Страница 4 из 15
– Верно говоришь, – киваю девочке, – и матери скажи, что пора народу кучковаться.
Оставив Пашку ассистировать биологу, побежал на поиски ФСИНовца.
– Леонид Фёдорыч! – И начинаю выкладывать свои соображения по поводу опасных животных, – … так что нам в группы нужно объединяться, для обороны. Посмотреть, где дачи покрепче, да и засесть, наверняка же живность местная уже облизывается на нас по кустам.
– Начал уже собирать, – сухо сказал он, поворачиваясь спиной. Не видел по дороге ничего похожего… ну да ладно, лишь бы сработало.
Напившись тёплой воды из бака, отфильтрованной и прокипячённой женщинами, заел краюхой подсоленного хлеба с тепличным помидором.
– Щедрей сольцой сыпь, – приговаривала женщина, подсыпая мне соль грязными пальцами, наскоро вытертыми о халат, – щедрей! Жарко здесь до невозможности, тепловой удар может случиться. Так что пить не забывай, да солёное есть! Пот же соли выводит…
– Помню, тёть Марин. Ну всё, спасибо. – Проглотив помидор, беру вилы наизготовку. Один из неходячих (ногу пропорол) заводских посадил их на нормальное древко и выпрямил зубья, типа копья получилось.
– Дело! – Оцениваю работу, – теперь уже не только от случайной собаки отбиться можно. Не дай бог, конечно!
– Не дай… – дохнул перегаром мужик, – да что-то боюсь, всем нам тут придётся в первобытных охотников на мамонтов играть.
– Саш! – Прилетел по участкам мальчишка, – тебя там врачиха зовёт! Толстая такая, у которой ты образцы забирал!
Импровизированная операционная под шатровым навесом, нашедшимся у одного из дачников, встретила запахом крови и… дерьма.
– Крови боишься? – Хмуро поинтересовалась женщина, держа сигарету каким-то зажимом.
– Не особо, – пожимаю плечами.
– Ну давай проверим.
Аккуратно забычковав сигарету, она дёрнула головой.
– Заходи.
В операционной лежал незнакомый мужчина с щепой в брюшной полости.
– С ассистентами совсем беда, – безэмоционально пожаловалась женщина, – Дашка что-то может, но иногда вдвоём нужно. А некому! У кого руки только под хуй заточены, а кого соображалка при виде крови отказывает. У тебя, говорят, руки из нужного места?
– Из нужного, – сглатываю слюну, – ну так что тут от меня требуется?
– Да ничего особенно, – криво усмехнулась женщина, – делать то, что я скажу. Я Зинаида Павловна, как тебя зовут, уже знаю. Ну что… поехали!
Глава 3
За операционным столом, ещё недавно служившим обеденным, стоять пришлось до одиннадцати часов, пока окончательно не стемнело, и не появилась какая-то особо наглая и кусачая мошкара.
– Всё, хватит, – сдалась Зинаида Павловна, – Валер, хватит веером махать, бесполезно уже! Сворачиваем операционную, до утра теперь.
– Ногу дёргает! – Раздался из темноты жалобный мужской голос.
– Сарычев? Смотрела я вашу ногу, до утра подождёт! Сами видите, какие условия… или вы гангрены хотите?!
– До утра, – сдался пациент.
– Всё, мальчики и девочки, я мыться!
Не обращая на нас внимания, полумёртвая от усталости женщина направилась к летнему душу, раздеваясь на ходу. Только сейчас стало понятно, насколько она устала – немолодую женщину аж покачивало из стороны в сторону.
– Я пойду наверное, – говорю нерешительно, вглядываясь в темноту.
– Сиди! – Повелительно крикнула Зинаида Павловна из-за шторки, – завтра с утра за работу.
– Вы ж меня матом весь день…
– Я и Дашку матом, что ж с того? – Устало отозвалась женщина, вышедшая из душа в лёгком халате, – Дашка, давай мойся наскоро, да спать! Я ж анестезиолог, а не хирург, а тут такое… Ругаюсь и буду ругаться, не обижайся.
Помывшись, поели на скорую руку.
– Вот уж точно – пациенты кормят, – ворчала женщина, оглядывая разнообразную снедь, представленную в основном вареными яйцами, салом, солёными огурцами да заветрившимся хлебом, – всё, молодёжь… спать! Да, Сашка… завтра дружку своему скажешь, когда увидишь, чтоб с нами был. Парень здоровущий, а нам санитар во как нужен! Я больных ворочать не могу – грыжа. Дашка мелкая пока, да и девочка – не стоит ей. А ты, не сочти за обиду, за полмужика по силе тянешь.
