Как это будет

  - Серж! - воскликнула Маша, когда он вошел, и парням стало понятно, для кого эта середнячка так преобразилась. Злобно скрестив на нем взоры, они повернулись и побрели по своим местам, а Костен присоединился к девичьему кружку и стал со знанием дела комментировать Машины обновы.

   После занятий Серж привычно пошел в библиотеку и Маша за ним. Оказавшись в абонементском зале, они укрылись в давно облюбованном закутке, и Маша смогла задать заветный вопрос:

  - Так ты почувствовал себя Пигмалионом, создавшим Галатею?

  - Да, - со всей серьезностью сказал Сергей. - Ты великолепна, Мария-Галатея! Но что мне делать дальше, я не знаю.

  - Ты ограничился моей формой. Теперь надо вдохнуть в нее содержание.

  - Как?

  - Обними меня и поцелуй, - шепнула Маша. - Я думаю, это поможет.

   Следующую неделю Сергей и Маша провели в поисках мест для совокупления. Ими были опробованы тот же закуток (забракован: какой оргазм, когда ежесекундно ждешь нечаянного вторжения?), кабриолет (слишком тесно, да и видно любопытствующим), хоры церкви святой Урсулы (невозможно вскрикнуть, когда хочется ликовать во весь голос), свободная аудитория (но ручку двери постоянно дергали), лужайка в глухой части Булонского леса (Маша и здесь была слишком чутка). Пришлось в итоге банально снимать номер в отеле и лишь на второй раз Мария-Галатея испытала полноценный оргазм.

  - Боже! - воскликнула она. - Какое чудное, небывалое ощущение! Мое тело трепещет само по себе! И это сотворил со мной ты, мой кумир, мой Бог! Или Демон? Ведь мы с тобой преступники, прелюбодеи?

  - Не нагнетай, Машенька, - стал оглаживать ее кожные покровы "кумир". - Представь, что ты наложница в гареме, которую султан предпочитает всем своим женам....

  - Да! - подхватила идею филологиня. - Я оглашаю раз за разом восторженными криками гарем, а жены злятся в своих спальнях. Кстати, сейчас в моду вошли слежки сыщиков по поручению ревнивых супругов. Твоя Анжела на это не пойдет?

  - Нет смысла: у меня практически нет имущества, лишь наличные деньги. Да и горда она чересчур для этого.

   А еще через неделю встречи новоявленных любовников закончились: у Шанель состоялся показ шуб, Маша в качестве модели публику поразила и вскоре укатила в многомесячное турне, оформив в универе академический отпуск. Ежедневно функционировавший и вдруг невостребованный мужской орган вскоре напомнил о себе, и Сергей уже собрался сделать визит к мадмуазель дю Плесси (которая, конечно, была осведомлена о новой пассии Сержа Костена и приготовила ему, вероятно, "теплый" прием), но тут Анжела решила завершить свой вынужденный целибат и одним вечером забралась в постель супруга.

  - Я так давно тебя не обнимала, - сказала она. - Меня даже потряхивает сейчас. Только умоляю: никаких новых беременностей в ближайшие несколько лет не должно быть! Используй презервативы! Знаю, ты их ненавидишь, но что делать? Лучше так, чем совсем никак. Ты-то наверняка без баб в эти месяцы не жил, но я знать о них ничего не желаю. Теперь ты мой, шли всех баб в то место, откуда они появились на свет. Узнаю о будущих ходах налево - яйца оторву!

  - Полегче с угрозами. Вдруг я перепугаюсь и на этой почве обрету избирательную импотенцию? В отношениях именно с тобой? То-то ты растеряешься, ма шери!

  Издеваешься? Над богом данной женой? Я так лелеяла в душе предстоящую ночь, а ты....

  - Так, - переменился Сергей. - Все, что я тебе наговорил - забыть! А вспомним лучше нашу ночь в берлинском отеле, когда мы впервые оказались в постели и захотели соединиться душами. Помнишь?

  - Да. Ты тогда сравнивал меня с Джоан Кроуфорд и убедил, что я куда красивее....

  - И совершенно не кривил душой. Сейчас после родов твои пропорции изменились, но Анжела-женщина кажется мне сдобнее Анжелы-девушки. Проверим, так ли это на самом деле?

  - Приступай, мон амур!

   Глава тридцать третья. Две беседы.

  Оставшись без Маши, Сергей с головой окунулся в процесс обучения французским филологическим премудростям. Вдруг на страницах газет замелькали новости одна другой мрачнее: в Судетах фольксдойчи стали требовать независимости, в начале ноября японцы захватили Шанхай, 18 ноября в Париже был раскрыт фашистский заговор. По поводу заговора Костен решился на звонок Раулю, а тот как обычно сделал запрос президенту. В итоге Альбер Лебрен позвонил Сержу Костену сам и пригласил в Рамбуйе.

  - