Страница 3 из 15
– Людмила Ивановна, – жалобно голосила устроенная в тени старушка с вывихнутой ногой и испуганными глазами на худом старческом лице, – мне кажется, я умираю!
Участковая врачиха металась по участкам в бестолковом рвении. Женщина добрая, но на редкость бестолковая и откровенно неважный терапевт. К ней шли только для того, чтобы выписать больничный, да получить направление на анализы. А тут такое…
Мы с Пашкой метались по участкам на жаре, взяв на себя роли связных, заодно помогая где только возможно. В другой мир перенеслось около пяти тысяч народа, но всё больше пенсионеры и детвора.
– Шевелитесь, парни! – На правах родственника рявкнул дядя Коля, не выпуская вечную Приму из зубов, – вы как гонцы нужны, шустрики молодые! С работой и без вас справимся, здесь две трети заводских. Сила есть, умение есть, а шустрости молодой нет, ноги уже не те.
– Врача, врача! Здесь есть врач?! – Раздался истеричный женский голос, – у меня давление, я требую особого отношения! Я гипертоник!
– Заткнись, дура! – Грубо заткнул её невидимый мужчина, – здесь врачей на все дачи девять человек! Это если фельдшера посчитать, которому семьдесят шесть стукнуло!
– Ступайте, – мягче сказал дядя Коля, опираясь на лопату, – да священников сюда, хоть каких. Умершие уже попахивать начали. Не дай бог, к нам на мертвечинку из леса придут. Нехорошо этак с покойниками.
– Оружие нужно, срочно! – От осознания надвигающейся жопы волосы встали дыбом.
– Иди уж… оружие, – криво усмехнулся родич, забираясь в глубокую яму, которой предстоит стать братской могилой, – без тебя уже разобрались. Видишь? Часовые из глазастых да неходячих. Всегда ругал долбоёбов, что оружие с собой всюду таскают, а сейчас вот впервые рад.
– Много?
– Как считать, – подал плечами дядя Коля, пыхнув папироской, – короткоствола больше семидесяти стволов объявили, вот уж не ожидал, что у нас параноиков столько. Правда, в основном говно для самообороны – Макаровы всё больше, Наганов с десяток. Толковых стволов из них штук восемь, только вот патронов ни хрена нет.
– Нормальное оружие есть?
– Шесть, блять! – Сплюнул на землю родич, – шесть стволов более-менее нормальных – тех, которыми местную живность пристрелить можно.
– Уже?
– Ага. Выползла змеюка толще моей ноги в два раза. Лёшка Дьяков лопатой… как, до сих пор сам не поймёт! Говорит, это как с ножом складным против медведя выйти, да в живых остаться. Одиннадцать метров намерили!
– Дядь Лёша? – Поразился я, – Он же древний, как говно мамонта! Семьдесят восемь натикало в том году!
– ВДВ, ёб тя, – пожал плечами дядя Коля, – он как был дурной в молодости, так ни хрена и не изменился. Благо, здоровья до хрена, откуда что берётся при такой жизни… Всё, пиздюки, валите!
– На разведку?
– Какую, на хрен, разведку? Эти… с оружием что, выживанцы, да? В спИцназ играют со стволами своими, ушлёпки. Периметр они обходят, мать их… К Сашке Кочергину валите. Ну… для вас он Александр Николаевич, раз учились у него. Змеюку взялся препарировать и вообще – понять хочет, что тут почём.
– Николаичь? – Переглядываемся мы с Пашкой, – этот могёт! Давай, дядь Коль, мы полетели!
Учитель биологии встретил нас без всякого удивления. Пусть мы никогда не увлекались его предметом, но Пашка никогда не отказывал в помощи, если требовалось что-то перетащить. Я же постоянно мастерил какие-то поделки то для кабинета биологии, то физики, то химии…
Александр Николаевич учитель от Бога, человек увлечённый своей профессией. В школе теплицы и клумбы, живой уголок и юннаты, дача тоже… филиал сельскохозяйственного института. Вечно какие-то саженцы экзотические, привой-подвой.
– Перчатки одевайте, – не удивился нам учитель, пластая змею, – вдруг паразиты какие или болезни крови.
– Думаете, – опасливо поинтересовался Пашка.
– Не думаю, но обязан предусмотреть, – рассеянно отозвался Николаичь, – не хватало ещё пострадать из-за такой мелочи. На первый взгляд это если и не Земля, то мир явно землеподобный. По крайней мере, отличий в живых организмах не нашёл.
