Unknown

— Чего-чего… Жениха боялся: утром придёт, ты скажешь, он мне морду набьёт. Ты не выдала, я и осмелел.

В ночь перед свадьбой мы с ней занимались любовью по всем правилам, до утра... Она даже заорала...

— Потише ты, тётя же твоя спит на кухне.

— Не бойся, она всё знает, про ту ночь я ей рассказала. А она не удивилась. «Да я, — говорит, — и не сомневалась, что у вас это случится, дело молодое. Что ж ты хотела? Ему постелила рядом со своей кроватью, а мне на кухне. У мужиков по утрам встаёт, и они себя не помнят; ты как-то у жениха ночевала, а я на твоей койке, так он утром и на меня залез — думал, говорит, что тебя е…ёт... А когда понял утром ошибку, не слез и днём продолжал... Я уж и шипела на него, и стыдила:

— Ты хоть понимаешь, кого е…ёшь? Я не свояченица, я её тётушка,понимаешь сколько мне лет или тебе всё равно, лишь бы баба и лишь бы была п…зда? Губы не поцеловал,

титьки не потискал,сразу туда. Впрочем не ты первый у меня такой . Ну ладно, меня не узнал, темно, но х…й-то твой должен был заметить, что п…зда-то другая.

— Должен был заметить, — отвечает, — но... не заметил...

И по жопе лупила, и в морду его бесстыжую плевала, и пугала:

— Как теперь я перед мужем буду оправдываться?..

Ноль внимания, как об стенку горох... Не может остановиться, е…ёт и е…ёт... И вдруг смирилась и начала подмахивать... Вернее, сжалилась, чувствую, как ему хочется в меня слить, решила помочь; он тут же кончил и на моих грудях прилёг отдохнуть и заснул. А я не шевелюсь, глядь — батюшки, встрепенулся и снова е…ёт... И всё изменилось, я шепчу:

— Милый, люблю-люблю.

И он:

— Я тоже тебя люблю, девочка моя.

— Да какая я тебе девочка? Я на 30 лет тебя старше.

— Нет-нет, ты всех моложе и красивее,моя королева.

Хитрец, врёт, а приятно...

Как-то после этой ночи на кухне хлопочу, подол подоткнула повыше, ляжки до попы видны. Зашёл он на кухню — приехал в гости на выходной, — на ляжки зырк, засмущался, отвернулся. «Ах ты, какой робкий, — думаю, — всё то утро е…ал — не робел, в любви клялся, правда, на спине я была, а теперь боишься бабе жопу поласкать. Вот тебе!» Нагло жопу совсем оголила, нагнулась, руками в стол упёрлась, неужели не поймёт? Тогда ты хотел, теперь я хочу. Не выдержал, уважил, халат сорвал, а лифчика и трусиков у меня и не было, ещё не успела после утреннего душа надеть. Если женщина просит...

Поняла я свою ошибку, на исповеди сказала батюшке, что понравилось мне это с юношей, и как было показала...

Не верится мне, племянница, что студент тебя только раз утром пое…ал, небось, каждое утро дрючил... Иначе чего это вдруг вы всю ночь перед свадьбой е…лись так шумно…»

Тут тётушка ударилась в воспоминания: «У нас, — говорит, — какое-то родовое проклятие: перед самой свадьбой и у меня, и у тебя прощальная е…ля. Разница: тебя е…ли всю ночь, а меня — весь день; меня тоже двадцатилетний сосед вые…ал, даже как звать не знаю, когда мне было 30, и тоже перед свадьбой.

Спустя лет десять пришла к батюшке, исповедовалась пред аналоем в грехе и всё подробно рассказала, как мне это понравилось, как титьки показала, как подол задрала и жопу показала. Он меня пригласил в какой-то закуток на продолжение беседы, попросил ещё раз попу показать да и пое…ал там. По жопе пошлёпал, достал свою елду и засадил мне в п…ду, в точности как сосед, и успокоил: прощаются тебе, раба божья, теперь все твои грехи, не греши более, а ежели не устоишь пред искушением и вновь согрешишь, приходи — всё обсудим. Потом узнала, он это проделывает и с другими прихожанками, но только с теми, которые понравятся и по согласию.

Теперь вот мне 50, согрешила с 20-летним студентом, пойду покаюсь, и чует душа, придётся расплачиваться натурой, что-то во мне привлекает и семинаристов, и студентов.

