Страница 10 из 23
– Эй!
Он быстро обернулся и увидел кузена, который махал ему с террасы. На нем была чужая футболка. Еле волоча ноги, Антони подошел к нему. Они пошли к выходу.
– Светает. Ты где был?
– Нигде, – ответил кузен.
– Стеф видел?
– Нет.
– Что это за футболка?
– Да так…
У Антони болела голова. Где-то пропел петух. Они подошли к куче дров, за которой оставили мотоцикл несколько часов назад. В другой жизни.
Мотоцикла не было. Антони рухнул на колени.
Чуть позже, утром, Хасин должен был явиться на прием в мэрию Эйанжа, в обшарпанный кабинет. Ночью он почти не спал. Он замерз. Мэрия занимала здание бывшей начальной школы – отсюда и непомерная длина ее бесконечных коридоров, и гулкость лестничных клеток, и этот холод, как в средневековом замке. Сотрудники мэрии на работу без теплых вещей не ходили. Хасин об этом не подумал и теперь буквально околевал от холода. И от этого психовал еще сильнее. Тем более что ему и так хотелось быть где-то в другом месте.
Напротив него молодая женщина, глаза которой выдавали проблемы со щитовидкой, изучала его автобиографию. На ней были затейливые серьги. Время от времени она делала какое-то замечание, задавала вопрос. На серьгах болталась фигурка то ли слоника, то ли кота. Трудно разглядеть. Не поднимая на него глаз, она спросила:
– Вот тут, например, что ты хотел сказать?
Ее указательный палец упирался в абзац, расположенный под заголовком «Область интересов». Хасин нагнул голову, чтобы разобрать написанное.
– Это бокс, – скромно произнес он.
– А, понятно.
Сдав экзамен на лицензиата, женщина специализировалась на трудовом законодательстве, а это направление могло похвастаться уровнем занятости, достойным 1960-х годов. Так, в частности, люди и попадали на должности, связанные с управлением человеческими ресурсами, а эта область экономики вот уже тридцать лет находилась на подъеме, несмотря на значительный дефицит рабочих мест, характерный для того времени. Кстати, став дипломированным специалистом (после пяти лет обучения в высшей школе), она меньше чем за два месяца нашла себе место. Вот почему она имела склонность рассматривать безработицу как одну из абстрактных угроз, о которых говорится главным образом в телевизионных новостях, вроде эпидемии болотной лихорадки, цунами, извержения вулканов. В данный момент она демонстрировала Хасину изощренный профессионализм в исполнении своих должностных обязанностей. Молодой человек по мере сил способствовал этому. Женщина заговорила снова. Эта история с боксом не оставила ее равнодушной.
– Как ты сказал?
– Муай-тай. Это, как его, тайский бокс…
– Ты думаешь, правильно указывать это здесь?
– Это спорт такой, – ответил Хасин.
– Да, но видишь ли, учитывая твой профиль…
Хасин насупился. То есть сделал пренебрежительную мину, которая придавала ему сходство с уткой. Пробивающиеся на верхней губе усики добавляли к этой смеси эмоций удивление.
Женщина улыбнулась.
– Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Да.
– Хорошо. А что такое «владение компьютерными средствами»? Можешь уточнить?
– Ну, там всякие штуки на компе.
– У тебя дома есть компьютер?
– Да.
Хасин уцепился ногами за ножки стула, на котором сидел. При малейшем движении стул отчаянно скрипел на мозаичном полу. Поэтому он старался сидеть спокойно. Сколько еще она будет доставать его этой хренью?
– Ну, например, с чем ты умеешь работать? Word, Excel? Тебе это знакомо?
– Всего понемногу.
– Точнее, пожалуйста, это важно. Понимаешь, ты предлагаешь какие-то реальные навыки. Ты это продаешь. К примеру, ты владеешь офисными программами?
– Ага. Я еще и программировать умею. Java script. Все такое.
– Это хорошо. Даже очень хорошо.
