Аргентина

Переписка продолжилась через неделю, когда он нашел время и наконец-то смог открыть «Мой мир» и зарегистрироваться там. Вскоре он получил ее очередное сообщение: «Здравствуй, Максим! Сейчас я ненадолго приехала в Москву. У нас выставлена на продажу квартира. Необходимо ее продать. Это последнее, что связывает нас с Россией. Если бываешь в Москве, можно встретиться!»

«Бываю ли я в Москве?  – мысленно разговаривая с ней, Максим улыбнулся.  – Да в месяц три-четыре раза!» В ответном сообщении он написал: «Бываю частенько».

Они обменялись телефонами, и недели через две Максим, прилетев в командировку, освободившись от дел, вечером набрал ее номер. Она находилась в Химках, в квартире, он  – на юго-западе, в районе МГУ, и они договорились встретиться на следующий день вечером, в центре, чтобы удобнее было добираться и ему, и ей.

В свете прожекторов, освещавших площадь, метров за сто он увидел одинокую фигуру, стоящую спиной к Александровскому саду. Укрываясь от снега и ветра поднятым воротником, удерживая его в вертикальном положении рукой, он подошел к ней совсем близко, на расстояние двух шагов, и остановился, не зная, как ее окликнуть.

Перед ним стояла не хрупкая, стройная девушка, а чуть полноватая, одетая уже по-зимнему, в черную шубку, женщина. Через секунду она обернулась.

– Здравствуй!  – она протянула руки навстречу.

– Здравствуй!  – ответил он.

Они обнялись. Она чуть отодвинулась назад, поправила очки, рассматривая его несколько секунд.

– Я чувствовала, что это ты идешь! Ты совсем не изменился! Покрупнел только.

– Очень рад тебя видеть!

Она молчала и, чуть наклонив голову, все смотрела на него, словно изучала заново.

Неловкая пауза, возникшая в разговоре, затянулась, и, чтобы выйти из этого положения, он торопливо произнес:

– Ты тоже совсем не изменилась!

– Ой, да ладно!  – отмахнулась она.  – Будем считать это за комплимент.

– Холодно! Пойдем где-нибудь посидим,  – предложил он.

– Нет, не хочу! Давай лучше погуляем.

– Хорошо! Начнем тогда с сердца Родины?

– Пойдем! – и взяла его под руку. – Ну! Рассказывай, чем занимаешься? Как семья, дети?

– Да нормально все! Все как у людей. Где я работаю, ты уже знаешь. Дети выросли. Уже внуки есть!

Потом, чуть подробнее, он рассказал ей о сыне и о дочке. Они прошли мимо здания Исторического музея, под аркой и вышли на площадь. Остановившись, она высвободила свою руку и, повернувшись лицом к церкви, перекрестилась.

Он немного удивился этому и хотел было спросить, но промолчал, а она просто сказала:

– Знаешь! Я верующей стала!  – взяла его снова под руку.  – Пойдем!

Они, не спеша, неторопливо беседуя, прошли мимо ГУМа, пересекли площадь, вышли на Васильевский спуск, а потом на мост.

Она долго рассказывала, о том, как оказалась в Москве, как вышла замуж и что в первые годы работала в Кремле мастером по отделочным работам, и это была сложная, ответственная и интересная работа. Они вспоминали своих друзей, однокашников по институту, она жадно расспрашивала о каждом из их группы. Незаметно вышли на Пятницкую.

Максим спросил ее:

– Как вы в Аргентине оказались?

Остановившись, Людмила ответила не сразу. Запрокинув голову, разглядывая темное небо, она несколько секунд хранила молчание, словно его вопрос застал ее врасплох. Наконец, собравшись с мыслями, глубоко вздохнув, она начала свой рассказ издалека:

– Помнишь, я тебе писала?

Он согласно кивнул головой.

– Вот с того времени все и началось,  – с грустью продолжила она и рассказала, что куплей-продажей редких металлов они занимались несколько лет.  – В квартире постоянно были приезжие люди. Отзывались на объявления в газетах. Приезжали и привозили все, что можно, и из Казахстана, и с Урала, и черт те знает откуда еще! Муж с ними занимался, торговался, оценивал, показывал товар специалистам, договаривался, платил деньги, брал деньги, и эта круговерть продолжалась несколько лет, пока в один прекрасный день все не рухнуло в одно мгновение. Он оказался должен поставщикам огромную сумму денег. Слава богу, квартира была оформлена на меня, и я ни за что не разрешила ее продавать. Кое-какие средства еще оставались, и мы решили на время уехать за границу.

