На пороге

– Разум, – заворожённо прошептал Антонов.

Эллен была снова впечатлена, но не показала виду.

– Именно. «Я мыслю, значит я существую». Можно было бы уточнить: «Я осознаю, что я мыслю, и потому я есть разумная сущность». Итак, в Симуленной возник разум, но это странным образом не привлекло никакого внимания ваших коллег. Несмотря на то что, наблюдая за возникновением и развитием разума, мы сделали несколько открытий и выпустили не один десяток значительнейших научных статей.

Антонов пропустил шпильку мимо ушей.

– И всё произошло за каких-то два года? Невероятно быстро, – заметил он.

– Меньше. Ведь не всё и не всегда идёт безупречно и гладко. Было несколько сбоев и перезапусков. Но удивляться тут нечему. Одна минута нашего времени равнозначна в среднем нескольким месяцам в терминах Симуленной. Разумеется, её «обитатели» «живут» в соответствующем ритме и им течение времени не кажется быстрым.

– А как эти «обитатели» воспринимают свою Вселенную? Себя?.. Одним словом, всё?

– Прежде всего, нужно подчеркнуть, что речь идёт именно о восприятии. Это слово здесь ключевое. Поскольку Симуленная в прямом смысле слова симулируется, ни один из объектов её среды не существует и не проявляет себя до тех пор, пока он не «вызывается» для взаимодействия. Если вы когда-нибудь интересовались компьютерными играми, то, возможно, обращали внимание, что всё новые и новые здания, к примеру, начинают возникать в конце улицы, по мере того как ваш персонаж движется по ней. Этот эффект особенно заметён, если ваш процессинговый куб не обладает достаточной мощностью. Процессинговые шкафы, вызывающие к жизни Симуленную, чрезвычайно мощны, и потому активация объектов происходит мгновенно. К тому же скорость восприятия разумными субъектами окружающего мира также зависит от доступных мощностей системы. Иными словами, происходит самоподстройка. Если всё внутри и вокруг нас вдруг замедлится или ускорится, то как мы могли бы об этом узнать? Кстати, такой способ моделирования окружающего мира здорово экономит ресурсы, поэтому-то Симуленная и стала возможной. В то мгновение, когда особь отмечает присутствие какого-нибудь объекта, ей сообщаются его общие параметры. Если она решит перейти к более тесному взаимодействию, что аналогично, скажем, прикосновению или повертыванию в руках, то она получает дополнительные характеристики. Как и у нас, в Симуленной существует несколько уровней взаимодействия, различающихся по степени тесноты контакта.

– То есть у этих существ, «особей», как вы их называете, тоже есть зрение, слух и так далее?

Эллен подняла подбородок чуть выше и посмотрела на настырного журналиста испытующим взглядом.

– Подобное утверждение будет не совсем точным. Сделав его, мы поддадимся естественному человеческому стремлению наделять любого носителя неизвестного разума антропоморфными чертами. – Она задумалась на секунду. – Выбор способа взаимодействия, в частности, зависит от его эффективности в данной среде. Например, пытаться разговаривать в космосе бессмысленно, ибо вакуум не передаёт звук. Если вы помните, я упоминала об аналоге физических законов, заданных в Симуленной в форме ограничений. По мере усложнения активных объектов, особей, существ, если хотите, и их естественных попыток так или иначе протестировать и обойти эти ограничения возникла необходимость непрерывного уточнения, более детального описания сути и условий применения этих законов. Принимая во внимание особенности человеческого мышления, а также вторую задачу проекта – понять, по каким законам разум развивается, уже сознательно познавая окружающий мир, эти законы базировались в значительной степени на законах реального мира. Поэтому способы взаимодействия «обитателей» Симуленной напоминают наши собственные. Тем не менее аналогия на этом заканчивается. Например, пользуясь тем, что мы могли бы назвать зрением, наши «подопечные» оказываются не всегда способны установить взаимодействие с предметом, несмотря на наличие достаточных, исходя из аналогии, условий. Вдобавок в ситуацию вмешиваются другие способы взаимодействия, развившиеся у этих «существ», мешая нам как наблюдателям с уверенностью установить, каким именно вниманием предмет был «вызван» к жизни – условно «зрительным», условно «слуховым» или ещё каким-то другим из десятка детектированных нами способов, набор которых отличается от одной расы к другой. Как вы помните, вначале мы установили лишь очень широкие рамки. Выбор способа был своего рода бессознательным решением симулируемых активных объектов. Решением задачи установления эффективного взаимодействия то есть.

