Страница 9 из 10
Придвинувшись грудью ближе к стене, я пытаюсь левым указательным пальцем руки снизу коснуться запястья правой руки. Мой мизинец с трудом может пройти в промежуток между валуном и стеной, чтобы дотронуться до косточки на боковой стороне запястья. Я вытаскиваю левую руку, смотрю на левое запястье и вижу, что его ширина составляет примерно семь с половиной сантиметров. Мое правое запястье сжато до одной шестой своей нормальной толщины. Если бы не кости, валун бы расплющил мою руку. Судя по бледности моей правой руки и отсутствию кровотечения после травмы, в травмированной руке нет кровообращения. Отсутствие ощущений и невозможность двигать рукой может означать, что ее нервы повреждены. Какими бы в действительности ни были травмы, моя правая рука кажется полностью изолированной от системы кровообращения, нервной и двигательной систем моего тела. Втройне ничего хорошего.
Внутренний голос взрывается ругательствами при таком прогнозе:
– Черт! Как это случилось? Что за хрень? Как, черт возьми, ты позволил придавить свою руку этому гребаному валуну? Посмотри на это! Твоя рука раздавлена; она умирает, чувак, и ты с этим ничего не поделаешь. Если в течение пары часов кровообращение не будет восстановлено, ее уже ничто не спасет.
– Нет, это не так. Я выберусь. Я понимаю, что если не выберусь, то потеряю больше, чем свою руку. Я должен выбраться отсюда! – это говорит разум, но не он контролирует ситуацию, адреналин еще не полностью прошел.
– Ты попал в переплет, твою мать, тебе не повезло.
Я не хочу быть пессимистом, но дьявол, сидящий на моем левом плече, знает лучше меня, нет смысла притворяться. Маленький мерзавец прав: мои перспективы безрадостны. Однако еще слишком рано, чтобы отчаиваться.
– Нет! Заткнись, это бесполезно!
Гораздо полезнее продолжить осмотр места и проанализировать все, что я узнал. Тот, кто обращается ко мне, сидя на моем правом плече, предлагает хорошую идею – это не моя рука, мне не стоит волноваться. Есть более важная проблема. Излишнее внимание к проблеме второго порядка только лишь растратит мои ресурсы. Сейчас мне надо сосредоточиться на сборе дополнительной информации. Приняв такое решение, я смиряюсь с ситуацией.
Я смотрю направо. На северной стороне, сантиметрах в тридцати над вершиной валуна я вижу крошечные кусочки своей кожи, волосы с руки и пятна крови, образовавшие подтеки на песчанике. Когда я пытался протащить свою руку вдоль стены, валун и гладкий песчаник Навахо как теркой соскребли с нее верхние слои кожи, отрывая ее тонкими полосками. Вглядываясь в нижнюю часть руки, я пытаюсь увидеть, есть ли еще кровь, однако ее нет, нет даже одиночных капель.
Поднимая голову, я задеваю козырьком бейсболки камень, солнцезащитные очки слетают с головы и падают на рюкзак у моих ног. Подняв их, я вижу, что в течение последнего часа, с момента, когда они были на мне на солнечной стороне каньона, на них появилась трещина. «Не так уж важно», – говорю я себе, но все же кладу их на вершину валуна с левой стороны.
Наушники слетели с ушей, и теперь, уже успокоившись, я слышу звук аплодисментов, который доносится с работающего CD. Звук исчезает, когда диск останавливается, внезапное молчание еще больше усугубляет мою ситуацию. Я бесповоротно и окончательно пойман в ловушку, стою на тускло освещенном дне каньона и не могу двигаться, только на несколько сантиметров вверх или вниз, либо из стороны в сторону. Мои физические страдания усугубляются осознанием того, что никто, кто заподозрит, что я пропал, не будет знать, где я нахожусь. Я нарушил основное правило перемещения в условиях дикой природы, не оставив ответственному лицу записку с подробным описанием маршрута. Я нахожусь в тринадцати километрах от своего пикапа, один в глухом, редко посещаемом месте, и у меня нет возможности связаться с кем-либо, на расстоянии пяти метров от меня только стены каньона, моих криков никто не услышит.
Я один в ситуации, которая очень скоро может оказаться фатальной.
