Фальшивая принцесса

Да-да, я сама лично вчера видела, когда прогуливалась по королевскому саду!

И тут раздался голос, от которого у меня чуть не потекла краска на лице от выступившей испарины. То заговорил Крайлах — наступило время брачных клятв.

— Я, Крайлах из рода Тривальдов беру в жёны Анелию…

Богиня, какой у него низкий голос! Такой явно создан не для красивых песен, а лишь для того, чтобы пугать им своих врагов. Внушать ужас, вселять в душу страх, а в тело желание подчиниться. Так и вижу, как все падают ниц, стоит ему лишь слегка повысить громкость.

Нет, я слышала этот голос не впервые, пару дней назад мне пришлось обедать вместе с гостями, но от этого он не перестал казаться менее грозным. Напротив, напомнил, как они потребовали личного знакомства с Даром Судьбы прежде, чем совершится брачный обряд.

Ох, как пылали гневом глаза Зигвальда, когда меня привели, предварительно нанеся традиционный девичий макияж. Он не изобиловал цветами, как сейчас, но был очень красивым и эффектным: перламутровые румяна, рассыпчатые тени с мерцающим блеском, блестящая помада и горечавки на висках. Благодаря этому никто не знал, кроме ближайшего окружения, как на самом деле выглядит Анелия, впрочем, как и любая другая дева старше четырнадцати лет.

Традиции: до свадьбы все девушки так красятся. Чтобы тёмные духи не позарились, а ненужные женихи не знали. Только те, кого сочли достойными родители, могли увидеть чистое лицо своей наречённой. После свадьбы, разумеется.

Но армарийцам на это было плевать. Они потребовали смыть всё немедленно! Зигвальд голосом, полным гнева, а Крайлах спокойно, но куда более зловеще. Пришлось подчиниться и терпеть этот невыносимый позор. Да меня словно голую перед ними выставили! И самое ужасное, что они… оба остались равнодушны. Вот ведь, девичья логика: и связываться не хочется, и понравиться не прочь. Впрочем, какая разница, они всё равно подтвердили свои намерения принять Дар Судьбы, пусть он и не вызвал бурных эмоций.

Обидно. Да, у меня не столь яркие брови, как у Анелии (что легко корректировалось косметикой, ведь мы, бывало, заменяли друг друга — исключительно ради веселья), не такая белая кожа на лице. В остальном, правда, мы очень похожи: зеленоглазые, темноволосые, одного роста и телосложения, разве что у неё практически не вились локоны, но то дело десятое. Особенно при дворе, когда можно сотворить какую угодно причёску, благо, камеристок целых пять штук. И все они сейчас уволены из-за нашей подмены — не дай Богиня, вскроется правда.

Кстати, несмотря на то, что я — дочь служанки, меня никогда не привлекали к тяжёлой работе. Покойная королева всегда ярилась, стоило королю намекнуть, что дружба дружбой, но надо бы своё место знать. И хлеб просто так не есть.

— Она будет помогать мне с корреспонденцией, — Вириния поджала тогда губы, давая понять, что это максимум, на что она согласна. — В саду она и так работает по велению души.

— Хотя бы так, — хмыкнул король и хлопнул дверью.

Не любил он её. Анелию — да, а свою супругу — нет. Особенно в последние годы перед её кончиной. Да и замену ей нашёл быстро. Впрочем, это уже не моё дело, главное, чтобы новая жена побыстрее родила наследника. Иначе…

Впрочем, эту мысль я уже прокрутила у себя в голове на все лады. Хватит. Надо сосредоточиться на свадьбе — скоро моя очередь клясться в любви, верности и что там ещё говорят на свадьбах.

Брачную клятву я произносила почти онемевшими губами. Как кто-то вообще разобрал мои слова — неизвестно. Слава Богине, хоть повторять не заставили!

— У каждого из вас есть любимый цветок, — проговорил Благодетель, едва мой дрожащий голос замолк. — Я просил вас принести его с собой для обряда.

Я — истинная дочь Коринии, благоговейно подала ему веточку апельсинового дерева, усыпанную ароматными цветами. Жених хмыкнул, явно насмехаясь над нашими традициями, но всё-таки протянул свой цветок. Точнее широкий лист с терпким ароматом.

Хрен.