– Возможны ли эти другие способы в нашем мире? – живо поинтересовался Антонов, сразу потеряв несколько баллов в глазах доктора Джефферсон.

Она приподняла тонкие стрелки-брови:

– Наш мир всё же немного более реален, мистер Антонов.

– Вы упомянули о существовании нескольких рас? – переключился он.

– Не нескольких, а скорее нескольких сотен тысяч. Предваряя ваш следующий вопрос: нет, не все из них могут быть классифицированы как разумные. Каждая раса характеризуется своим излюбленным набором взаимодействий с внешней средой и другими расами. Для большинства этот набор весьма ограничен. Но одна из рас, которую, вероятно, можно назвать расой «познания», доминирует уже какое-то время над всеми остальными именно благодаря беспрестанному расширению диапазона взаимодействий.

– Беспрестанному? Разве вы не сказали, что они ограничены? – невинно заметил Антонов.

– Способы взаимодействия ограничены, – поправила она. – Ограничены законами среды. Но набор взаимодействий не ограничен. Я поясню: когда возник разум, он начал сам генерировать объекты внутри себя. Назовите их мысленными образами или идеями для простоты. Они нематериальны даже в нашем материальном мире, но с ними тем не менее тоже можно взаимодействовать. Идею можно мысленно взять, рассмотреть, видоизменить и так далее. Более того, взаимодействие с таким объектом может порождать новый подобный объект. Таким образом, сложность симуляции разумной особи возрастает едва ли не экспоненциально. А теперь добавьте к этому способность других особей взаимодействовать с такими объектами, произведёнными их собратом. Наша система оказалась к этому не готова, и нам пришлось перестраиваться буквально на ходу. Мы вынесли эти объекты в отдельный класс. Они хранятся отдельно от данных самой особи и не копируются в процессе её самовоспроизведения. Для доступа к редко используемым из них особь вынуждена каждый раз делать усилие для установления взаимодействия. Внутри системы этот процесс реализуется ссылками. Сберегает нам кучу ресурсов и намеренно замедляет прогресс разума в Симуленной.

– А зачем его замедлять? – наивно поинтересовался Антонов.

– Для того чтобы у нас было время анализировать результаты, уважаемый представитель СМИ. Мы буквально похоронены под отчётами системы, которые просто некому и некогда обрабатывать. – Джефферсон посмотрела на него с выражением, надеясь, что тот поймёт намёк.

– Я предположил, что расшифровкой занимается машина. – Антонов приподнял брови.

Эллен куснула губу от лёгкого раздражения.

– Даже не упоминая вопрос доступных мощностей, машина не всё способна расшифровать. С момента своего появления разум Симуленной генерирует информацию в «своём» формате.

– Как так? И вы её совсем не понимаете?

– Очень даже! – возразила Эллен с горячностью задетой профессиональной гордости. – Естественным образом деятельность возникшего разума вращается в значительной мере (а вначале – почти в полной мере) вокруг среды Симуленной, которую мы описали. Когда разум начал формировать чуть более сложные абстрактные понятия, они могли быть определены и поняты нами через более простые и известные. И так далее, по мере усложнения – до бесконечности. В этом и заключается значительная часть нашей работы. Расшифрованные таким образом новые объекты описываются сотрудниками в технической части системы, и с этого момента последняя может использовать их для автоматической расшифровки в дальнейшем.