– Параллельный? – Предположил я.
– Что-то в этом роде… желчный, аккуратно! Если змея нормальная, это хренова куча мяса! Жрать-то нам что? Картошку семенную? Да и желчный пузырь наверняка в дело пойдёт, есть тут у нас любители восточной медицины.
Огромная змея распласталась на плёнке, снятой с теплицы, и навскидку в ней не один центнер.
– Аномально толстая, – бормочу вслух, – больше похожа на эту… как её? В музее выставляли – древняя такая, с Амазонки, толстенная ещё.
– Угу, – Николаич не прекратил копаться в кишках, таская под микроскоп всё новые пробы с разных частей тела, – есть у меня такая мыслишка. Мир землеподобный, но луны-то две! Наверняка физические величины отличаются. Не знаю… кислорода больше, атмосфера плотнее, давление атмосферного столба другое.
– Кислорода точно больше! – Вскинулся Пашка, – Эйфория какая-то дурная и выносливость зашкаливает. Может, мы из-за кислорда не слегли ещё, а? Давление и плотность-то однозначно другие, а держимся пока. Ну… в целом.
– Может, – рассеянно отозвался учитель, не отрываясь от работы, – у меня схожие мысли.
– Давайте за образцами! – Примчалась к нам голенастая тощая девчонка лет четырнадцати, с самодельным копьём из куска заточенной арматурины, прикреплённой к пластиковой трубе, – живо!
Чё раскомандовалась, амазонка? – Бросаю ёрнически, – постарше никого не нашлось, с пластиковым копьём бегать!
– Значит, не нашлось, – насупилась та, – у нас на линии стариков много, а джунгли близко.
– Принято, – отвечаю более миролюбиво, – а пластиковое-то почему? С таким оружием разве что от барсука.
– И? Против ягуара я и с настоящим копьём не выйду, не потяну, – девочка хлопнула себя по тощему предплечью, – а против барсука и этого хватит.
Кошусь с сомнением на пластик… ой, не представляешь ты силу мелких и неопасных вроде бы зверьков… Впрочем, пока всё наспех, что уж тут.
Пару километров преодолели трусцой, постоянно озираясь по сторонам. В кустах уже сновала мелкая местная живность и очень похоже, что вскоре за ней подтянется и крупная.
– Бля! – Отмахнулся Пашка от очередного жука в ладонь размером, – это ж какой воздух здесь, что такая ебень водится?! Что за Чернобыль!?
– Кислорода больше, больше плотность атмосферы, – рассеяно отозвалась Дашка, – что!? Вы учебники-то вспомните, там это не раз попадалось.
– Что такое риторический вопрос, объяснить? – Фыркнул Петриашвили, не став продолжать дискуссию с насупившейся девчонкой.
Образцы всяческой гадости заранее свалены на самодельные носилки из прочного полиэтилена и парочки жердин, вроде как из бамбука. Примерившись, вздыхаю обречённо, плечи будут болеть…
Рост у Пашки под два метра и вес за сто. Мастер спорта по плаванью, не абы кто! Недавно начал водным поло заниматься, плечи уже такие, что в дверь реально боком проходит.
Я же… метр семьдесят четыре при весе шестьдесят. Птичья кость, как говорит отец. Он к своим сорока пяти весит чуть больше меня при том же росте. Качайся, не качайся…
В общем, не самые удобные мы напарники.
– Чё смотрите-то? – Недружелюбно рявкнула толстая баба, возившаяся неподалёку в импровизированной операционной.
– Носилки нужно переделать.
– Чего…? А… – смерив меня и Пашку взглядом, – Даш!
Вылетела давешняя тощая девчонка.
– Мам?
– Давай с этим… дохликом носилки оттащи с образцами. Здоровяк вас по дороге прикрывать будет.
– А… ну да, у них разница в росте слишком большая, тут или носилки переделывать, или вся тяжесть на мелкого ляжет. Ладно…
Двадцать килограмм вроде бы и немного, да ещё и когда вдвоём… но насекомые! Образцы добывали по всякому, кровушки на некоторых изрядно. Местная летучая гадость кружила над носилками кусачим облаком.
– Всё, надо матери сказать, чтоб никаких образцов, – простонала Дашка, разогнувшись на веранде у Николаича, – в следующий раз не донесём просто, я в кустах кошака видела, навроде камышового. Нас троих он побоялся, но мало ли, кто тут ещё подтянуться успел.