Страница 11 из 12
Новое тысячелетие и новые поколенческие практики: первое десятилетие XXI в
Ключевых событий, повлиявших на кардинальные изменения российского молодежного ландшафта, в первом десятилетии нового тысячелетия было невероятно много. Переломом/рубежом нулевых (иногда называемых «сытыми») стал финансово-экономический кризис 2008 г., который вместе с переходом в новое тысячелетие и – что особенно важно – трагическими событиями начала века в США (атака 9/11)[27] спровоцировал очередной всплеск интереса к поколенческому подходу [Омельченко, 2011; 2012]. Рожденное в переходе от XX к XXI в. медийное имя «миллениалы» до сих пор остается знаковым для анализа коренных изменений в молодежных практиках, групповых идентичностях и формах социальностей. Имена молодых поколений первой пятилетки XXI в. шли под знаком неизвестности: Х, Y, Z. Затем, вслед за бурным развитием и совершенствованием информационных каналов, молодым поколениям начали присваивать имена знаковых вех массовой коммуникации – Text, MTV, Screen, IT, iPod. Одним из последних, докризисных имен чисто российского происхождения было имя поколение Пу.
В рамках доминирующих дискурсов общим тоном разговора о молодежи было разочарование, связанное с «потерей молодежью моральных обязательств перед обществом», ростом нигилизма и массовым отказом от участия в политике. В отличие от конца XX в. в этот период на молодежь обратили пристальное внимание, стало понятно, что, заручившись поддержкой молодежного большинства, лидер обречен на победу[28]. Необходимо было менять актуальную молодежную повестку, молодежь была нужна, однако финансирование молодежной политики неуклонно снижалось вместе с определенной деградацией и самого института, постепенно превращавшегося в обременительный довесок к спорту, туризму и образованию.
Молодежь докризисной России была неоднородной, со все более расширяющейся зоной бедности и уверенно растущей долей среднего класса, с новыми формами неравенства, связанного с доступностью высшего (качественного, бесплатного) образования на фоне расширения рынка платных образовательных услуг. Разнообразие молодежной социальности проявлялось в географическом, территориальном, субкультурном, гендерном измерениях. На уровне государственного дискурса принято было говорить о стабилизации экономической и политической ситуации (сытые нулевые как антипод лихих 90-х). Вместе с тем молодежь продолжала вызывать у взрослых опасения, переходящие в моральные паники. Причины были разные. Особую тревогу вселяло ее массовое вовлечение в наркотические практики, как в столичных, так и в периферийных городах, о чем уже упоминалось выше.
Поводом для серьезного беспокойства стали события на Манежной площади в июне 2002 г., когда футбольные фанаты и гопники устроили погром после поражения российской сборной в матче Россия – Япония. В ход пошли выражения о неуправляемой агрессивной массе, отсутствии моральных ограничений, опасности бессмысленных молодежных бунтов. О выходящих из-под контроля ксенофобных и экстремистских настроениях открыто заговорили после событий в Кондопоге в 2006 г.[29] Особую тревогу вызывал рост скинхед-активности на всем пространстве постсоветской России [Pilkington, Omel’chenko, Garifzianova, 2010].
Молодежный вопрос первой половины десятилетия был сопряжен с особого рода страхами, связанными с чередой цветных революций на постсоветском пространстве, одним из активных участников которых была признана молодежь[30]. Интерес к молодежи как электоральному ресурсу и потенциально опасной массе канализировался в развитие широкомасштабных проектов молодежной мобилизации, молодежное партстроительство, усиленное мощным административным и бизнес-ресурсами[31]. Параллельно разрабатываются новые программы патриотического воспитания российской молодежи, публикуются новые учебники истории России.