Похвала показалась ему обидной. А что она думала, эта дура? Что он только и умеет, что нажимать на кнопку «Пуск»? Дверца захлопнулась. А жаль. Ей было бы наверняка интересно послушать поучительную историю про пацана, который по субботам ходит утром в «Микрофан». В этом «комке», находившемся внизу, на берегу, прямо под «зоной», принимали старую компьютерную технику, а потом сбывали ее школам, неимущим или продавали на вес. «Amstrad 6128» стоил еще больше трех тысяч, и ни Хасину, ни его приятелям такая техника была не по карману. Вот они и ходили в «Микрофан». Часами потрошили устаревшие системные блоки IBM, обменивались процессорами, делились советами. Его преподаватель по технике в четвертом классе даже помог ему спаять кое-какие детали. В конце концов он собрал себе приличный комп, довольно мощный, во всяком случае достаточно, чтобы играть в «Double Dragon». Правда, с тех пор он забросил это дело. Если честно, за последнее время он все забросил.
– Так ты ездил во Франкфурт?
Он кивнул.
– И в Лондон. И в Бангкок.
– Да.
– Ты много путешествовал для своих лет.
Она смотрела на него с любезной улыбкой, теребя сережку. Возможно, на самом деле улыбка была насмешливой. Наверно, она принимает его за мифомана. На самом деле он Франкфурта в глаза не видел. Чего ему там делать? Ну и что? Все равно эта сука должна ему верить.
– Ты говоришь по-английски?
Он сделал движение головой, которое могло означать, что да, говорит.
– Отлично. Вообще-то, все так пишут, – сказала девица, странно повеселев.
Зазвонил телефон. Ее рука в нерешительности повисла над трубкой, телефон прозвонил три раза. Хасин напрягался все больше и больше. Что это, проверка? Или что?
– Алло, да, здравствуйте. Да. Конечно, да.
Она произносила свои «да» тягучим, медленным голосом, по-матерински. Правда, было похоже, что она говорит с каким-то дебилом. В чем-то это даже успокоило Хасина. Она со всеми говорит таким тоном.
– Конечно, мсье. Но вы все же перезвоните нам после начала учебного года. Да, именно…
Она гримасничала, призывая Хасина в свидетели. Такое бывает. Посоветовав своему собеседнику обратиться в службу занятости, она повесила трубку.
– Вот так целый день.
Оставалось еще несколько вопросов. В автобиографии Хасина было полно подозрительных мест. Конечно, все жульничают, но надо все-таки быть скромнее. Трансатлантические путешествия, беглый английский, стажировка в разных министерствах, волонтерская деятельность могли при случае вызвать определенные подозрения. Особенно неприятна была эта история с тайским боксом.
– Понимаешь? Особенно учитывая, откуда ты.
– А что с работой? – спросил Хасин. – Есть у вас что-то или нет, в конце концов?
– То есть?
– Не знаю. Мне отец сказал сходить в мэрию. Сказал, что у вас есть работа.
– Да нет же, все не так. Твой отец сходил к мэру в его приемный день, не знаю уж, что он там ему сказал. Мы занимаемся только ориентацией. Помогаем тем, кто потерял место, снова его найти.
– Значит, на самом деле у вас никакой работы нет?
– Тут, очевидно, какое-то недоразумение. Наша задача помочь людям проявиться, вновь поверить в себя. Мы направляем их в соответствии с их анкетой на переобучение. Бывает, что устраиваем коуч-тренинги. И потом, тебе же еще нет восемнадцати?
С этим Хасин был согласен. Его так и подмывало спросить ее, какого хрена он тут делает.
– Ну да, еще и несовершеннолетний. В этом направлении ничего нет. Да еще летом. Даже не думай.
Он собрался уже свалить, но тут она предложила проводить его, потому что ей приспичило выкурить сигарету на улице. К тому же так он не заблудится. В здании почти никого не было, и лодочки молодой женщины издавали в пустых коридорах несколько угрожающий административный цокот. В то же время ее обращение с ним стало, наоборот, гораздо задушевнее, на грани фамильярности.
В конце концов она была молодая, открытая, с ней можно было найти общий язык. На тротуаре она с явным удовольствием пожала ему руку. А потом вдруг ни с того ни с сего лицо у нее помрачнело.
– Я забыла спросить. Ты занимаешься чекингом?