Страница 46 из 52
– Вы пьяны! – услышал Карл свой собственный голос, взорвавшийся неудержимым отвращением.
Свейн кивнул – или, по крайней мере, уронил подбородок на грудь – и рухнул в свое кресло.
Фирамтот презрительно фыркнул:
– Отнесите его в первый гостевой дом. Пусть проспится.
Из-за кресел вышли четверо юношей.
– Подождите, – сказал Карл, – вы не можете так поступить.
Но, еще не закончив говорить, он почувствовал на себе гневный взгляд Фирамтота, и вся его сила обратилась в дым.
Юноши невозмутимо принялись за дело. Карл не мог отвести взгляд от Фирамтота, но попытался преградить им дорогу… и понял, что не может поднять руку выше локтя.
– Нашими пленниками, – повторил Фирамтот и многозначительно посмотрел на Карла.
У Карла вдруг обмякли колени. Откуда-то из-за спины послышался голос Гальвеса:
– Я должен оказать медицинскую помощь первому помощнику. И мне нужно увидеть капитана.
– Ты никого не увидишь. И не сдвинешься с места.
Больше Гальвеса не было слышно. Затем что-то выкрикнул Бальдини, но его голос внезапно оборвался, и девушки-танцовщицы бессердечно рассмеялись. У Карла подкосились ноги, и он рухнул в кресло Свейна.
Как только это произошло, Карл почувствовал, что может управлять своими движениями, хотя и очень слабо, словно еще не оправился от болезни. С трудом обернувшись, он увидел, как Свейна заносят в темную соседнюю хижину. Несколько мгновений спустя четверо юношей вышли наружу и опустили за собой полог, прикрывавший дверной проем.
– Прислушайся к его разуму, Тонгев, – велел Фирамтот. – Убедись, что он спит.
Один из юношей приотстал. Он не вошел обратно в хижину, а сел на корточки рядом с дверью, и взгляд его затуманился.
Фирамтот двинулся вдоль стола, в обход носилок Фулсома, чтобы переговорить со своими людьми. Карл уловил слабое бормотание, мелодичное и убаюкивающее, и разглядел старую ведьму, которая все еще «заботилась» о капитане. У него возникло ощущение, что она так ни разу и не подняла голову, пока все были охвачены волнением.
Завеса дыма истончилась и растаяла. Костры вокруг площадки для танцев разгорелись снова, но не так ярко, как раньше. Карл сознавал, что из темноты на него бесстрастно смотрят дикари. Он оглянулся на своих товарищей, не ощутил особого желания поговорить с ними… и усомнился в том, что смог бы это сделать, если бы захотел. Какую бы гипнотическую силу ни применил против них Фирамтот, ослабевала она дьявольски медленно. Карл почти обессилел, мысли в голове шевелились с великим трудом. Он вспомнил о грязном пятне под креслом. Затем усилием воли вызвал в памяти призрачные картины, едва справившись с тошнотой от последней из них, и попытался постичь логику реакции первого помощника на эти видения. Ведьма продолжала бормотать. Время еле ползло.
Наконец Фирамтот вернулся. Старый вождь выглядел теперь совсем ослабшим – его поддерживали с обеих сторон, и двигался он так, словно сознавал свою внутреннюю хрупкость. Однако его присутствие странным образом производило бодрящий эффект. Мышцы Карла постепенно обретали прежнюю силу, голова прояснялась, и он чувствовал, что с товарищами происходит то же самое.
Фирамтот уселся в принесенное для него кресло напротив стола. Он улыбнулся устало, но уже не мрачно.
– Итак, джентльмены, – тихо проговорил он, – мы можем сбросить эти глупые маски. Представление окончено. Больше не обязательно называть космические корабли серебряными башнями, а вместо «демонов, обитающих в мертвых вещах» можно сказать просто «машины». – При последнем слове его лицо снова сделалось жестким и угрюмым. – Хочу уверить вас в одном: это было не совсем представление. Наша жизнь именно такова, какой вы ее видели. И мы ненавидим машины. Запрет на них – основа нашей жизни.
Он изучил лица чужаков и медленно покачал головой.
