Страница 18 из 49
— У меня много чего есть! — спиритус обрёл гордый вид. — Но в боевом обличье ты увидишь меня в одном случае — если мы будем в опасности.
За входом обнаружился зал с лестницей: ступени и балюстрада из белого мрамора, статуи в нишах, позолота на стенах. Неприметно и скромно сверкал паркет — будто свыкшись с тем, что надо лишь подчеркнуть окружающую роскошь.
— Гармонии и благоденствия! — разнеслось над залом. — Аристарх Евгеньевич, благодарю вас — я лично займусь гостями.
Дворецкий ретировался — уйти так незаметно могут лишь карманники, киллеры и слуги.
Глеб увидел мужчину в белом костюме; тот походил на аристократа — какого-нибудь князя времён царской России: зачёсанные назад волосы, густая борода, гордый стан. Незнакомец был грузным, но не толстым (благодаря выправке и мощным, как у штангиста, плечам). А взгляд его гипнотизировал: живой, умный, но безжалостный…Такой взгляд и восхищает, и вводит в трепет.
— Разрешите представиться, — мужчина шагнул вперёд, — Аркадий Борисович Коротов, хозяин этого скромного жилища.
Голос его был выразительным, под стать внешности. Монгол хмыкнул:
— Если ваше жилище скромное, то моё — собачья конура.
Коротов засмеялся:
— Приятно встретить людей с чувством юмора! Как сказал кто-то из великих, в серьёзности проявляется тупость нашего общества, не умеющего смеяться над собой.
— Так сказал Честертон, — уточнил Вадим Сергеевич.
Он смотрел на Коротова, словно оценивая его реакцию. Но тот, если и ощутил раздражение, ничем не выдал его:
— А ещё он считал, что интеллектуалы делятся на две группы: одни поклоняются интеллекту, другие им пользуются, — Коротов протянул руку. — Я рад принять у себя тех, кто может пользоваться головой.
Последовало знакомство; рукопожатие Коротова было приятным — он явно знал, как обаять окружающих.
Когда их вели в коридор, Глеб нарочно отстал и спросил у Баюна:
— Ты знаешь, кто такой Честертон?
— Английский писатель и мыслитель, — сообщил дух. — Когда не писал, мыслил, а когда не мыслил, писал.
Коридор растянулся метров на двадцать: в одной стене окна, на другой картины. Шагая впереди, Коротов не прекращал говорить:
— Дом построен почти три века назад. Тут смешались разные стили — есть даже Фарфоровый зал, как в Королевском дворце в Мадриде! Хотя Карл Третий вряд ли подозревал, что фарфоровые панели для его резиденции копируются спиритусами и доставляются в Близбор.
Они вошли в гостиную с мраморным камином и шпалерами, изображавшими пейзажи. На ковре лежали медвежьи шкуры: морды скалились, как живые. При виде шкур половина симпатии, испытанной Глебом к Коротову, улетучилась.
— Папа, это платье дурацкое! — к ним выбежала девочка лет десяти, одетая как Барби: розовое платье с кружевами, диадема в волосах, сияющие туфельки и тонкие перчатки. — Я не появлюсь в нём в свой день рожденья… ой!
Девочка застыла при виде гостей. Коротов пожурил её:
— Анжела, ты ведёшь себя невежливо.
— Извините… — бормотнула девочка и вновь покосилась на отца: — Я хочу другое платье!
Тот вымученно вздохнул:
— Это уже третье по счёту.
— Ну и что? Оно мне не идёт… И цвет идиотский!
— Ты сама хотела розовый.
— А это не розовый — это платье выглядит, как протухший кисель! Я его не надену!
— Ты уже его надела, — заметил миллиардер и, к удивлению Глеба, тут же сдался: — Ну хорошо — пусть Клавдия Петровна закажет новое. Только учти — не успеют в срок, будешь виновата сама.
— Всё они успеют! — фыркнула девочка. — Ты столько им платишь, что можно коллекцию сшить!
Она умчалась в коридор, а Коротов обернулся:
— Знаю, о чём вы думаете: с таким воспитанием моя дочь вырастит высокомерной дурой. Честно говоря, я на это надеюсь.
— То есть как?.. — вырвалось у Деи.
С хозяина дома будто слетела маска: харизма сменилась усталостью, в глазах мелькнула апатия — словно ему наскучило всё, в том числе и он сам.
