Страница 17 из 23
Нет, отец никогда не наказывал нас физически, а про него самого ходили невероятные слухи, что он нечувствителен к боли благодаря неким давним испытаниям в тайном ордене. Так вот, он никогда не назначал удары плетьми и не ставил на горох, но сейчас мне показалось, что его принципы могут измениться.
– Вы оба могли погибнуть, – устрашающе тихо промолвил император, – оба наследника разом. Ни отравителей, ни наемных убийц – вы все сделали сами, облегчая природе естественный отбор. Не найди я вас по совершенной случайности, спустя неделю шаманская стена бы пала. Деревню бы занесло. А Ваша мать не смогла бы выдержать потери обоих сыновей и потеряла бы третьего.
Костяшки его пальцев с тяжелыми перстнями были неестественно бледны, что свидетельствовало о крайней степени гнева. И я понимал, почему. Отец и без того чрезмерно переживал за мать, потому что та была человеком. В глубине души боялся потерять – и это несмотря на брачную связь, подарившую матери снартарийское долголетие. А наш поступок поставил под угрозу существование династии, я понимал.
– Ленс, от тебя я не ожидал подобной беспечности. В твоих обстоятельствах, тебя мог убить и приступ.
Я видел, что брат порывается что-то сказать, но боится нового кинжала. И правильно, нужно будет договориться, чтобы молчал.
– Прости, отец, – все-таки вымолвил я, приготовившись к чему угодно, но император лишь вздохнул.
– Твоя вина в потакании брату, а вот с тобой, Феликс, – он окинул взглядом наследника, – не представляю, что делать. Лишить прав на престол? Отправить на орочьи шахты? Или на годик заблокировать магию?
С каждым новым словом братец то бледнел, то краснел, играя палитрой бело-красного.
– Ленс, ступай к себе.
Получив разрешение, я с усилием вынул лезвия из стены и побрел к выходу, исподлобья оглядываясь на все еще распятого Фела.
Как же я счастлив снова увидеть матушку. Да, мне было стыдно за наш с братцем необдуманный поступок – ведь отец прав, я мог что—нибудь придумать и не допустить телепортации… Но радость неожиданно перекрыла все. Страшно подумать, мы могли никогда не увидеться.
Императрица Сайерона Элвелор, а некогда талантливая погонщица Сайерона Коул, ставшая истинной любовью снартарийского владыки, и сейчас выглядела очень молодо, едва ли на пять людских лет старше нас с Фелом. С иссиня-черными волосами и глазами цвета океана в солнечный день, мы были совсем на нее не похожи. Так уж распорядилась природа Ниариса, что кровь снарров сильнее человеческой, вот и мы с братцем были почти копиями отца.
– Ленс, мой Ленс, сынок, – мама обняла и оградила ото всех страхов и переживаний, – поклянись, что никогда больше так не сделаешь. Не покинешь меня.
– Никогда, – я мимоходом заметил, что ее фигура под многослойными снартарийскими тканями изменилась сильнее, и стало стыдно еще больше, чем перед отцом.
Я даже не стал говорить, что в будущем не собираюсь отказываться от мечты о странствиях, ни к чему ее беспокоить сейчас.
– Жрицы не сказали, кто будет? Мальчик или девочка?
– Нет, их сил едва хватает на предсказание погоды, – мать с трудом меня отпустила, продолжая любоваться, – ты же знаешь, что Верховной жрицы до сих пор нет.
– Помню, – и меня слегка волновало, что мы уязвимы перед другими государствами, – но неужели младшие настолько беспомощны…
– Не беспокойся, мой мальчик. Наша империя незыблема, мы все под мудрым оком Солнца. Оно решит, когда привести в наш мир новую Верховную.
– Конечно, ты права, – улыбнулся в ответ, но сердце кольнуло нехорошим предчувствием.
– Будь осторожен, со дня на день нужно принять лекарство, – мать оправила мои короткие волосы, – не жди, сразу зови лекаря Вейдена.
– Знаю, – кольнуло снова, – я не пропущу.
Вот что бы она сказала, признайся я в том, что знаю? Матушка ни в чем не виновата, она лишь хотела меня защитить.
На следующий день пришлось разыграть комедию и принять «лекарство» из рук лекаря.