– Но вы, – продолжил он, – выглядите не вполне так, как мы ожидали увидеть. Ибо, хотя мы и приглядываем за внешним миром, понимание и ощущение – разные вещи. Вы оказались более сложными, и ваш разум разрывается между разными предметами, но в первую очередь – между потребностями машин и спокойствием жизни… как разрывался когда-то разум наших предков. Столетия назад наши предки поняли, что человек движется слишком быстро. Собственные изобретения повели его в безумный поход по Галактике. Человеку, попавшему в плен к созданным им самим машинам, не хватало времени на чувства, мечты и взаимопонимание. Изобретения, силы и знания росли в геометрической прогрессии, а затем в прогрессии третьего и четвертого порядка. Но возможностей для такого же духовного роста не было, если не считать те бездушные мозги, что состоят из электричества и металла. Все чаще и чаще на потребности духа следовал ответ «нет времени» – то, что вы теперь называете «старым добрым ВСС-натиском». Отдельные люди пытались замедлить ритм своего внутреннего существования, дать духу передышку за счет самодисциплины, алкоголя или наркотиков, но без особого успеха. – Фирамтот кивнул в сторону хижины, в которую унесли Свейна. – Радость увяла. Чудеса умерли. Дух перестал расти. Наши предки все еще интересовались проблемами духа. Правда, этот интерес превратился в источник боли. Они поняли, что должны отстраниться от остального человечества и сохранить для духа хотя бы слабую возможность роста. Полумеры ни к чему не привели бы. Предки должны были отречься от машин и привить своим детям отвращение к ним, иначе блеск машин и та легкость в достижении чудес, которую они дают, рано или поздно непременно потянули бы человечество назад. В древности люди на Земле пытались провести такой же эксперимент по возвращению в мир духа. Но они решились на это слишком рано. Они были невежественны, связаны суевериями и предрассудками. Наши предки знали больше. Люди принялись изучать истинные принципы работы духа, исследовали границы подсознательного, выяснили, как один разум говорит с другим и как мысленные картины становятся реальными, научились видеть внутренним зрением и слышать третьим ухом… хотя эти исследования все больше противоречили потребностям машин. Чтобы добиться своей цели, наши предки в последний раз воспользовались машинами – похитили космический корабль «Логика» и переименовали его в «Гримуар». Понимая, что в открытом космосе Конфедерация выследит их на любой планете, они отважились углубиться в Угольный Мешок. И там наконец нашли подходящую для беззаботной жизни планету. Приземлившись, они наложили вечный запрет на «Гримуар» и все машины на его борту, а сами ушли в джунгли.
Карл Фридрих продолжал слушать Фирамтота, но вновь забеспокоился. Он посмотрел на носилки Фулсома, возле которых продолжала бормотать ведьма, затем на темную хижину со Свейном, спавшим внутри, и «слушателем», сидевшим на корточках снаружи. Грега нигде не было видно. И еще Карла почему-то тревожило грязное пятно под креслом.
– Первые годы наши предки бедствовали, – продолжил старый гипнотизер. – Но со временем они выстроили ту жизнь, к которой стремились. Им не удалось сделать ее жизнью духа в чистом виде, поскольку мечи и копья – и даже само тело человека – это тоже машины. Но они содержат не так уж много зла и почти не портят духа. Постепенно среди джунглей выросли деревни, где жизнь протекает в приятном ритме, с должным уважением к красоте. Молодежь обучается играм и танцам, охоте и любви, стихам и песням, получает обширные знания по искусству и истории. Короче говоря, обычная молодежь, хотя у некоторых умственные способности проявляются раньше времени. Достигнув зрелости, они могут выбирать: предаваться ли тем же самым занятиям, становясь учителями и учениками других людей, врачевать тело и разум, то есть человека в целом, или участвовать в духовных исследованиях, в которых мы добились некоторых успехов. – Он снова насмешливо посмотрел на слушателей. – И тут появляетесь вы, люди из внешнего мира, чего, полагаю, нам следовало ожидать. Мы почувствовали разумом ваше приближение и попытались развернуть вас обратно с помощью фантомов, а когда вы все-таки прилетели, притворились обычными дикарями, в надежде, что вы так и опишете нас в докладе Конфедерации. Но уловка все-таки не сработала.