– Да какая обида, тёть Зин, – вздыхаю я, и вздох этот переходит в зевок, – тощий, знаю. Ворочали сегодня бабку… ну, в которой полтора центнера. Так чуть не надорвался, она ж как желе!
– Охрана выставлена, – зашёл доложиться Валера, привычно держа карабин наперевес, – не беспокойтесь.
– Не беспокойтесь, – жалостно сказал врачиха, когда отставной ОМОНовский прапор вышел, – вояки… Один человек с карабином, да остальные с пиками из арматурин.
– Вряд ли что серьёзное будет в ближайшие дни, – успокаиваю её, а заодно и себя, – змеи и насекомые – да, непременно. Хищники… вряд ли. Здесь хоть и дачи, а кострищами и бензином попахивает. Они ж чуткие на запахи, тем более незнакомые.
Отвечать Зинаида Павловна не стала, молча выделив ватное одеяло вместо матраса и скатерть – накрываться. Спать мы легли в одной комнате на втором этаже, внизу разместились неходячие больные и охрана, которые заодно должны выполнять роли сиделок.
Спали плохо – жара, высокая влажность, нервы… да и пациенты внизу стонали и ворочались. Несколько раз вдалеке слышались выстрелы и почти постоянно брехали собаки. Как показалось – испуганно.
– Почти сто человек ночью умерло, – доложил Валера за завтраком, – ребята данные по рациям передали.
Аппетит сразу пропал, пришлось буквально впихивать в себя еду.
– Инфаркты, инсульты, гипертонические кризы, – мрачно кивнула Зинаида Павловна, – ожидаемо. Скорой помощи здесь нет, с лекарствами плохо, да и… Многие ещё помрут в ближайшие дни.
– Что с хищниками? – Интересуюсь у охранника.
– Пока чисто, – доложился тот, – мелочь, вроде котов диких, по кустам шуршала, да змеи заползали. Эти… выживальщики с пистолетами шумели, нервы у них…
– Некогда, Сырычев, некогда, – отругивалась врачиха, – видишь, опять привезли! Не спится некоторым идиотам… ууу, приключенцы херовы!
Приключенцы, мужики под тридцать с отчётливым запахом перегара и рваными ранами на теле, опасливо помалкивали. Сценарий известный: выпить с горя, ну а потом – на разведку пошли. Куда ж без них, они ж в армии служили! Ну и доразведывались до ближайшего обрывчика.
Героев вытащили, но таскать их в потёмках по садам не стали, поскольку ранения не критичные. И вот сейчас героев предстояло зашивать, предварительно почистив воспалившиеся раны. Операция, как я понял, не самая сложная, но требующая определённого профессионализма и что немаловажно – длительная.
– Да пусть хоть вот! – Не сдавался Сарычев, щуплый мужичок под сорок с неожиданно жёстким и уверенным взглядом, – девчонка. Ассистировала вчера нормально, соображает мал-мала. А мне гнойник вскрыть, да пойду!
– Куда ты пойдёшь? – Снисходительно отозвалась женщина, разматывая пропитанные кровь тряпки на спине одного из героев, – думаешь, без тебя не справятся?
– Не справятся, я кандидат физико-технических наук. Опыты нужно ставить – замерять плотность атмосферы… Много чего. Что и как сделать, даже учителя физики сообразят, а вот приборы соорудить – только я.
– Давайте я, – прерываю учёного, завидя испуг девочки, – Дашка не проснулась ещё, рука может дрогнуть.
– Ты? – С сомнением спросил мужчина.
– Нормально, – влез в разговор недавно подошедший Петриашвили, – художник-прикладник, не шутка! Знаете, какая у него мелкая моторика и глазомер? Уу!
Ближе к обеду таких мелких операций пришлось выполнить почти два десятка. Вскрыть нарыв, почистить рану, зашить длинный неглубокий порез и даже выдрать зуб. Зинаида Павловна будто натаскивала нас с Дашкой…
– Тёть Зин, – улучил я момент, – что такое?
– Ой, Саш, – фальшиво отмахнулась та, – что ты выдумываешь.
– Тёть Зин…
– Ладно, – прислонившись к столбу веранды и поглядывая на дочь, возящуюся с одним из пациентов, – сердечник я. Не так чтобы серьёзно, на Земле и внимания не обращала. Аритмия лёгкая, стенокардия… обычный набор немолодой и много работающей бабы. Здесь… сам видишь. Сколько там ночью померло? Больше сотни, да все сердечники да гипертоники. Помру если, так хоть… всё, работать!