Страница 15 из 16
– Граница между печатной и рукописной словесностью не была жесткой. Произведения могли переходить из одной категории в другую. Одни произведения, в течение определенного времени существовавшие только в рукописном виде, как, например, «Горе от ума», позднее получали разрешение на публикацию или печатались за рубежом147. Другие произведения, опубликованные в свое время, в дальнейшем запрещались цензурой и включались в рукописные сборники запрещенных произведений. Примером может служить стихотворение Тютчева «Пророчество», опубликованное в «Современнике» в 1854 г., но запрещенное цензором для книги Тютчева, вышедшей позднее в том же году148. Специфический случай подобного перехода – проект Государственной уставной грамоты Российской империи, подготовленный в 1818 г., но не утвержденный и напечатанный польскими повстанцами в 1831 г., а позднее распространявшийся в рукописи149. Кроме того, нередко произведения публиковались с цензурными купюрами, а потом читатели вписывали или вклеивали туда изъятые фрагменты, создавая своеобразный симбиоз печатного и письменного, или, скажем, создавались конволюты из печатных книг и рукописей.
Хотя распространение рукописной литературы не институционализировалось (то есть не было специальных скрипториев, торговцев рукописями, общедоступных библиотек, содержащих рукописи и т. п.), однако сложились устойчивые формы ее бытования: почти у всех читателей того времени в круге чтения присутствовали рукописные тексты; многие из читателей сами переписывали тексты или отдавали для копирования писцам (за деньги или своим подчиненным); потом они обычно давали читать и копировать эти копии другим лицам; эти копии становились частью домашней библиотеки и хранились наряду с печатными книгами, а в дальнейшем с ними знакомились представители более молодых поколений семьи; на книжном рынке, особенно на провинциальных ярмарках, продавались рукописные книги и сборники, в том числе и светские.
Для социальных низов (купечество, мещанство, крестьянство, церковнослужители) рукописная литература была более значима, чем для дворянства. Если дворяне собирали тексты главным образом в печатной форме (книги и журналы), то низы и по материальным соображениям, и исходя из своих вкусов предпочитали создавать рукописные коллекции.
Власти вполне лояльно относились к этому каналу распространения текстов. Характерно, что, не разрешив Пушкину публиковать стихотворение «Друзьям», содержавшее похвалы в его адрес, Николай I наложил в то же время следующую резолюцию: «Cela peut courir, mais pas être imprimé» («Это можно распространять, но нельзя печатать»)150. В печати нередко встречались и не вызывали возражений цензуры упоминания широко распространяющихся в рукописи произведений, например «Горя от ума». Преследовалось только рукописное размножение текстов, содержащих критические высказывания в адрес господствующей религии и самой власти. Причем государственные органы не вели специального наблюдения за распространяемыми текстами. Дело начиналось только в случае чьего-либо доноса, как, например, в случае следствий по поводу распространения пушкинских произведений («Андрея Шенье» в 1826–1828 гг., «Гавриилиады» в 1828 г.).
После либерализации цензуры и быстрого роста числа периодических изданий во второй половине 1850-х гг. и особенно после цензурной реформы 1865 г., освободившей от предварительной цензуры периодические издания и книги объемом более 10 печатных листов, масштабы распространения политической рукописной литературы существенно уменьшились. А с ростом числа публичных библиотек и книжных магазинов в 1870–1880-х гг. стала значительно доступнее и художественная литература, что привело и тут к уменьшению значения переписывания литературных текстов. В результате значимость письменной литературы к концу XIX в. существенно снизилась, но она не исчезла. Теперь нередко рукописи нецензурного характера нелегально литографировали, что позволяло сделать за один раз более сотни копий. Так издавались, например, «Крейцерова соната», «В чем моя вера?» и ряд других сочинений Л. Толстого. Однако распространять и хранить такие издания было опасно, поэтому параллельно продолжала существовать и рукописная литература.
К СОЦИОЛОГИИ ЛИТЕРАТУРНОГО СКАНДАЛА151
Термином «литературный скандал» в средствах массовой коммуникации пользуются очень широко. Набрав его в поисковике, можно получить массу ссылок в русскоязычном секторе интернета. Правда, в основном это ссылки на материалы, опубликованные не сейчас, а ряд лет назад (свои соображения о причинах этого я выскажу далее). Так, в 2009 г. одна из телепередач цикла «Апокриф» канала «Культура» называлась «Литературный скандал: причины и следствия», а в 2018 г. на том же канале демонстрировался целый цикл «Исторические путешествия Ивана Толстого. Литературные скандалы», в 2011 г. на книжной ярмарке «Нон-фикшн» прошел круглый стол «Литературные скандалы как двигатель прогресса»152, в 2006–2012 гг. существовал даже livejournal некоего «Сообщества литературных скандалов» под названием «Литературные скандалы’s Journal».