Вот что жопа-то моя животворящая делает: и студент перед ней не устоял, и поп, и сосед: на грядке в огороде я полола, смотрю — сосед в мою сторону зыркает. Всё поняла, нагнулась, попу отклячила, порыв ветра сарафан вздыбил, а может, я и сама ветру подмогла, жопа оголилась, трусов нет, сосед через забор сиганул — и хвать меня за бёдра...

Он е…ёт, конечно же, в п…ду, не в жопу, а я вроде не замечаю, продолжаю грядку пропалывать. Кончили мы вместе, и он обратно к себе через забор.

Я на речку пошла искупнуться, гляжу — и он за мной крадётся, как фавн за нимфой... Что-то ещё будет... Так и есть, ещё трижды пересеклись: в копне сена, на песочке у речки и даже в воде... А ведь завтра мне в ЗАГС...

Жопа моя не для всех: люблю неожиданно, случайно, без знакомства и без слов, а ежели иной начнёт вежливо робко просить: покажи жопу, хочу тебя пое…ать, — никогда не соглашалась…»

…Вскоре свояченица вышла замуж и покинула Иерусалим вместе с тётей. Естественно, я там больше не бывал. Эх, долго я не мог забыть попу этой тёти: печально бродил по Битцевским, Царицынским, Борисовским пляжам, увы, такую попу у купальщиц-московиток больше не встретил и грустный, охладелый написал стихи:

Ах, попа-попа, где ты ныне

И кто теперь с тобой шалит?

Когда и где, в какой пустыне

Забудешь ты её, пиит?

И вариант не для печати:

Ах, жопа-жопа, где ты ныне

И кто теперь тебя е…ёт?

Когда и где, в какой пустыне

Забуду я с тобой улёт?!

***

— К слову, я заметила, — продолжала свояченица, — ты после ужина в санатории шептался с официанткой и ночевать не пришёл... Ну ты и ходок, ну и бабник, и меня, и тётю мою, и официантку вы…б, всем в любви клялся, только соседку-давалку пропустил...

Открою тебе секрет: тётушка сама попросилась лечь на мою койку вместо меня и не скрывала зачем. Меня спасала от твоих утренних закидонов, мол, как бы я не залетела перед свадьбой. Ну а тётушке залёт уж не грозит, она-то первого родила по залёту от соседа перед свадьбой, а ты думал, как мастерски ты ею сразу овладел, ну а дальше разыграла недотрогу…

(Когда малознакомые парень и девушка по разным причинам вынуждены устроиться на ночлег в одной комнате на разных кроватях, парень, как правило, повинуясь инстинкту, пытается воспользоваться ситуацией.

Сослуживец рассказывал:

— Я подошёл к её кровати и говорю: «Зина, я тебя люблю. Можно к тебе?» Она: «Ты что, дурак? Пошёл вон!»

На этом всё и закончилось. Потом уж она пояснила: «Скажи ты прямо: «Зина, я хочу тебя пое…ать», — другое дело. Как услышу такое слово, у меня всё встаёт: соски твердеют, «вся душа моя пылает, вся манда моя горит...» Даже если б просто молча начал лапать, положил ладошку мне на письку — и то у нас бы всё случилось, а с таким глупым — уж увольте».)

***

Была и ещё пара случаев у меня по молодости в частных домах. У нас дом небольшой, приехали гости — места спать нет, пригласили соседи — у них пятистенок и три дочки на выданье, не целки (все трое ночью позволили проверить свои п…ды моим х…ем). Уложили спать в свободной комнате, там ещё одна кровать.

Засыпаю, но вижу: устраивается на соседней кровати юная леди. Не могу заснуть, забираюсь к ней под одеяло.

— Ты чего? — спрашивает.

— Холодно в избе, вдвоём будет теплее, — отвечаю.

— Ладно, только без глупостей, а то всех разбудим — понимаешь, я о чём? Хотя... родители сегодня на сеновале спят, в соседней комнате младшие сёстры спят... Ну и ты... спи…

— А ты? Может, всё же... — не теряю надежды.

— Нет-нет, и не думай, и не надейся...

— А если…

— И если — тоже нет…

Засыпаю, чувствую: девичья рука нежно теребит и медленно дрочит мой х…й... Я положил ладонь ей на п…ду, погладил шелковистую густую шёрстку, вставил пальчик и пощекотал.

— Да-да, теперь согласна, вроде все заснули, сразу-то неприлично. Теперь вставляй туда свой х…й и е…и...