На моих часах 15:28. Почти сорок пять минут назад валун придавил мою руку. Я провожу инвентаризацию того, что у меня есть с собой. По очереди левой рукой достаю из рюкзака находящиеся в нем вещи. В пластиковой сумке для продуктов рядом с обертками от шоколада и пакетом из булочной с крошками от шоколадного кекса лежат два маленьких буррито из фасоли, в каждом около пятисот калорий. В наружном сетчатом кармане рюкзака лежит мой CD-плеер и диски, запасные батарейки, маленькая цифровая видеокамера. В сумке также лежат многофункциональный инструмент и фонарь с тремя светодиодами. Я достаю электронику и мультиинструмент, кладу их на валун рядом с солнцезащитными очками.
Кладу фотоаппарат в тканевый чехол для защитных очков, который защитит аппаратуру от попадания песка, и бросаю его в сетчатый пакет вместе с другими гаджетами. За исключением пластиковой бутылки с водой и пустого кэмелбэка, в рюкзаке остаются зелено-желтая альпинистская веревка в черной сумке на молнии, обвязка для скалолазания и небольшой набор снаряжения для спуска на веревке, который я взял с собой, чтобы использовать при спуске с Большого сброса.
Моя следующая мысль – устроить мозговой штурм для выявления всех возможных способов, при помощи которых я мог бы выбраться отсюда. Сначала в голову приходят простые идеи, хотя некоторые из них скорее утопичны, чем реалистичны. Быть может, другие каньонеры пройдут через эту часть расщелины и найдут меня – возможно, они смогут помочь мне освободиться или дадут мне вещи, еду и воду, а сами отправятся за помощью. Или Меган и Кристи подумают, что что-то произошло, когда я не приду на встречу, как обещал, и они отправятся на поиски моего пикапа либо решат уведомить о моем исчезновении Службу парка. Быть может, мои друзья из Аспена – Брэд и Лия Йоль – поступят так же, когда не увидят меня на сегодняшней большой вечеринке Скуби-Ду в пустыне. Но они не знали наверняка, что я приду, потому что я не позвонил им, когда был в Моабе вчера. Завтра воскресенье, все еще выходные – может быть, кто-то придет сюда в свой выходной. Если мне не удастся выбраться к вечеру понедельника, мои соседи по дому наверняка хватятся меня, они могут даже обратиться в полицию. Или менеджер магазина, где я работаю, позвонит моей матери, если я не приду на работу во вторник. Людям может потребоваться несколько дней, чтобы выяснить, куда я поехал, однако они смогут организовать поиски только к среде, и если они найдут мой пикап, дальнейшие поиски не займут много времени.
Основным препятствием для моего спасения может стать то, что у меня слишком мало воды и я не могу ждать долго – немногим более полулитра воды осталось после трех громадных глотков, которые я сделал несколько минут назад. Среднее время выживания в пустыне без воды составляет от двух до трех дней, иногда можно продержаться всего лишь день, если температура воздуха превышает 37°C. Я считаю, что смогу продержаться до вечера понедельника. Если спасение придет раньше, это может быть только случайно забредший сюда каньонер, а не специально обученный поисково-спасательный персонал. Иными словами, спасение кажется таким же вероятным, как и выигрыш в лотерею.
По своей натуре я очень нетерпелив. Когда ситуация требует от меня ожидания, мне нужно что-то делать, чтобы время шло быстрее. Можете назвать меня представителем поколения «быстрого удовлетворения». А может быть, мое воображение было подавлено слишком большим количеством телепередач, но спокойно сидеть на месте я не могу. В моей нынешней ситуации это, наверное, хорошо. У меня есть проблема, которую нужно решить – я должен выбраться отсюда, – поэтому я сосредоточился на том, что могу сделать, чтобы сбежать из этой западни. Отбросив пару слишком глупых идей (например, разломать мои батарейки на валуне в надежде, что кислота подвергнет его эрозии, но не разъест мою руку), я выстраиваю другие варианты в порядке предпочтения: сколоть камень вокруг моей руки при помощи мультиинструмента; обвязать камень веревками и поднять вверх, чтобы снять валун с моей руки; или ампутировать мою руку. Но у меня не будет необходимой силы тяги даже при использовании системы блоков, чтобы переместить валун, хотя это решение кажется мне наилучшим. У меня нет ни инструментов, ни знаний, ни эмоционального состояния для того, чтобы отрезать свою собственную руку.