Но подавляющее большинство подобных публикаций – это газетные и журнальные заметки, а отнюдь не серьезные научные работы. Число книг и статей исследовательского характера на эту тему очень невелико, причем не только в России, но и за рубежом. Основное внимание уделяется политическим скандалам153, можно найти обобщающие книги о скандалах в науке и спорте, а книг с анализом функций и механики литературного скандала нет. Особенно бедна работами о литературных скандалах отечественная наука. Содержательная книга Олега Проскурина «Литературные скандалы пушкинской эпохи» (М., 2000) не соответствует своему названию: почти все вошедшие в нее статьи посвящены острым журнальным полемикам того времени, в которых ничего скандального не было. Вышли ряд сборников и даже авторская монография, посвященные феномену скандала154, но собственно литературные скандалы там или не затрагиваются, или речь идет об отдельных скандалах. Кроме того, есть несколько статей, в которых рассмотрены конкретные скандалы, но сам феномен литературного скандала не анализируется155. Термина «литературный скандал» нет ни в «Краткой литературной энциклопедии», ни в «Литературном энциклопедическом словаре» (1987), ни в «Литературной энциклопедии терминов и понятий» (2001). В литературно-критическом словаре С. Чупринина «Русская литература сегодня: жизнь по понятиям» (М., 2007), не претендующем на научность, статья «Скандалы литературные» есть, но определения этого термина автор не дает. Таким образом, в реальной литературной жизни скандал – элемент если не повседневный, то достаточно привычный, а наука о литературе ни анализировать его, ни включать термин «скандал» в свой категориальный аппарат не стремится.
Академический словарь русского языка так определяет это слово: «1. Случай, происшествие, получившие широкую огласку и позорящие его участников. 2. Ссора, сопровождаемая криками, шумом, дракой и т. п.; дебош»156. Применительно к литературе могут использоваться оба значения, хотя чаще встречается первое.
Обычно литературный скандал рассматривается как явление дисфункциональное, лишь мешающее нормальному ходу литературной жизни. Например, В. А. Миловидов и А. С. Соловьева полагают, что «фактор скандальности <…> в высшей степени неблагоприятно сказывается на социуме и на личности»157. Нора Букс считает, что «современное определение феномена [скандала] можно свести к следующему: скандал – умышленное нарушение принятой системы значений или также заданная неприличность поведения или текста. <…> Скандал, как правило, стремится обеспечить сбой системы». «Главная его цель – разрушение или хотя бы нарушение принятых в обществе норм или функционирующих ритуалов <…>»158. В лучшем случае отношение к скандалам амбивалентное. Так, А. В. Дмитриев и А. А. Сычев пишут, что «скандал выполняет двойственные функции в обществе. С одной стороны, он приковывает внимание публики к какому-нибудь сбою в социальной системе и тем самым способствует выработке мер по его ликвидации. <…> С другой стороны, если общество постоянно сотрясают скандалы, это свидетельствует о серьезных социальных проблемах. В больших количествах скандалы наносят серьезный ущерб репутации властей и снижают уровень доверия к существующим социальным институтам и практикам»159
147
См., например, следующие издания: Русская потаенная литература XIX столетия. Лондон, 1861; Свободные русские песни. [Берн], 1863; Лютня. Собрание свободных русских песен и стихотворений. Лейпциг, 1869, и др.
148
См.: Рейсер С. В борьбе за свободное слово // Вольная русская поэзия второй половины XVIII – первой половины XIX века. Л., 1970. С. 53.
149
Чернов К. С. Государственная уставная грамота Российской империи: к вопросу о российском конституционализме. Автореф. канд. дис. М., 2007. С. 13.
150
Цит. по: Зенгер Т. Николай I – редактор Пушкина // Литературное наследство. М., 1934. Т. 16/18. С. 517.
151
Впервые опубликовано: К социологии литературного скандала // Литературный факт. 2019. № 3 (13). С. 161–182.
152
См.: Научите русских писателей скандалу! // Литературная Россия. 2011. № 49. 9 сент.
153
См., например: Scandals in Past and Contemporary Politics / Ed. by J. Garrard, J. L. Newell. Manchester, UK; N. Y., 2006; Cockburn A. A Colossal Wreck: a Road Trip through Political Scandal, Corruption, and American Culture. Brooklyn, N. Y., 2013; Dewberry D. R. The American Political Scandal: Free Speech, Public Discourse, and Democracy. Lanham, Maryland, 2015; Demirhan K., Çakır-Demirhan D. Political Scandal, Corruption, and Legitimacy in the Age of Social Media. Hershey, Pe
154
См.: Семиотика скандала: [сб. ст.]. Париж; М., 2008; Скандал как форма коммуникации: Сб. науч. ст. М., 2012; Скандал: сферы воздействия: Сб. науч. ст. М., 2013; Дмитриев А. В., Сычев А. А. Скандал: социофилософские очерки. М., 2014.
155
См.: Кобринский А. «Литературная драка» как феномен литературно-художественного быта начала XX века (скандал 8 ноября 1913 года в «Бродячей собаке») // Русская культура в текстах, образах, знаках 1913 года. Киров, 2003. С. 46–53; Степанов Б. Е. Литературный скандал и политическое воображение: А. Проханов и его «Господин Гексоген» // Полития: Анализ. Хроника. Прогноз. 2008. № 3. С. 89–104; Богомолов Н. А. История одного литературного скандала // Богомолов Н. А. Русская литература начала XX века и оккультизм. М., 1999. С. 239–254; Шабалина Н. Н. Литературный скандал в критике В. П. Буренина // Ученые записки Казанского университета. Серия «Гуманитарные науки». 2012. Т. 154. № 2. С. 145–151; Фельдман Д. М. Грани скандала: «Повесть непогашенной луны» Б. А. Пильняка в газетно-журнальном контексте 1920-х гг. // Вестник РГГУ. 2012. Серия «Филологические науки. Журналистика. Литературная критика». № 13 (93). С. 79–106, и др.
156
Словарь русского языка. 2-е изд., испр. и доп. М., 1984. Т. 4. С. 103.
157
Миловидов В. А., Соловьева А. С. Семиотика скандала // Критика и семиотика. 2006. № 10. С. 187.
158
Букс Н. Скандал как механизм культуры // Семиотика скандала. С. 8, 9.
159
Дмитриев А. В., Сычев А. А. Указ. соч. С. 50–51.