– Почему в Аргентину?  – спросил он.

– Проще всего было визы оформить,  – просто ответила она.  – Ты пойми! Мы просто бежали! За такие деньги нас тут запросто могли убить!

Они вышли с Пятницкой на площадь.

– Посмотри!  – она показала рукой на старинное голубоватое здание в начале Большой Ордынки.  – Это посольство Аргентины. Здесь буквально за два дня нам сделали визы, и мы всей семьей улетели. Я тогда первый раз начала молиться, чтобы Господь нам помог!

Для него в этом не было ничего удивительного. На встречах с бывшими одноклассниками выяснялось, что бывшие атеисты приходили к Богу даже через баптистские секты. В конце концов, верить или не верить  – личное дело каждого человека.

Она охотно рассказала про своих детей.

– Ты знаешь, старшему сыну двадцать девять.

Она сделала паузу, очевидно вспомнив что-то, посмотрела на него, продолжая думать о чем-то другом, и добавила:

– Только по возрасту детей начинаешь понимать, какие мы старые! Второму сыну девятнадцать,  – продолжила она, уже улыбнувшись.  – Ты думаешь, на этом я успокоилась?! Спустя три года еще девочку родила, Веру.

– Дочку хотела?

– Точно!  – рассмеялась она.  – Ей шестнадцать. Она сейчас в десятом классе. Еще и в музыкальную школу ходит по классу арфы, а я вот здесь застряла,  – Людмила вздохнула.

– Они сейчас там с отцом?  – спросил он.

– Нет! Мы развелись. – Помолчав, добавила:  – Через год, как приехали в Аргентину, я подала на развод!

– А что так?  – машинально спросил он.

– Понимаешь! В Южной Америке нравы другие. Женщины очень доступны. Вот он и не выдержал! Живет рядом. Приезжает иногда. Деньги привозит. Женился на местной.

– А с кем они тогда?  – удивился Максим.

– Пока я здесь, дома старший, Илья. Присматривает за младшими. Сергей в колледже учится. Вера в школу ходит. Илья работает.

– Ну, а ты там чем занимаешься?

– Домохозяйка я, Максим. Нас огород кормит.

Несколько минут они оба молчали. Она о чем-то задумалась. Незаметно вышли на Якиманку. Прошли мимо метро и французского посольства.

«Конечно!  – про себя подумал он.  – Она же выросла в деревне. Огородные дела для нее привычны и понятны!»

– У вас же там тепло, наверное, по два урожая вырастает?  – спросил он, пытаясь продолжить беседу.

– Да,  – ответила она, вздохнув,  – имея участок, там можно прожить.

Они дошли до конца улицы и повернули обратно.

– Я сегодня дочке написала, что иду на встречу со своей юностью… Я тебя так любила!  – добавила она после небольшой паузы.

– Ты мне тоже очень нравилась!  – тихо сказал он, окунувшись в воспоминания далеких студенческих лет.

Это было на четвертом курсе. Она изменилась после летних каникул, превратившись из прилежной девочки в привлекательную девушку. Он невольно стал засматриваться на нее и заметил ее ответное к нему внимание. Осенью был ее день рождения, на который она пригласила всю группу. Вечером собрались в ее комнате, в углу первого этажа общежития, где она жила одна. Сидели долго. Пели песни. Он играл на гитаре. Помнится, что тогда много выпили. Потом, когда все ушли, они с Людмилой остались в комнате вдвоем. Целовались до утра. Дело чуть не дошло до физической близости, но в последний момент она, испугавшись этого, оттолкнула его. Максим, одевшись, ушел в свою комнату. На другой день в институте он заметил, как Людмила смутилась, увидев его. В течение дня она избегала общения с ним, сторонилась, очевидно, чтобы не дать повода подружкам по группе для пересудов. В последующие дни Людмила вела себя так, будто между ними ничего не было. Уделяла все время учебе.