Бегство

Пациента, который до этого просто сидел, попросили лечь. Неуклюже ворочаясь, он улегся на каталку. Сестры, выполняющие роль ассистентов, тотчас повернули ее таким образом, чтобы для студентов открывался лучший вид, закрепили ее. Теперь она стояла абсолютно неподвижно и надежно, представляя собой хирургический стол. Тело пациента тоже было закреплено ремнями для обездвиживания. Затем с помощью хитроумного рычага, находившегося под поверхностью каталки, ее наклонили таким образом, чтобы голова больного оказалась немного ниже, а ноги чуть выше. Первая фаза операции была завершена. За этим следовал наркоз. Для наркоза использовался хлороформ — самый новый и рекомендуемый специалистами препарат для анестезии. Для этого на лицо пациента был сначала нанесен вазелин, чтобы защитить его от ожога в случае попадания вещества на кожу. Пока ассистентки подготавливали пациента, закрепляя ремешки и смазывая лицо, врачи мыли руки. Для этого им на руки осторожно выливали карболку из специально подготовленного кувшина. После этого врачи были готовы приступить к хлороформированию больного. Давать наркоз ассистенткам не позволялось. Неправильная доза могла привести не просто к усыплению больного, а к его смерти. Взяв специальную маску из фланели, врач осторожно, выверяя количество вещества, стал наливать на маску раствор хлороформа. Когда необходимое количество вещества для наркоза было добавлено, врач отложил склянку и подошел к пациенту. Уже во втором ряду не было слышно, о чем они говорили, но, видимо, врач интересовался об ощущениях и общем состоянии. Это было нужно еще и для того, чтобы следить, насколько человек сохраняет сознание. Брэзену, как и другим студентам, было известно, что сначала больной чувствует жжение в глазах и зуд в горле, в котором начинает першить, и ему хочется кашлять. Но спустя пару минут, когда первые ощущения пройдут, больной начинает чувствовать онемение в конечностях, в теле появляется легкость, разливается тепло, незаметно накатывает сонливость. Спустя минут семь пациент бывает уже без сознания, однако после этого при хлороформировании начинается небольшое возбуждение. Находясь уже без сознания, пациент начинает разговаривать, что-то лепетать, может даже плакать или смеяться. В некоторых случаях, зафиксированных в учебниках, больной может становиться агрессивным и даже напасть на врача. Такое поведение считалось естественным. После пробуждения пациент никогда не помнил, что же он делал во время анестезии. В данном случае все обошлось: после пары минут лепета и нескольких резких движений пациент затих. Врачи провели финальную проверку. Осмотрели пациента: мышцы расслаблены, пульс и дыхание замедлены. Наступил глубокий наркоз. Вторая стадия была закончена.

После этого каталку, с помощью того же рычага, привели в горизонтальное положение. Начиналась сама операция.

Пеньюар, в котором был пациент, приподняли так, чтобы оголить бедро, нужное для оперирования. Ассистентка принесла кувшин и обдала бедро и близлежащие области все той же карболовой кислотой. Взяв в руки блестящий скальпель, доктор Дулэжитэ провел им по выбритой и очищенной коже. Сразу за скальпелем протянулась тонкая красная полоска.

Брэзен все не мог оторвать взгляд. Сие действие хоть и казалось простым, но оставляло ощущение чего-то невероятного, словно Брэзен стал свидетелем чуда.

Случалось ли Вам когда-либо стать свидетелем невероятного? Когда Вы вдруг оказывались перед лицом чего-то, что Вы просто не в состоянии осознать. Вы замираете, ошеломленные видом, боясь вздохнуть, чтобы не нарушить этот особенный момент. Ваша воля Вас подводит, и Вы просто не в состоянии отвести взгляд. Ваши мысли пусты, словно Вы и не существуете, Вы эфемерно растворяетесь и становитесь единым с этим событием. Все остальное выглядит таким несущественным, что отходит на второй план. Именно так чувствовал себя и Брэзен.

Его глаза не отрывались от рук хирургов. От того, как в их руки вкладывают инструменты, как они искусно разрезают ткани и аккуратно оголяют сломанную кость, как эти руки бережно скрепляют отломки костей воедино, фиксируя их холодным металлом, как они обрабатывают рану и зашивают ее. Из стороны в сторону мелькала кетгутовая нить, контрастно выделяющаяся на фоне белых стен и бледной кожи. Врач с легкостью накладывал шов, на доли секунды даже казалось, что он играет на музыкальном инструменте — так размерены и выверены были его движения.

Не только Брэзен был очарован. Многие студенты лишь молча наблюдали за искусной работой, но другие вскакивали со своих мест в попытке рассмотреть процесс как можно детальнее, некоторые описывали каждое мановение хирургов в своих тетрадях, пытаясь запечатлеть любую мелочь. Хоть в аудитории и было тихо, все же в этой тишине чувствовалось возбуждение.

Уже спустя час Брэзен и Взнэшани вышли из душного университетского корпуса. Ноги затекли, поэтому было решено пройтись по небольшому скверу на территории университета. Хоть университет Обтижнэ и считался одним из самых крупных, его территория все равно выглядела уныло. Этого не спасало даже хорошее финансирование. Видимо, все дело было в том, что он находился в столице, состоявшей из дыма заводов и камня, из которого строились дома. По всей территории раскинулись газоны с пожухлой травой, а мощеные дорожки были покрыты слоем грязи и остатками листьев. Сам же сквер тоже был далек от идеала: несколько деревьев с почти опавшими листьями и пара скамеек.

Разместившись на одной такой, Взнэшани закурил. Несколько минут тишина нарушалась только размеренным выдыханием дыма. Перед глазами Брэзена все еще стояли сцены операции. Затушив сигарету, Взнэшани откинулся на спинку лавочки.

— Как же я устал. Еще одна лекция, а сил уже нет.

— Ничего. Еще одна и домой.

— Домой? А ты сегодня свободен?

— Я имел в виду, что мы будем свободны, а я сегодня как всегда, работаю.

— Все в той же больнице? Ассистентом?

— Да. Работы много, но платят. Да и меня без диплома взяли. Пришлось, правда, им справки с печатями предоставить, что я уже на четвертом курсе.

— И как ты только умудряешься? Утром лекции, а вечером смена в больнице. Еще и семинары готовить.

— Сам знаешь, хоть я и учусь бесплатно, но нужны деньги для матери.

— Знаю-знаю. Ты и сегодня до самого вечера работаешь?

— Ага. И завтра тоже.

— Уже готов?

— А что будет завтра?

— Как что? Нужно сдать доклад по медицинской этике.

— Да, я его еще на прошлой неделе написал.

— Ну ты даешь! По ночам, что ли, пишешь?

Брэзен улыбнулся.

— Бывает.

Приятели помолчали. Обучение давалось тяжело. Каждую свободную минуту хотелось использовать, урвать хоть секунду, чтобы потратить ее на такой необходимый отдых. Время было драгоценно, и на разговоры тратить его не хотелось. Так они и сидели, обессилев, на скамейках. Только прохладный осенний ветер проходился по уставшим лицам. Каждый думал о чем-то своем: кто-то о подготовке к докладу, кто-то о вечерней смене, но было в их мыслях и общее, ведь и они сами были похожи. Вскоре им предстояло стать врачами.

========== Глава 10 ==========

Вяло потянувшись, Брэзен вошел в кухню. Плюхнувшись на расшатанный деревянный стул, он потер глаза в попытке проснуться. Размеренность утра нарушал свисток, оповещавший о том, что вода уже давно вскипела. Брэзен приподнялся со своего места, когда на его плечо легла теплая рука.

— Не вставай, я сама.

— Да я бы сам…

— Не спорь с матерью. Ты вон и так работаешь, а я целыми днями дома сижу, старая развалина. Дай хоть чаю тебе сделать.

С этими словами невысокая, хрупкая женщина в годах подхватила чайник и стала мастерски разливать кипяток по двум фарфоровым чашкам. Хоть чашки и сделаны из фарфора, но были довольно старыми. Это было видно даже невооруженным взглядом: рисунок давно стерся, и сейчас уже было невозможно понять, что же на них было изображено. От красных астр остались лишь следы красных красок.