Государство берет молодежь в свои руки
В лихие 90-е внимание политиков к молодежи было ослабленным, поэтому процессы на молодежных культурных сценах разворачивались стихийно и вне особого контроля. С началом нового тысячелетия ситуация кардинально меняется. Начинается эра широкомасштабной молодежной мобилизации. Яркой приметой нового молодежного строительства стал знаменитый проект «Наши», инициированный президентской администрацией. Идея массовой «уличной политики», несмотря на провокационный, «новаторский» характер, оказалась крайне успешной. Сегодня следует признать, что «Наши» и их многочисленные последователи (как локальные, региональные мини-копии, так и всероссийские продолжатели) сыграли важную роль в переформатировании молодежного пространства того времени. Опыт проекта показал, как можно эффективно использовать наработанные за советский (особенно позднесоветский) период механизмы административного ресурса для активного продвижения актуальной политической повестки. Такого рода проекты дополнялись программами патриотического воспитания, организацией массовых молодежных форумов и лагерей («Селигер»)[32], где молодежных активистов-«комиссаров» готовили к тому, чтобы стать кадровым резервом для новой политической элиты, которая приведет к возрождению России. Смысл «новой молодежной политики» был не только в противодействии революциям (часто иллюзорным). По замыслу организаторов, участники проектов получали своего рода прививку лояльности и патриотизма, чувствовали причастность к высшему эшелону власти, чтобы быть готовыми в случае необходимости к быстрой мобилизации и борьбе с оппозицией и «неправильной» молодежью. Поддержка госбюджетом и официальными медиа, сопровождение массовок и демонстраций милицией (полицией) фактически легитимировали их достаточно агрессивные выступления и провокации. Позже В. Сурков назовет «нашистов» «ликующей гопотой».
После официального закрытия проекта бывшие комиссары и последователи создали свои группы, которые продолжали борьбу за «моральный порядок» в российских городах («Хрюши против», «СтопХам», «Ешь российское», «ЩИТ», «Лев против», «Чистый город» и др.)[33], движения по-прежнему получали финансовую помощь и медийную поддержку, хотя уже не в таких масштабах [Кривонос, 2015; Омельченко, 2013].
В описании молодежного ландшафта первого периода (до начала 2000-х) я уже ссылалась на проект «Глядя на Запад…», одним из самых важных результатов которого стало развитие теоретического концепта «обиженного», или «стихийного», патриотизма. Конец первого десятилетия показал, что стихийно возникшие чувства канализировались в разные формы публичности. Противоречия любви к России проявлялись на протяжении всего десятилетия: кризис доверия практически ко всем государственным структурам и их агентам и при этом высокий уровень лояльности к первому лицу (В. Путину); политический пофигизм (вялое участие в публичной политике) и готовность включаться, пусть и с прагматическими целями, в агрессивные акции политического пиара («Наши», «Молодая гвардия»); любовь к России «вообще, в целом», а затем и гордость за ее величие – и массовый отказ от региональных идентичностей (исключая столичные города и часть мегаполисов). У «нового русского/российского патриотизма» конца десятилетия множество прочтений: от политического «патриотизм нужно сделать коммерчески выгодным» до борьбы с врагами России, провозглашаемой наци-скинхедами[34].
Финансово-экономический кризис и новые варианты поколенческих имен
Первое глобальное поколение начала XXI в. формируется в условиях мирового финансово-экономического кризиса и названо поколением R (рецессии). Предыдущие поколенческие имена подчеркивали появление или использование новых прогрессивных возможностей, в поколении R подчеркиваются изменения вследствие потерь. Кризис объединил молодежь разных стран и социальных позиций, наделив их мироощущение сходными переживаниями. Однако глобальное включение и унификация объективной ситуации не привели к унификации эффектов кризиса, в каждом национальном контексте исследователи фиксируют специфические реагирования. В России – это усиление коррупции, усложнение доступа к высшему образованию, значительное свертывание рынка труда высоких зарплат и статусов, что вызвало не только рост молодежной безработицы (который в Российской Федерации был менее заметен по сравнению с другими европейскими странами), но и новые стратегии реагирования, как, например, дауншифтинг. К этому моменту Россия пережила несколько серьезных экономических кризисов, включая дефолт 1998 г., комплексный социально-экономический шок, связанный с распадом СССР и крахом плановой экономики. Без сомнения, воздействие указанных факторов на общественные настроения сказывается и до сих пор[35].
27
В академических исследованиях, посвященных социальным и культурным переменам, концепт «поколения» занимает несколько маргинальное положение, что весьма парадоксально, учитывая упорное продуцирование соперничающих поколенческих ярлыков, которые циркулируют в СМИ и повседневном дискурсе для описания опыта разных групп населения, частично совпадающих друг с другом. Так, Эдмундс и Тернер, возвращая концепт в актуальную дискуссию, отметили, что «не классы, а поколения сформировали современное культурное, интеллектуальное и политическое мышление» [Edmunds, Turner, 2002, p. 118]. Обращение к концепту «поколения» для понимания социальных изменений, полагают эти авторы, является существенным, поскольку террористические атаки 9/11 в Нью-Йорке и Вашингтоне приведут к возникновению нового, «сентябрьского поколения», которое бросит вызов культурной гегемонии поколения шестидесятников.
