Дурмар

Вертоградарь бросил еще один недоверчивый взгляд на Гриваля. Обсуждать регентов было не положено, особенно в присутствии имперского солдата. За такое могли и наказать. Конечно, казнить бы его никто не стал, но вот один-два удара розгами он мог и получить. Поэтому он придвинулся к Й`олю ближе, заговорщически продолжив.

— Регент-то он строгий, да и веселиться любит. Тратит румары налево да направо. То пир устроит, то охоту. Взбрело ему недавно сад разбить. Поговаривают, что он на кого-то глаз положил, а она, видите ли, сад хочет. Так он из кожи вон лезет. Я на барщину ему сажаю цветы всякие, да только все мало. А главное, взбрело этой его даме, чтобы в саду «бешенное яблоко» росло. Мы сажаем, а оно того — не растет. Он и говорит, что если кто выведет растение, тому и румар целый даст. Если у меня целый румар будет, да я и лошадь купить смогу! Но что я только не пробовал, толку нет. Вот услышал, что травник в деревне, так и решил спросить.

Й`оль дослушал, после чего нахмурился.

— Баклажан значит. Хм…

Посетитель разочаровано прокряхтел:

— Что, не знаешь? Говорила мне жена — не ходи, а я, дурак, понадеялся.

— Не спеши. Я просто думал, что для баклажана лучше будет. Есть один способ.

Мгновенно просияв, мужчина вернулся на место.

— Ну вот. А я знал, что уж травник посоветует чего. Это жена моя — вечно ерунду городит. Ну, говори. Что делать то?

— Один вилар и пять агмаров.

— Что? Пятнадцать агмаров? Да ты с ума сошел! Я если этот треклятый… Как его там! И выращу, то мне один румар дадут, а это всего сто агмаров, а ты пятнадцать требуешь!

Не теряя спокойствия, Й`оль вперил решительный взгляд в побагровевшее лицо.

— Ну не хочешь — как хочешь. Я продам только за один вилар и пять агмаров. За меньшее и не соглашусь.

От злости и без того красное лицо заалело еще сильнее. Кровь бурлила, но мужчина помнил, что в комнате находился и Гриваль, а лежащий рядом с ним меч действовал лучше любого успокоительного. Вертоградарь процедил что-то сквозь зубы, а затем достал несколько медных монет: одну побольше, с квадратным отверстием, и пять с круглым, поменьше, и кинул их к ногам Й`оля.

— А теперь говори!

Алхимик неспешно наклонился, собрал монеты, пересчитал, после чего также неторопливо стал объяснять.

— Тебе понадобится рыба. Попроси у рыбаков остатки свежего улова: голову, внутренности, чешую и скелет. Измельчи это все, а потом, как будешь закапывать саженцы в землю, добавь к ним и рыбу.

— И это что, совет?!

Посетитель смотрел на Й`оля как на полоумного.

— За свои советы я ручаюсь. Сделай так и убедись. Или у тебя есть претензии?

С этими словами алхимик как бы невзначай положил руку на квилон. Мужчина, проследив за его взглядом, попятился. Претензий он явно не имел. Он бросил напоследок злобный взгляд и поспешил покинуть чердак. Как только он ушел, самопровозглашенный травник протяжно вздохнул. Гриваль тронул его за руку.

«То, что ты ему сказал… хорошо?»

— Сработает ли? Да. Как ни странно, но в чешуе и внутренностях рыб много полезного, особенно для пасленовых, к которым принадлежит баклажан. Так что если послушается моего совета, то получит свой румар. Говорю же, я в своих советах уверен.

Поговорить еще им не дали — на пороге показался новый посетитель.

Весь оставшийся день до самого вечера Й`оль был занят тем, что подбирал различного рода травы. Складывалось впечатление, что у него есть лекарство от каждой хвори. Гриваль все подмечал. Наблюдать было в высшей степени любопытно. Сам он никогда не придавал травам особого значения. В Ваморе, где он родился и вырос, были лекари. Они, без сомнения, славились своими знаниями, но к травами прибегали редко. Обычно практиковали кровопускание или другие процедуры. Теперь же, смотря на Й`оля, он понимал, как много упускал из вида и сколького он не знал.

Вскоре его наблюдения прервал голос Авора, донесшийся снизу — пора было есть.

Закончив с посетителями, они спустились вниз, где на столе их ждала горячая еда. За столом уже было людно: самое заметное место занимал сам глава дома, по бокам от него расселись дети, слишком голодные после работы. Не дожидаясь гостей, они начали набивать рот, жадно отрывая от лепешек по увесистому куску. Шавар суетилась неподалеку, расставляя миски и ложки.

Блюд было немного: кроме грубых просяных лепешек, на столе почетное место занимал горшок, от которого шел дым. Й`оль и Гриваль тоже заняли свои места. Для каждого уже была подготовлена деревянная миска, в которую вывалили ячменную кашу с брюквой. Шавар не переставала сновать и уселась за стол только после того, как налила всем немного вина.

Наконец-то началась трапеза, но она то и дело прерывалась вопросами. Авор даже не пытался скрыть любопытства, все расспрашивая, но Й`оль мастерски уходил от ответа, ограничиваясь только общими фразами. Рассказывать о себе он явно не хотел, а рассказывать о его познаниях в алхимии было и вовсе рискованно. Й`оль не зря был так осторожен — опасность была даже ближе, чем он мог подумать. Не успели они набить животы, как в дверь настойчиво постучали. Чтобы не отрывать главу дома от еды, открывать дверь пошла Шавар, но отворив, сразу же отскочила в сторону — на пороге стоял монах Иварского ордена.

========== 5 ==========

Комментарий к 5

Подпишись на группу. Все новости, оповещения о новых главах, эстетики и все остальное там.

https://vk.com/althewriter

Комната застыла в оцепенении.

Первой очнулась Шавар. Она отошла в сторону, пропуская монаха внутрь, смиренно опустила голову и сложила руки в крепкий замок, выказывая тем самым свое повиновение. Даже не взглянув в ее сторону, священник прошел внутрь, но тут же чуть не споткнулся об упавшего перед ним на колени Авора. Тот, неловко подскочив со стула и едва не перевернув стол, бросился к почтенному гостю, а уже через секунду, сложив руки так же, как и жена, плюхнулся перед священнослужителем.

— Да славится Ивар!

Опустив на крестьянина скучающий взгляд, монах повторил:

— Да славится Ивар!

Только теперь Авор поднял голову, но подняться сам так и не решился.

— Встань, сын мой.

Голос священника бархатно отозвался в скромной лачуге. Внемля этим словам, Авор встал на ноги, продолжая смотреть на гостя в нерешительности.

— Святой отец, я и не знал, что Вы в нашей деревне!

— Всё в порядке, сын мой. Я был в пути, когда начало темнеть, поэтому решил переждать в этой деревне ночь.

— А где Вы остановились?

— Благородный кожевник предложил заночевать у него.

— Понимаю. Благодарю Ивара, что Вы почтили нас своим присутствием. Ой!

Лебезящий Авор вдруг выпрямился, хлопнув себя со всей силы по седеющей голове.

— Что ж это я держу такого человека на пороге?! Проходите, проходите. У нас тут, конечно, бедная лачуга, но что имеем. Вот сюда, мы только сели есть.

Рыбак проводил священника, уступив ему свое место во главе стола. Тот, осторожно ступая, чтобы ни на кого не наскочить и по-возможности ни к чему не прикоснуться, протиснулся за стол и плюхнулся на любезно поставленную Авором скамью, но тут же сморщился, глядя на остатки еды. Это не ускользнуло от главы дома, и он тут же зашипел на жену, чтобы та достала их лучшие глиняные миски. Услышав наказ, Шавар поспешила открыть ларь, вытащив из него глиняную утварь, бережно завернутую в сукно. Выхватив из ее рук миску, Авор наполнил её доверху кашей и придвинул к монаху, но тут же бросился за чашей, чтобы доверху наполнить и её. Его жена в это время потянула за руку, вытаскивая из-за стола, одного из детей — девочку лет тринадцати, взирающую с интересом на незваного гостя. После чего скрылась где-то в углу на скамейке, утащив с собой и дочь — есть за одним столом с монахом Иварского ордена женщинам было запрещено.

Закончив обхаживать гостя, Авор наконец-то занял свое место.

— Еды тоже небогато, но вы отведайте. Особенно вино. Это наше, местное. Всем окрестных деревням нравится, они все пытаются выведать, как мы его делаем.