Страница 1 из 10

127 часов. Между молотом и наковальней

Ралстон Арон

Арон Ралстон

Aron Ralston

Between a Rock and a Hard Place

Страсти: то, от чего страдаю, чему поддаюсь, что терплю, и то, что дано мне.

…После того как сирен товарищи сзади оставят,

Дальше тебе ни за что говорить я не стану, какую

Выбрать дорогу тебе. Умом своим собственным должен

Это решить ты. А я расскажу об обеих дорогах.

Встретишь на первой утесы высокие. Яро пред ними

Волны кипят синеглазой богини морской Амфитриты.

Планктами эти утесы зовут всеблаженные боги.

<…>

Все корабли, к тем скалам подходившие, гибли с пловцами;

Доски одни оставались от них и бездушные трупы,

Гибельным вихрем огня и волною носимые в море.

<…>

Два на дороге второй есть утеса. Один достигает

Острой вершиною неба, вокруг нее тучи теснятся

Черные. Прочь никогда не уходят они, у вершины

Воздух ни летом, ни осенью там не бывает прозрачным.

<…>

Мрачная есть в середине утеса большая пещера.

Обращена она входом на мрак, на запад, к Эребу.

Мимо нее ты направь свой корабль, Одиссей благородный.

<…>

Страшно рычащая Сцилла в пещере скалы обитает.

Как у щенка молодого, звучит ее голос. Сама же –

Злобное чудище. Нет никого, кто б, ее увидавши,

Радость почувствовал в сердце, – хоть если бы бог с ней столкнулся.

Ног двенадцать у Сциллы, и все они тонки и жидки.

Длинных шесть извивается шей на плечах, а на шеях

По голове ужасающей, в пасти у каждой в три ряда

Полные черною смертью обильные, частые зубы.

<…>

Из мореходцев никто похвалиться не мог бы, что мимо

Он с кораблем невредимо проехал: хватает по мужу

Каждой она головой и в пещеру к себе увлекает.

Там и другую скалу, Одиссей, ты увидишь, пониже,

Близко от той. Отстоит от нее лишь на выстрел из лука.

Дико растет на скале той смоковница с пышной листвою.

Прямо под ней от Харибды божественной черные воды

Страшно бушуют. Три раза она их на дню поглощает

И извергает три раза. Смотри же: когда поглощает —

Не приближайся! Тебя тут не спас бы и сам Земледержец!

К Сциллиной ближе держися скале и как можно скорее

Мимо корабль быстроходный гони. Несравненно ведь лучше

Шесть людей с корабля потерять, чем всех их лишиться[1].

Пролог. Вместе с бандитами из Руста

По складу характера он был скорее лодочником, чем ковбоем, и приготовление пищи ему удавалось лучше, чем ограбление поездов. Однако Джон Гриффит, отличительной приметой которого были глаза разного цвета – один голубой, другой карий, – стал незаменимым членом «Дикой шайки» Бутча Кэссиди. В те времена банда скрывалась в Робберс-Руст, в Восточной Юте. Блю-Джон[2], как назвал его первый работодатель, приехал в этот район, чтобы работать поваром на ферме Харриса, около Циско, примерно в девяноста шести километрах к западу от Гранд-Джанкшен. Однако в согласии с законом он не был и двух лет. В возрасте тридцати пяти лет Джон Гриффит связался с Джимом Уоллом, известным как Серебряный Мундштук, и Эдом Ньюкомбом, он же Индеец Эд. Весной 1890 года они вместе проводили сбор скота для родео. Ковбои прочесывали просторы Руста под предводительством Джека Мура, у которого была крайне плохая репутация. Он неоднократно принимал банду Бутча Кэссиди на своей территории, ограниченной реками Дерти-Девил, Сан-Рафаэль, Грин-Ривер и Колорадо. И каждый раз, когда «Дикая шайка» оставалась в Русте на зиму, разбивала лагерь до или после очередного набега или же заглядывала, чтобы помочь со сбором скота, ее ждал теплый прием.