— Хоть я и уважаю людей с мозгами, они редко бывают счастливы, — бросил Коротов. — Счастлив в этом мире может быть только дурак.
Повисла тишина — такого никто не ждал. Дея опомнилась первой:
— Извините, конечно, но по-моему, это глупость: счастливыми бывают те, кто живёт в гармонии с собой.
Коротов взглянул на неё с интересом:
— И что, по-вашему, есть гармония?
Дея не растерялась:
— Делать, что нравится, не искать врагов и не мешать жить другим… до тех пор, пока они не мешают тебе. А ещё поступать по совести и не давать собой манипулировать.
— И вы не даёте начальству собой манипулировать — или все приказы господина Азарина вам по душе?
Дея смешалась, и Коротов усмехнулся:
— Вот видите — истинная гармония доступна единицам: даже я со своими деньгами могу о ней лишь мечтать. А глупцы о таком и не думают — живут себе и живут… Так не проще ли быть глупцом?
Дея хотела возразить, но Вадим Сергеевич не дал:
— Тема, бесспорно, интересная, но мы здесь не за этим.
— Да, ваше расследование… — Коротов стал прежним: хозяином жизни, не ведавшим сомнений. — Когда мне сообщили о вашем визите, я всё понял: вы здесь из-за моего фамильяра, так?
— Откуда вы знаете? — спросил Монгол.
— У меня много фамильяров, но это не значит, что убийство одного я не замечу. Со случившемся я не связан — Бальд лишь выполнял мои поручения.
— Искал насекомых для коллекции? — уточнила Дея.
— Зачем спрашивать, если знаете?
Монгол заметил без особой учтивости:
— Мы сами решим, что спросить.
— Само собой, — Коротов выдержал его взгляд. — А я в таком случае свяжусь с адвокатом, и говорить вы будете с ним. И вообще — на меня работают сотни спиритусов… Мне что — следить за каждым?
— Сколько?! — выпалил Глеб.
Он и сам не понял, как это вырвалось. Коротов понимающе улыбнулся:
— Значит, это тебе Далебор передал ингениум?
Вадим Сергеевич переглянулся с Монголом: похоже, миллиардер знал обо всём, что творится в штабе.
— Можешь не отвечать, — разрешил Коротов. — Насчёт твоего вопроса: число духов, которые работают на меня, приближается к тысячи… Точной цифры я не уточнял.
Глеб был изумлён: тысяча спиритусов — такое в мозгу не укладывалось!
— И что они делают?
— Работают на заводах… — Коротов вдруг оживился. — Кстати, я как раз туда собираюсь — не хочешь посмотреть? Разумеется, приглашаются все.
Глеб захотел бы поехать, даже если бы остальные отказались: не каждый день увидишь, как духи на заводе работают!
Но отказываться никто не стал.
Процессия разместилась в двух машинах: в одной ехали законодержцы и Глеб с Баюном, в другой — Коротов с водителем. За лимузином миллиардера летели спиритусы, очень похожие на орлов, но уж очень больших… Глеб насчитал семерых «птиц» и решил, что это охрана.
По пути Монгол рассуждал:
— Хорошо бы добраться до прислуги этого недоделанного аристократа, — под «недоделанным аристократом» явно имелся в виду Коротов. — Допросить их по отдельности… а заодно и духов, которых мы встретим на заводе.
— Ага, размечтался… — буркнула Дея.
Глеб удивлённо уточнил:
— А какой смысл допрашивать фамильяров? Разве они станут доносить на того, кому служат?
— Станут, — проворчал Монгол, — если не догадаются, чем ему это грозит.
Вадим Сергеевич пояснил:
— Только пять процентов спиритусов могут врать — по крайней мере, в корыстных целях. Остальные лгут лишь во благо. Но и вредить тому, с кем заключён договор, дух не вправе. То есть с вопросами надо быть разборчивей… ставить их так, чтобы фамильяр Коротова дал нам зацепку и даже не понял, что подставляет хозяина.
Глеб чуть глаза не закатил — как же всё сложно!..
— Юридические тонкости… — хмыкнула Дея. — Ты ещё не слышал о принципах социальной свободы спиритусов!
— И о спиритуальном судопроизводстве, — ввернул Монгол. — Я как-то в суде был — свидетельствовал со стороны обвинения. Все нервы вымотал, пока подсудимой русалке воду в ванне меняли!