Трискелион. Новонареченные

– Фу, мерзость! Бежим быстрее! – вскрикнула Искра, и потянула Аделаиду за руку.

Подхватив длинные платья, девушки побежали прочь от мраморного берега и уже через несколько секунд, тяжело дыша, стояли рядом с Сильвой на каменных ступенях. Вдруг река забурлила и вспенилась. Высокая ледяная волна окатила лохматых существ, нарушавших безмятежный покой весеннего утра. Те громко завопили, молниеносно взобрались на холм и скрылись между камней. В воздухе снова воцарилась умиротворенная тишина, изредка нарушаемая голосами птиц.

– Кто это? – Сильва внимательно всматривалась вдаль, пытаясь понять, что произошло.

– Это видимо Ляды, – отдышавшись ответила Аделаида, – мне вчера о них Руфина рассказывала. Как хорошо, что они воды боятся! Или того, кто в ней?

– Вот и познакомились с местной нежитью. Давайте-ка в другом направлении прогуляемся, а то рискуем превратиться в кучи грязи, – предложила Искра. Девушки весело захихикали. И даже на бледном лице Сильвы появился розовый румянец и еле заметная застенчивая улыбка.

Налево от лесного дома, между стволов деревьев, петляла широкая грунтовая тропа. По её южному краю пробивались нежные светло-зелёные улитки папоротника. Кое-где лежали круглые серые валуны и острые булыжники пестрой горной породы. Над тропой с двух сторон свисали ветви дуба, усыпанные красноватыми набухшими почками. Пушистые кедровые ветви и крупные фиолетово коричневые шишки, нагретые солнцем, источали еле уловимый горьковато-смолистый аромат. Свиристели с яркими желтыми хвостами перелетая с ветки на ветку, крутили рыжеватыми головками и распевали многоголосые трели. Из глубины леса слышалась прерывистая барабанная дробь, выбиваемая дятлом.

Впереди по лесной тропе шла Искра, негромко и радостно что-то напевая. Она терялась и появлялась между стволов деревьев, заглядывала за булыжники, ловко прыгала по валунам. Девушка подбирала с земли шишки, наполовину съеденные кедровками, рассматривала их и замирала с поднятой вверх головой, слушая звуки весеннего леса. Следом шла Аделаида. Она задумчиво теребила русые локоны, глубоко вдыхала мартовский воздух и с интересом наблюдала за Искрой. Сильва сильно отстала. Она блуждала взглядом по непросохшей тропе и молодым росткам травы, изредка вздрагивала от звонких птичьих трелей, шумно вдыхала лесной воздух, вздыхала и время от времени разводила руками. Солнце поднялось выше и в лесу стало заметно теплее. Через пару километров древний лес закончился. Дальше тропа спускалась под крутую горку и продолжалась в огромном поле. Кое-где, на фоне рыжевато-желтой травы, небольшими группами белели тонкие стволы молодых берёз.

Девушки поскальзываясь на размякшей глине спустились под горку. В отличие от лесной тропы полевая дорожка была сплошной сырой вязнущей грязью с редкими холмиками плотной дернины. Кое-как обходя и перепрыгивая лужи, девушки с трудом преодолели небольшое расстояние. Как вдруг из куста шиповника, нависавшего колючими ветками над очередной лужей с громким карканьем, выпорхнула крупная ворона. Девушки вздрогнули и вскрикнули от неожиданности. Птица привлекла их внимание к старому густо разросшемуся кусту, в глубине которого и прятался большой булыжник в форме трёхгранной пирамиды. Было заметно, что камень изрядно потрепали время и непогода, кое-где он порос лишайником. Массивное основание ушло глубоко в землю, наверное, уже несколько веков назад. Не смотря на старость гранитной пирамиды, на холодной пестрой поверхности четко вырисовывались замысловатые письмена и крупные знаки.

– Что тут написано? – спросила Аделаида.

– Не знаю, похоже на какие-то символы, – пожала плечами Искра. – Посмотрите, какой он древний! Интересно для чего он здесь?

– Похож на камень из былин, – ответила Сильва.

– Ага, а может это просто обозначение границы? – предположила Аделаида.

– Или какой-то рунный камень? Или древнее наследие кельтов? – прошептала Искра.

В слегка заметной испарине над полем кружили вороны. Большими стаями по сырой земле скакали дрозды и сороки, громкими трескучими вскриками перебивая друг друга. Не смотря на спокойную гармонию весеннего дня девушки внезапно ощутили нарастающую тревогу, не понятно, чем вызванную.