28
«Голосуй, или проиграешь» – лозунг предвыборной кампании Бориса Ельцина во время президентских выборов 1996 г., в которой была сделана ставка на молодежь. Рейтинг Ельцина в начале 1996 г. составлял 3−6 %. Опросы ВЦИОМ показали, что если привлечь молодежь на избирательные участки, то около 70 % ее голосов будет отдано Ельцину. В ходе этой кампании Б. Ельцин лично участвовал в выездных шоу. Были записаны два музыкальных альбома «Ельцин – наш президент» и «Голосуй, или проиграешь». Организатор кампании Сергей Лисовский привлек к участию в агитации самых популярных в то время музыкантов.
29
Массовые беспорядки в Кондопоге (август – сентябрь 2006 г.) имели большой резонанс в публикациях СМИ и ТВ-программах, именно молодежь фигурировала в качестве основного участника беспорядков [Омельченко, Пилкингтон, 2012].
30
Революция роз в Грузии (2003), Оранжевая революция в Украине (2004), Тюльпановая революция в Киргизии (2005), попытка васильковой революции в Белоруссии (2006), попытка цветной революции в Армении (2008), цветная революция в Молдавии (2009).
31
Созданное в 2000 г. российское молодежное движение «Идущие вместе», которое возглавлял Василий Якеменко, явилось предшественником массовых молодежных движений: «Наши», «Молодая гвардия», «Местные» и др. В 2005 г. большинство отделений «Идущих вместе» в городах прекратили свою работу (отделения остались в Москве и Грозном). «Наши» – самый удачный и провокационный, открыто прокремлевский проект В. Суркова и В. Якеменко. К концу десятилетия движение переживает кризис, вызванный недовольством президентской команды отдельными, наиболее агрессивными демаршами «нашистской» молодежи.
32
Форматы «Селигера» продолжают активно использоваться на различных региональных форумах молодежи. Сегодня самый популярный из них – «Территория смысла», его программы ориентированы на топ молодежных активистов самых разных направлений: от политики до предпринимательства. Спикерами этого форума, как правило, становятся ключевые политические, медийные и культурные фигуры, лояльные к существующей власти.
33
Интересной приметой новых инициатив стал публичный отказ от наследия «Наших». Этот жест важен для активистов, чтобы отмежеваться от слишком одиозной репутации проекта как созданного исключительно сверху и действовавшего под патронажем и контролем президентской администрации. Последнее гарантировало участникам полную защиту и легитимное право на открытые митинги и демонстрации, тогда как более поздние инициативы могли вступать с полицией в конфликты, будучи далеко не всегда застрахованы от полицейского произвола… Особенно интересными эти вопросы видятся в контексте биографии бывшей «нашистки» Марии Дроковой (героиня исследовательского фильма «Поцелуй Путина», 2011 г., реж. Лизе Бирк Педерсен), которая получила американскую гринкарту и сделала свой выбор в пользу США, где планирует жить постоянно. В 2016–2018 гг. ЦМИ принимал участие в международном проекте, в рамках которого изучались новые гражданские инициативы молодежи, в том числе и провластные. Исследование в рамках Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ было реализовано в партнерстве с международным проектом «PROMoting youth Involvement and Social Engagement: Opportunities and challenges for “conflicted” young people across Europe» («Horizon 2020», 2016–2019).
34
Исследователи НИЦ «Регион» участвовали в совместном российско-британском проекте «Национальные идентичности в России с 1961 г.: традиции и детерриторизация» (Arts and Humanities Research Council, 2007–2010), руководитель – профессор К. Келли. Исследование проходило в двух городах России, Воркуте и Санкт-Петербурге, и было посвящено анализу групповых и индивидуальных смыслов, которые молодежь вкладывает в понятие патриотизма. Основные результаты проекта задокументированы в книге «С чего начинается Родина: молодежь в лабиринтах патриотизма» [Омельченко, Пилкингтон, 2012].
35
Интересные идеи по новым характеристикам и чертам молодых поколений первого десятилетия XXI в. принадлежат творческой исследовательской группе ФОМ (руководитель – Лариса Паутова). См., например: Молодежная сегментация: опыт Фонда «Общественное мнение». URL: http://wciom.ru/fileadmin/Monitoring/99/2010_5%2899%29_3_Pautova.pdf.