Страница 5 из 5
Монарха же стали бояться. Ведь все видели, как Генри сначала скормил всеобщего любимца - лучшего рыцаря королевства - дракону, а потом разделался с ним самим. Люди шептались, испуганно оглядываясь на любой шорох, что тот, кто истребил великое зло, и сам не лучше. Кто ещё сумел бы так легко победить? И настоящая ли это победа? Без меча, без боя, - не по-рыцарски.
Повелитель драконов умер, некого стало винить в бедах и несчастьях, поминать всуе. А так не бывает - кто-то же должен олицетворять вселенское зло. И матери начали пугать детей именем короля, будто он прознает об их шалостях и накажет. Те верили. Постепенно все поверили.
Куда бы Генри ни приходил, разговоры вмиг прекращались, и наступала напряжённая тишина. Генри будто замораживал всё вокруг. Людям казалось, что меркнет свет и внезапный холод пробирает до костей.
Бывало Генри пройдёт ночью по коридору мимо стражника, и тому мерещится, что серый плащ чужого страха стелется за спиной короля, а попавшая в эту хмарь мошкара падает замертво. Генри этого не замечал, а сказать ему никто не решался.
Страх выгнал людей из замка, обезлюдел шумный двор. Никто не веселился и не балагурил, да и Генри не любил пировать. Спокойный и недвижный, он сидел на троне и слушал доклад герцога Харта.
- Люди ропщут, - рассказывал тот. - Они не хотят, чтобы их детей заставляли учиться. Они не хотят, чтобы трактиры закрывались с наступлением темноты. И не желают завтракать овсянкой.
- Но это же полезно, - удивился Генри.
- Но не каждый же день.
- Я ем овсянку каждый день. Не понимаю, почему другим должно быть хуже?
Генри вскочил с трона и прошёлся по пустому залу. Эхо шагов испуганно разбегалось по углам от своего хозяина. Герцог Харт заворожено смотрел, как серые ураганчики кружат за плечами Генри, когда тот двигался.
Король встал у окна и задумчиво произнёс:
- Закат. Красиво. Говорят, драконы любили играть в небе на заходе солнца.
Слова повисли в воздухе. Герцог Харт не вынес молчания и заметил:
- Драконов больше нет. Все исчезли.
- Да, знаю. Только на гербе нашего рода остались. Какая ирония. - Генри постоял ещё немного у окна и направился к выходу. - Пойдём наверх, с башни закат особенно прекрасен. Видно Дракона.
Генри шёл по коридорам, а герцог держался рядом, стараясь не отстать и не попасть в сизые языки тумана, которые струились за королём. Немногочисленные стражники вжимались в стены или спешили убраться с дороги.
На открытой вершине башни гулял ветер. Солнце уже успело коснуться горизонта возле Лысой горы, окрасило алой бахромой камень, в который превратился повелитель драконов.
Генри встал напротив, положил руки на парапет.
- Вот он, Дракон. Людям понадобился Дракон, и они его создали. Поверили, что он злой. Вера извратила его, вынудила стать таким, как о нём думали... Хорошо, что старый мир умер вместе с ним.
- По мне, так старый мир был куда честнее и интереснее нынешнего, - ответил герцог. - Я скучаю по рыцарским турнирам.
- Брось. Кому нужны турниры и сломанные копья? Драконы, волшебники-шарлатаны, чудеса? Бесполезный хлам. Чувства вместо разума. Их место на свалке истории. - Генри говорил и не видел, как на лице стоящего позади герцога проявляются всё большие ужас и отвращение. - Мы сделаем лучше, научим людей думать логично, поступать рационально, без оглядки на любовь и напрасные надежды, а потом понесём просвещение другим народам. Привьём им здравый смысл, пусть даже насильно, отучим верить в сказки...
Генри не успел договорить. Герцог Харт решительно кивнул самому себе, наклонился, схватил короля за щиколотки и резким движением перекинул через парапет. Герцог ещё успел перегнуться сам, чтобы в свете последних лучей солнца увидеть, как из пелены за спиной Генри рождаются призрачные крылья.