Страница 7 из 16
Чтобы спрятать стремительные метаморфозы, Саша придумал носить турецкий тюрбан в паре с шёлковым восточным халатом. Однако это не укрылось от всезнающего бабушкиного ока, и она тоже в последнее время ходила как в воду опущенная, видимо осознавая, что именно претерпевает хозяин замка. Вскоре халат на спине стал топорщиться и уже не скрывал безобразный выпирающий горб. Только неунывающей Гельке было всё нипочём. Она по-прежнему ластилась, настойчиво тащила его в свои игры, закидывала тысячами извечных «почему» и, видимо, в своём блаженном детском эгоизме совершенно не чуяла нависшей над ним непоправимой беды.
Агранович стал панически бояться прямых солнечных лучей, которыми Грань и так редко баловала своих обитателей. Теперь выходя на улицу, он стал кутаться в просторный плащ, низко надвигая капюшон, чтобы лицо всегда оставалось в тени. Хорошо, что в их местечке небо чаще всего напоминало застиранную простыню, с недорисованным оком двойной луны и густыми сугробами облаков.
Иногда на совместной прогулке, выждав момент, когда Геля увлечённая охотой, гоняясь за бабочками или элементариями, убегала прочь, он экспериментировал. Быстро, пока девочка не видит, он стаскивал с руки чёрную перчатку, являя светлому дню свою узкую руку. На бледной коже словно расплывались чернильные кляксы, не оставляя ни единого светлого пятна. Рука темнела буквально на глазах до степени фиолетовой черноты, оставляя белыми лишь длинные ногти, которые уже не брали ножницы. Ногти теперь больше напоминали загнутые когти большой хищной птицы. Агранович вглядывался в свою руку с обречённым ужасом.
Несколько земных дней назад он рискнул взять с собой на совместную прогулку с девочкой маленькое зеркало. Геля сначала дурашливо приставала, вовлекая в излюбленные догонялки, висла на нём и канючила. Но поняв, что он не намерен играть с ней, убежала к качелям, где принялась раскачиваться и во всю глотку, не попадая ни в одну ноту, орать: «Крылаа-аа-аатые качели летят, летят, ле-етят…»
Улучив минуту, он быстро вынул из кармана зеркало и, повернувшись к свету, глянул в него. Домашние зеркала сумрачного замка, продолжая тешить, не показывали ему всей правды. Здесь же при дневном свете, откинув с лица капюшон, он увидел, как на самом деле неузнаваемо изменился. Лицо моментально потемнело. На него смотрел чернокожий с фиолетовым отливом… нечеловек. Он уже начал терять человеческие черты.
Ярко-жёлтые глаза горели хищной тигриной яростью. Нос загнулся, став излишне тонким и горбатым, напоминая теперь орлиный клюв. Надбровные дуги выдвинулись, а угольно-чёрные брови разлетелись крыльями чайки. Агранович попробовал улыбнуться своему отражению. Он всегда знал, любые несчастья можно пережить, если относиться к ним с юмором и самоиронией. Но лучше бы он не улыбался вовсе. Обнажившийся ряд крупных как чеснок белоснежных зубов так сильно контрастировал с темнотой кожи, что Саша даже отшатнулся от своего отражения с невольно вырвавшимся тихим стоном. А ведь теперь он мог ещё и выдвигать из верхней челюсти острые сабельные клыки. Но этой экстравагантной деталью своего облика, он предусмотрительно, чтобы совсем не упасть духом, любоваться не стал.
Так, всё, никаких больше совместных прогулок, а то не ровен час, напугаю ребёнка своей образиной. При взгляде на такое чудище можно лишиться дара речи. Вспомнилось, как однажды Геля увидела души «Мерцающих», что забрели случайно к ним в чёрный сад и, слепо натыкаясь друг на друга, кучковались у замковых ворот. Саша долго и спокойно объяснял девочке, что это лишь проекции живых людей, больных психически, которые при острой форме могут, не желая того, проявляться на Грани. Либо это те, кто сейчас находится в коме, между жизнью и смертью, пока не решено, куда их определят. Но Геля приняла бестелесные тени за зомби и никак не могла успокоиться, ревела и дрожала. Видимо, сказывался опыт земной жизни, надо было меньше смотреть ужастиков. Пришлось прогонять безобидных и пугливых «Мерцающих» со двора.
