Страница 6 из 12
Была весна. Катер пришвартовался к причалу, и он, махнув рулевому, легко спрыгнул с борта, не дожидаясь трапа, вслед за матросом, швартовавшим катер к причалу. Десять минут назад он простился со всей командой, с братишками-матросами, с любимым кораблем, стоящим на рейде. Пять лет службы прошли на этом корабле, который стал для него родным домом. Расставаться с ним было очень трудно.
В бескозырке, с разлетающимися за плечами лентами, в черном бушлате, он стоял на набережной Кронштадта, осыпаемый долетавшими до него брызгами разбивающихся о камни волн, сдерживая слезы. «Справедливый», кренясь на волнах, прощально покачивал из стороны в сторону антенными мачтами, прощаясь с ним навсегда.
После Кронштадта Василий поступал на физико-математический факультет Ленинградского университета. Он вспомнил собственные волнения во время сдачи экзаменов. На экзаменах его выручала морская форма, уважение к которой, как уважение к морскому военному флоту, оказывали все преподаватели на вступительных экзаменах.
Очнувшись от воспоминаний, Василий Иванович вздохнул, посмотрел на входную дверь, окинул взглядом аудиторию и подумал: «Наверное, я не прав! Эти парни проявили уважение к предмету. Судя по всему, неплохо подготовились к экзамену, но надо еще проверить, чтобы все было по справедливости».
Эта татуировка якоря эсминца, сделанная в кубрике на «Справедливом», всегда по жизни выручала его, напоминала о морской службе, морском братстве, корабельной дисциплине, где или побеждают, или погибают все вместе. И он всегда по жизни старался поступать так, как научил его в юности «Справедливый».
– Ответьте мне, коллега, вот на такой вопрос! – закончив рассматривать решенные студентом задания, произнес бывший моряк и отложил листы бумаги в сторону.
Михаил приготовился к худшему. Битый час профессор выяснял знание высшей математики сидевшего перед ним студента, задавая вопросы по всем разделам.
Остатки группы, сидевшие в аудитории, притихли. Как рассказывал потом Борис, он тоже загрустил, видя такую предвзятость преподавателя к другу. Он же будет следующим!
Сдавшие экзамен товарищи по группе то и дело открывали дверь, заглядывали, недоумевая, почему так долго профессор терзает Михаила.
Почувствовав, видимо, настроение аудитории и перебор во времени в отношении к неплохо подготовленному студенту, профессор, выслушав очередной ответ Михаила, молча взял в руки зачетную книжку, заполнил строку «математика» оценкой «удовлетворительно», протянул Михаилу и сказал:
– На четверку не тянешь! До свидания! Следующий!
Не веря, что все уже с этой секунды позади, Михаил медленно вышел из аудитории. В коридоре его обступили девчонки и парни из группы:
– Что случилось? Почему он тебя так долго спрашивал?
– Потом расскажу! – пообещал уставший Михаил. – Надо Борьку дождаться!
Через десять минут из аудитории вылетел улыбающийся Борис.
– Ну что? – хором атаковали его уже уставшие ждать однокашники.
Михаил сидел чуть в отдалении.
– Мишаня, – рванулся мимо ребят к другу Борис, – у меня четвертак!
Вот так и закончилась эта история. Подготовка к экзамену по высшей математике пошла друзьям на пользу. Выдержав этот экзамен, они и в дальнейшей учебе относились к каждому предмету с полной отдачей. Они научились учиться и работать по-настоящему, ответственно. Не всем по плечу оказалась напряженная учеба в техническом институте. Из их группы, численностью тридцать человек, за пять лет по разным причинам учебу не смогли окончить семнадцать студентов.
Уважаемый профессор, заведующий кафедрой математики, выдержал свой экзамен, экзамен на человечность. Два года он ждал момента, чтобы поквитаться с обидчиками, но не сделал этого, доказав тем самым, что он настоящий мужик.
Нам всем в жизни рано или поздно приходится держать экзамен. Жизнь постоянно устраивает человеку экзамены, которые мы или сдаем, выходя из очередного испытания с честью, или, не выдерживая испытаний, скатываемся по наклонной без возврата.
2012 г.