– Дальше мне не хочется идти, – нервно заговорила Сильва.

– Давайте вернёмся, какой-то недружелюбный камушек,– поёживаясь согласилась Аделаида.

Девушки единогласно кивнули друг другу и разом повернули назад. Они быстро преодолели несколько десятков метров вязкого поля и зашагали по знакомой тропе к лесному дому.

– Тут так всё странно, – тихо начала говорить Сильва, – вам не кажется, что этот мир не реален? А если не реален он, то реальны ли мы?

Искра и Аделаида нервно переглянулись. Они конечно предполагали, что этот мир, в который они попали не совсем обычен и надежно скрыт от большинства людей. Может он параллелен или зачарован, но он определенно существовал! И этот лес, и это сырое поле, и яичница, съеденная на завтрак… Искра и Аделаида напряженно промолчали. Сильва задала один из тех неудобных вопросов, которые обычно не произносят в слух. Ни одна из тех, кому был адресован вопрос, не решились ответить даже себе. Ведь такого рода вопросы вызывают целую волну сомнений. Некоторые моменты жизни не объясняются, они просто происходят, и нет смысла над ними ломать голову. Тем более что всё с нами происходящее рано или поздно становится понятным и логичным. По обратному пути девушки шли торопливо, стараясь держаться рядом друг с другом. То ли внезапно нахлынувшие беспокойные тревожные мысли и чувство страха подгонял их, то ли опасение не обнаружить лесной дом и мраморный берег на том месте, где утром он ещё был.

Лядов холм, мраморный брег и лесной дом остались на прежнем месте. Из трубы густыми клубами поднимался серый дым. Девушки замедлили шаг рассматривая живописную картину. Два домовика мели двор пушистыми мётлами, собранными из березовых прутьев. Пузатые старики переговаривались скрипучим басом. Ростом около метра и одетые в льняные рубахи, синие штаны и овчинные жилетки. Один из них с копной седых волос и густой бородой обернулся и враждебно зыркнул на девушек. Лицо старика исказила гримаса отвращения. Он плюнул на землю, вытер губы и бороду краем рукава и прихрамывая поднялся на крыльцо. Ещё раз обернулся, злобно зыркнув на девушек, и захлопнул за собой массивную дверь лесного дома. Второй домовик тоже покачал головой и повернулся лицом к замершим на месте девушкам. Но к их искренней радости на лице домовика сияла широкая улыбка. Из-под меховой шапки торчали рыжеватые волосы, напоминавшие сухую августовскую солому, они сливались с густыми усами и аккуратно стриженной бородой, свисавшей почти до самого пояса.

– Добрый день, голубушки, – проскрипел старичок, – куда это вы так надолго запропали?

– Мы тут немного осмотрелись, – робко ответила Аделаида.

– Поди устали? На свежем воздухе-то, – домовик подпер один бок рукой и хитро прищурился. – А ну, давайте бегом в хату! Обедать пора, там уж борщок стынет, – девушки изумленно переглянулись и с благодарностью кивнули домовику.

Солнце поднялось уже совсем высоко. День перевалил за полдень. Кухонно-гостиную часть лесного дома заполнили ароматы горячей еды. Сквозь низкие окна в дом проникали солнечные лучи, разрезанные на широкие полосы света преградой оконных рам. В центре стола пристроилась широкая соломенная корзинка, наполненная ржаными подрумяненными пампушками, рядом с ней белая плошка до краев наполненная белоснежной густой сметаной. На белых салфетках разместилась фарфоровые тарелки с цветочной росписью голубых незабудок и крупных розовых пионов. Рядом лежали серебряные столовые приборы, изящные ручки которых повторяли форму ивового листа.

Рыжий домовик хозяйничал у печи. Потягивал носом горячий аромат красного бурлящего варева, подливал в большой чайник холодной воды и что-то еле-еле слышно лопотал. Вдруг старичок отшатнулся от печки, сделал пару твёрдых шагов назад и взмахнул руками. Чугунный горшок, наполненный горячим супом, поднялся над печкой, повисел пару секунд и плавно поплыл по воздуху. Домовик внимательно следил за направлением полёта и как дирижёр делал взмахи руками, направляя горшок к столу. Девушки замерли, и затаив дыхание, наблюдали за волшебным действом. Через мгновение вслед за чугунным горшком, уже стоявшим на столе, полетел деревянный половник, погрузился в красное варево и до краев наполнил фарфоровые тарелки, послушно подчиняясь сосредоточенному взгляду домовика.