Кровь, несомненно, но вкус не тот. Это как сравнивать свежее мясо и вяленое, точнее, перевяленное.
А еще, когда я пил кровь Милы, вспоминаются совершенно невероятные ощущения. Эйфория, полет, страсть. Многое бы отдал, чтобы повторить, но нет. Цена слишком высока, я не хочу чувствовать себя зверем. Только не так.
Поэтому смиренно выпил лекарство, не ощутив и доли того удовлетворения, но кое-что все же произошло. То ли вместе с недавним «пиршеством» доза оказалась превышена, то ли еще что, но… Я слышал шаги смуглолицего Вейдена, даже когда он покинул мои покои.
Я слышал стук крылышек мельчайших насекомых, что любили гнездиться в циклониях, увивающих колонны. Шорохи с крыш, а рокот водопада стал мешать сну.
Дождусь следующего приступа и больше никогда не превышу норму. Не стоит играть с неизведанными силами, или, если верить северной колдунье, с Богами.
Кто бы меня ни проклял, я не пойду по пути искушения, не превращусь в чудовище.
Тем вечером я, как обычно, писал новую главу своей книги, уже понемногу привыкая к скрипу пера по бумаге, как услышал разговор.
– Я проведу Вас, миледи, никто не увидит, – донеслось из глубины коридоров, и я обратился в слух.
– Благодарю, Майл, – главный погонщик Майлерис?! И обращалась к нему моя матушка…
Они куда-то пошли, и я выскользнул из покоев, ориентируясь на шаги. Поистине колдовское умение, я еще умудрялся не путать их с другими. Например, с шагами многочисленных слуг.
След оборвался у ничем не примечательной стены с барельефом – хм, неужели тайный ход? Мы с Фелом знали о многих, но, видимо, не обо всех.
Приложил ухо, постучал и… обнаружил пустое пространство по характерному звуку.
Методом проб и ошибок нащупал замаскированный рычаг и почти побежал, чтобы не отстать.
Догнал и замедлил шаг. Мать и погонщик Майлерис шли быстро, словно боялись быть обнаруженными. Гхар побери, они использовали тайный ход и вообще скрывались! Поневоле всплыли слухи о старой истории времен отцовской юности. Тогда его первая жена сбежала с придворным погонщиком, неужели история повторяется? Не желаю в это верить!
Это попросту невозможно, я не переживу еще и такое. Любовь родителей была для нас с братом незыблемым идеалом, путеводным светом в хитросплетениях жизни. Надеждой, что и нам посчастливится встретить свою идеальную пару, идеальную для каждого из нас, и, возможно, абсолютно несовершенную для кого-то другого.
Конечно, я бы ни за что в таком не признался, особенно Фелу, но в глубине души кто не мечтает о большой и чистой любви? Даже циничный братец, высмеивающий каждую романтическую линию в моих книгах. Просто он еще больше стыдится проявления искренних чувств.
Совершенно некстати вспомнилось девичье лицо, обрамленное мягкими светлыми волнами, и тихий, уверенный голос – «Ты ни в чем не виноват».
Как бы там ни было, Милораде будет лучше подальше от меня, в следующий раз я могу и не сдержаться.
Тем временем впереди показалась решетка, выходящая куда-то наподобие заднего дворика, с уютными кустарниками, скамьей и фонтаном.
Неужели романтическое свидание?
– Я подожду Вас, миледи, – голос Майлериса.
– Не стоит, Майл. Назад я дойду сама.
– Но, миледи… В Вашем положении…
– Ступайте, лорд Майлерис, – голос матери был тверд, и снарр двинулся… к решетке, за которой стоял я!
Еще немного, и мы столкнемся. И не миновать неловкого разговора. И, похоже, это все-таки не свидание. Хоть в чем-то на сердце отлегло.
И вот тогда… произошло нечто, чему я не сразу нашел объяснение. Только я стоял в темноте туннеля, и вот склоняюсь за розоватым кустарником, опираясь на колено. Восемь ярдов расстояния, и я совершенно не помню, как их преодолел!
– Здесь сквозит, миледи, – отметил Майлерис, – не задерживайтесь.
Теперь мне было хорошо видно, как мать склоняется над статуей некого юноши, увитой цветами. Ее я и принял за декоративный фонтанчик – подобные часто украшали залы и комнаты во дворце.