Он что, издевается? Я даже бояться перестала — так разозлилась. Это ведь… это ведь даже не цветок, а лист, потому что хрен ещё не зацвёл. Неужели это и впрямь его любимый аромат? Или он так издевается, намекая, что именно он думает о наших традициях и где он их всех верт…

Остановись, Беренгария! Такие мысли не положены скромной деве пред ликом Богини! Да, ты обманщица, но тебя вырастили приличной девушкой. Королева столько добра тебе сделала, наняла лучших учителей, а ты? Что вспомнила ты пред алтарём? Пошлое выражение, которое услышала на конюшне?

Но он ведь провоцирует. Это совершенно ясно — в его глазах мелькнула искра… иронии? Он что, способен что-то чувствовать? Не считая гнева, хотя в этом был замечен лишь его старший брат.

— Оригинальное сочетание, — вымолвил Благодетель. — Пряный апельсин и терпкий хрен, а вместе будет явно что-то нетривиальное, но…, - он соединил наши подношения и втянул в себя их смешанный аромат, — но явно гармоничное.

А потом он положил мои лепестки и его лист в деревянную чашу, поставил её на специальную тумбу, воздел руки к небу (в куполообразном потолке храма было круглое окно, в которое никогда не попадал ни дождь, ни грязь) и запел Ритуальную Песнь.

Край прекрасный,

Море цветов,

Благословенные

Под сенью Богов…

И тут я не выдержала. Из глаз брызнули слёзы, ведь Песнь напомнила, что мне уплывать в чужой край через Великое море. Что же ждёт меня в тех суровых землях?

Осветите великий союз,

Скрепите пару чарами уз[2].

Я чувствовала, как горячая влага течёт по щекам, наверняка оставляя безобразные следы в праздничной росписи, но ничего не могла с собой поделать. Единственное, на что хватало сил — не зарыдать в голос.

Последней надеждой, робкой, невероятной, был ответ Богини. Крайне редко, но она могла вмешиваться в ход свадьбы и отказать в благословении. Тогда цветы оставались цветами, а чаша падала на пол и раскалывалась. Редко кто оспаривал такой ответ, и свадьба считалась недействительной.

Но чаще всего над чашей появлялось марево, а после того, как оно проходило, в ней оставался сок, который новобрачные выпивали под радостные крики родственников и гостей.

А совсем редко, буквально один-два раза в поколение, начинал идти дождь. Да-да, в это самое окно, в которое никогда и пылинки не проходит! Капли строго попадали только в чашу, и напиток становился благословенным нектаром, выпив который, молодожёны могли ждать рождения очень сильного мага. Конечно, и в простых браках рождались одарённые, но редко. И сила их не шла ни в какое сравнение с Благословенными, потому что родиться они могли только у Предназначенных.

Предназначенных друг другу.

— Ох! — раздался дружный возглас всех присутствующих.

Даже невозмутимое лицо моего жениха приняло изумлённое выражение. Насколько он вообще мог изумляться.

Зато я ничего не поняла — мешали слёзы и фата. Лишь слова Благодетеля: «Высшее Благословение!» — прояснили ситуацию.

— Что это? — вымолвил Крайлах, и сейчас в его голосе не было угрозы, только безмерное удивление.

— Поздравляю, вы — Предназначенные! — торжественно объявил Благодетель. — Что, в общем-то, неудивительно, ведь она — твой Дар Судьбы.

— И чем это нам грозит?

Ох, в этом весь он — суровый воин Армарии! Его тут благословили, а он спрашивает про угрозу. Интересно, он во всех видит врагов?

— Во-первых, вы будете очень счастливы вместе, — на этих словах Благодетеля Крайлах метнул в мою сторону острый взгляд, — а во-вторых, у вас родится сильный маг!

— Хм, — его рука сжала мою слишком сильно.

Я невольно пискнула.

— Прости, — он ослабил хватку, а потом и вовсе выпустил мою руку на свободу, чтобы откинуть фату за спину. — Что с тобой?

Похоже, моё заплаканное лицо его не вдохновило — глубокая морщина рассекла высокий лоб.

— Опять эти росписи на лице, — пробурчал он. — Надо умыться.

— Это тоже часть ритуала, — проговорил Благодетель. — Только муж может смыть краску с лица девы, никто другой! Но сначала выпейте этот нектар и соедините уста в ритуальном поцелуе!