Последний выстрел
Был обычный субботний осенний вечер. Они только что семьей вернулись из сада. Устав от огородных дел, Максим сидел в гостиной на диване, по привычке просматривая по телевизору блок новостей. Жена гремела на кухне посудой, стеклянными банками, разбираясь с урожаем огурцов, одновременно успевая следить за событиями на экране. Дочка сидела у экрана монитора, работая на компьютере, иногда уходя на несколько минут в свою комнату и возвращаясь обратно.
Вскоре, после новостей, начался фильм «Брат-2». Сегодня шел повторный показ, приуроченный к годовщине трагической гибели актера Сергея Бодрова-младшего, игравшего в фильме главного героя. На съемках нового фильма, на Кавказе, год назад его и всю съемочную группу накрыла снежно-каменная лавина, заживо похоронив в Кармадонском ущелье.
– Жалко его! – сказала жена, присев на краешек дивана с кухонным полотенцем в руках. – Такой хороший парень!
– Да, мам! – поддержала ее дочь. – Он всем так нравился, даже не верится, что его больше нет! – она тоже подошла к телевизору.
Тем временем на экране главный герой по имени Данил, приехавший в Америку спасать старшего брата, задумал разобраться с местной мафией. В заброшенном здании он мастерил одноразовое ружье, распиливая старую водопроводную трубу, прилаживая ее к самодельному деревянному прикладу. Закончив с ружьем, он крошил коричневые спичечные головки на лист бумаги в одну кучку, затем, засыпая эту взрывоопасную смесь в ствол, добавлял сверху вместо пули еще порцию надкусанных плоскогубцами мелких гвоздей.
– Па! Что это он делает? Я давно хотела спросить, – дочка присела рядом. – Я знаю, что это стреляет! Он потом выстрелит в машине.
На экране Данил уже сидел на переднем сиденье в машине чикагских гангстеров, рядом с водителем, пряча ружье под полой пальто.
– Вот сейчас! – встрепенулась она. – Ой! Это ужасно! Я не хочу это смотреть! – дочка встала и ушла в кухонный проем.
На экране герой достал самодельный обрез, чиркнул по нему спичечным коробком и резко, неожиданно повернулся, направив ствол на торговца оружием. Яркая вспышка загоревшихся у основания обреза десятка привязанных к стволу спичек через секунду исчезла в грохоте выстрела и дыму. Сотня мелких обрезанных гвоздей, вылетев из ствола, пучком врезалась в темное лицо, разрывая кожу в клочья.
Максим выключил телевизор, встал, бросил пульт на диван и тоже прошел за кухонный стол.
– Дашуль! Знаешь, что это? – и, не услышав ответа, продолжил: – Это называется поджиг. У нас в детстве эта штука называлась поджиг. Были еще самопалы, но это поджиг!
Дочка подошла к столу.
– Принцип тот же, что у чугунных пушек, – продолжал объяснять ей Максим. – Помнишь, как в кино показывали? Сначала в ствол порох закладывают. Затем пыж. Потом ядро. А потом солдат с горящим фитилем подходит к пушке и прикладывает фитиль к стволу. Порох взрывается – и ядро улетает! Вот мы – также. Трубки с одной стороны расплющивали молотком и напильником, подпиливали рядом отверстие. Всё! Потом головки от спичек накрошишь в ствол, спичку горящую к дырке поднесешь – и бабах! Поняла?!
– Пап! Да все понятно! Но у нас такого нет. Только петарды по праздникам, – ответила дочь.
– Ну, у нас другое время было! Шестидесятые. Ладно. Всё. Проехали! – он вздохнул и посмотрел на жену. – Лера! Может чайку попьем?
Размешивая сахар, Максим задумался и уже не слышал извечное замечание супруги:
– Ну сколько раз тебе нужно повторять? Не стучи по кружке, Максим!
Мыслями он окунулся в далекое детство, вспыхнувшее в памяти яркой картинкой освещенного солнцем прозрачного соснового бора, растущего на склоне горы, и вида поселка под насыпью железной дороги, с крышами одноэтажных домов, уступами улиц, сползающих по склону горы к реке, на фоне плывущих вдалеке, в облаках, четырех вершин Таганая.