. На планету Земля. О которой, не сомневаюсь, многие уже догадались. А сейчас эти догадки подтверждены фактами. Предварительная разведка закончена, и мы перепроверили результаты. Сделали выводы. Но!

Они не окончательны.

Зонды, летавшие к поверхности, я на борт не вернул. Они так и висят там, снаружи «Пронзающего». В десяти милях от корабля. И вы все наверняка прекрасно понимаете, почему я теперь опасаюсь возвращать их в ангар. Доктор, прошу вас. – он обвёл сидевших перед ним специалистов и офицеров тяжёлым взором. Сел.

Неприятную обязанность подвести основные итоги «разведки» и изложить их, пришлось взять на себя со вздохом поднявшемуся криптозоологу, биологу, а по совместительству и главному координатору научных исследований экспедиции, доктору Йошидо Кимуро, делавшему анализ изображений, переданных зондами:

– Приветствую, капитан, приветствую, господа. – доктор невольно прокашлялся, стараясь, чтоб голос звучал громко и разборчиво, – В результате наших исследований статус биосферы планеты прояснён однозначно. Имеем мы там, внизу, на поверхности и в атмосфере, бактериальное, вирусное, и ещё какое-то заражение. Генно модифицированными вирусами, похожими на Ковид – девятьсот двенадцать. С очень высокой долей вероятности, при попадании в макроорганизмы, действующими как генетическое оружие.

Все эти, явно искусственно выведенные, вирусы, бациллы и бактерии однозначно создают смертельную угрозу для жизни любых существ крупнее амёбы. Собственно, там, внизу, не осталось ни единого живого, вот именно – макроорганизма, кроме тех же вирусов, бацилл и бактерий. Нет даже насекомых.

А что самое, на мой взгляд, страшное, так это то, что вирусы эти до сих пор живы-здоровы, и никакого стремления исчезнуть, умереть, или мутировать в безопасные формы и штаммы, не проявляют. И на борту нашего корабля нет средств для борьбы с ними.

У меня – всё.

Коротко глянув на Сигурда Пауэлла, Кимуро сел.

– Благодарю вас, профессор. – капитан, встав, снова обвёл всех тяжёлым взглядом, – Итак, жизни в привычном понимании этого слова на нашей родной планете не осталось. Бактериальное, вирусологическое, генетическое, и прочая и прочая, заражение сомнений не вызывает. Анализ, проведённый с помощью аппаратуры зондов, показал, что необычные виды вирусов, бактерий, бацилл и прочих микробов в атмосфере имеются. В больших концентрациях. Причём даже в самых верхних её слоях. Не говоря уже о том, что на поверхности всего этого добра – мягко говоря, полным-полно. А учитывая то, что возможности нашей лаборатории ни в какое сравнение не идут с тем, чем располагали земные специализированные лаборатории и ведущие специалисты крупнейших исследовательских Центров, думаю, вряд ли нам удастся вот так, сходу, выяснить. Что именно из всего этого безобразия убило всех, и людей, и животных, и даже насекомых, там, на поверхности планеты.

И пока я приказал не впускать на борт зонды с отобранными там, внизу, пробами.

Потому что просто боюсь!

И тоже полагаю, что наших средств дезинфекции их наружной оболочки может оказаться, как справедливо указал уважаемый профессор, недостаточно, чтоб гарантированно уничтожить всю эту заразу. Наверняка им, этим специализированным супер-мутантам, и вакуум, и космический холод, и жёсткое излучение солнца – нипочём. Такие… Хм-м… Устойчивые штаммы были известны, ещё когда мы улетали. Их, собственно, с таким прицелом и вывели – сделав суперприспособляемыми и суперживучими. И способными, мутировав – подстроиться к заражению любых существ, и обходить защиту, и оставаться невосприимчивыми к любым вакцинам, антителам, и лекарствам.

Пауэлл снова замолчал, ещё раз обведя всех тяжёлым взглядом. Руку поднял старпом. Капитан кивнул: уж на его поддержку и понимание ситуации он рассчитывать мог:

– Прошу, первый помощник.

– Думаю, в данной ситуации это – единственно верное решение, капитан, сэр. И предусмотрительное. Двумя зондами можно и просто пожертвовать – у нас на борту ещё восемь хранятся. – старший лейтенант Эндрю Гопкинс, первый помощник, ведавший заодно и всеми материальными ресурсами экспедиции, говорил спокойно, но голос его чуть подрагивал, – Ведь не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтоб догадаться: раз нет следов применения апокалипсического, то есть, сверхразрушительного, оружия, вроде ядерного, термоядерного, или субмолекулярного, и никакой ядерной зимы не наблюдается, следовательно все живые существа на планете уничтожены именно особо специализированным биологическим компонентом. Ну, или химическим. Или ещё каким, но схожего действия. Убивающим только все живые существа. Но не оставляющим разрушений.

– Ну, не совсем всё же так. – доктор Йошидо моргнул, не вставая обернувшись к помощнику, – Растения, то есть, деревья, трава, фитопланктон, там, в океанах – тоже ведь принадлежат к живым организмам. А они остались практически незатронутыми пандемией. И уже успели неплохо потрудиться в плане уничтожения всякой техногенной дряни, вроде токсичных выбросов ТЭС, или заводов. Воздух чист. Я бы даже сказал – кристально чист: ни сажи, ни токсичных выхлопов. Ну, если не считать, вот именно – биологической составляющей в виде бацилл, вирусов, и микробов. Большую часть из которых я просто не могу идентифицировать. Не было их в природе, когда мы улетали!