Вечером прилетела белая голубка с посланием от кураторов Мадлен и араба. В записке они сдержанно просили его прибыть в полночь к подножию Башни Света и ни в коем случае не входить в неё, а подождать у порога. Эта вежливая просьба могла означать одно: что ему как перерожденцу вход в резиденцию Светлых сил теперь закрыт. Больше он не вернётся в свой кабинет с жарким камином, не обнимет бабушку, а самое ужасное – он больше никогда не увидит Янку.
Когда он подлетал к условленному месту, его вежливые кураторы, чтобы не ставить его в неловкое положение, уже ожидали.
– Никто не видел, как ты уходил? – участливо спросил араб.
Агранович отрицательно мотнул головой.
– Хорошо. Покажись, каков ты теперь, – с тихой затаённой печалью в голосе попросил араб, и по этому тону можно было легко понять, что его «хорошо» – вовсе не сулит ничего по-настоящему хорошего.
Агранович скинул плащ. Кураторы покрутили его, обглядывая, словно покупая раба на невольничьем рынке.
– Да, чудно! Скорее всего, после окончания трансформации ты станешь горгулом, – заверил араб и со знанием дела пояснил: – Вон крылья чёрные лезут, а рога уже явно стали закручиваться. Такие «крутороги» характерны именно для семейства горгулий17.
– Но это ещё не точно! – холодно одёрнула Мадлен: – Если ноги козлиные с копытцами и хвост овечий, то это уже несколько другой подвид. У тебя что там с ногами, оволосение не увеличилось? Ороговений нет на ступнях?
– Бог миловал, – буркнул будущий горгул.
– Ты, однако, не забывайся, милок, тебе не то что всуе упоминать Имя Его не следует, а вообще язык прикуси. Кстати язык покажи-ка, не раздвоился случайно?
– Ну не переживай, не переживай, – араб дружески потрепал Аграновича по плечу, – раз уж не захотел брать себе другую пару, то что ж − приходится терпеть. Могло быть и похуже. Вон Томас, (помнишь его?), теперь вообще простой фавн, а им, знаешь ли, даже штаны, извините, не положены.
– Ну-ка, отойди, дружок, подальше, посмотрю на тебя, – повелительно приказала Мадлен.
Агранович, тяжко вздохнув, взлетел на круглый валун и расправил крылья за спиной. Они пока были чуть больше лебединых и находились в процессе роста, ведь чтобы носить такой вес понадобятся крылья гораздо большего размаха и мощности. В росте и мышечной массе парень значительно увеличился. Но самые большие изменения коснулись его головы. Двумя крутыми завитками его голову венчали толстые светлые рога, как удалось выяснить из энциклопедии животных, Снежного барана Толсторога. Кураторы удовлетворённо кивнули друг другу, видимо, окончательно определившись к какой касте неприкасаемых демонов можно теперь точно определить подопечного.
– Хорошо, что ничего не стал с собой брать. Всё, что нужно, я как твой основной куратор принесу тебе по первому же требованию. Ну что ж, пока идёт перерождение, жить будешь в Архаике, в персональной пещере, там тебя никто не побеспокоит.
– Главное, на свет пока не выходи, а то можешь схватить обширный солнечный ожог. Гулять можно по ночам. Привыкай к новому расписанию жизни, – уточнила девушка, – и знаешь, крылья тренируй, скоро летать тебе придётся только на них. Зато есть бонус: сможешь перелетать в запретные Тёмные Земли.
– Да, и последнее. Теперь твоё имя – Агр!
Обитаемая квартира
Распоясывала рубашку,
Расплетала тугие косы
И воротами нараспашку
Убегала, простоволоса.
И дороги не разбирая,
В омут вечности – омут мести
Слишком близко, совсем с края
Обронила простой крестик.
17
Горгулья, также гаргулья (персонаж) – демонический персонаж фантастической литературы, комиксов, кино и компьютерных игр. В современном словоупотреблении гаргулья или горгулья часто означает полуантропоморфное (как правило, крылатое) демоническое существо, выступающее в фантастических сюжетах. Произошло от Гаргулья, также гаргуйль (фр. Gargouille, [ɡaʁ.ɡuj]) и горгулья – в готической архитектуре: каменный или металлический выпуск водосточного жёлоба, чаще всего скульптурно оформленный в виде гротескного персонажа (иногда – многофигурного сюжета) и предназначенный для эффективного отвода стока от вертикальных поверхностей ниже свеса кровли. Проекцией этого представления оказывается смешение понятий гаргулья и химера, а также ложное предположение о существовании в системе средневековой западноевропейской тератологии демонических существ-гаргулий (иначе – горгулий), изображения которых якобы и помещали на карнизы зданий, например, для отпугивания злых духов