Серебряный Мундштук, Блю-Джон и Индеец Эд скитались вместе с шайкой в качестве подсобных рабочих, они брались за все, что только можно – крали лошадей, занимались разбоем, пасли скот. В 1898 году они помогали Муру отлавливать остатки стада Джей Би Бура, после чего отправились в Вайоминг воровать лошадей. На обратном пути завязалась перестрелка, которая стоила Муру жизни. В начале следующего года группа доставила украденных лошадей в Колорадо для продажи, после чего вернулась в Руст. Серебряный Мундштук, Блю-Джон и Индеец Эд обзавелись новой партией отборной конины, угнав лошадей с ранчо неподалеку от Моаба и Монтичелло. «Дикая шайка» не слишком боялась поисковых отрядов, которые, кстати, старались держаться подальше от Руста. Но в то же время разбойники знали, что после всех их выходок слуги закона не прекратят охоту на них.

В одном из боковых ответвлений каньона Руст поздним февральским утром Индеец Эд карабкался по скалам над выступом, под которым команда укрылась на ночь вместе с краденым товаром – двумя вьючными животными и полудюжиной лошадей. Внезапно утреннюю тишину разорвал оружейный выстрел. Пуля 38 калибра расплющилась о скалу и отрикошетила, пробив Эду ногу над коленом. Он упал в песчаную вымоину и, скрываясь за кустами, пополз к укрытию, из которого Блю-Джон и Серебряный Мундштук уже вели огонь по поисковому отряду, который отыскал разбойников по их следам и остаткам вчерашнего костра. Пока Блю-Джон отвлекал внимание отряда, Серебряный Мундштук вылез из вымоины и, поднявшись на край каньона, сделал три выстрела. Пули просвистели прямо над головами людей шерифа. Слуги закона отступили из бокового каньона к основному руслу каньона Руст, где они оставили своих лошадей, и затем помчались к своим домам и ранчо, разнося новость о перестрелке с «Дикой шайкой».

Это был последний раз, когда три бандита вместе участвовали в преступной операции. После этого случая они повесили свои ружья на стену, их пути разошлись, и каждый мирно ушел в историческое небытие, оставив другим место для подвигов. Индеец Эд вылечил ногу и, как считают, вернулся в Оклахому, где его следы затерялись. Серебряный Мундштук отбыл два года десятилетнего срока в тюрьме округа Уэйн, штат Юта, после чего сбежал из-под стражи. В конце концов он поселился в штате Вайоминг, где спокойно прожил остаток своих дней. Блю-Джона – Гриффита – в последний раз видели осенью 1899 года, когда он отплывал из Хайта вниз по реке Колорадо – по одному из самых красивых и опасных речных участков на Западе – в сторону паромной переправы Лиз Ферри. Но в Лиз Ферри его никто не видел, поэтому считают, что он мог выйти на полпути, чтобы отправиться в Аризону или даже в Мексику. Так или иначе, никто о нем больше ничего не слышал.

Из них троих только он один смог оставить свой след на земле. Каньон Блю-Джон и источник с тем же названием рядом с местом роковой попытки устроить засаду названы в честь этого то ли повара, то ли скотовода или грабителя, который с добрый десяток лет в поисках наживы скитался по Русту в самом конце XIX века.

Глава 1. Геологическая эпоха включает в себя настоящее время

Это самое красивое место на земле.

Таких мест много. Каждый мужчина и каждая женщина носят в своем уме и сердце образ идеального места, известного или неизвестного, существующего или призрачного…

Нет предела человеческой способности стремиться вернуться домой. Даже богословы, летчики и астронавты чувствовали призыв Родины, взывающей к ним сверху, из холодной черной глуши межзвездного пространства.

Для меня это город Моаб в штате Юта. Конечно, я имею в виду не сам город, а окружающую его местность – каньоны.

Пустынные гладкие скалы. Красная пыль, обожженные солнцем склоны и одинокое небо – все, что лежит за концом дорог[3].

Гомер. Одиссея (песнь двенадцатая) / перевод с древнегреческого В. В. Вересаева под ред. академика И. И. Толстого. – Москва: Гос. изд-во худож. лит-ры, 1953.

Блю-Джон – с англ. «Голубой Джон».

Эбби Эдвард. Отшельник пустыни. – Нью-Йорк: Random House, 1968.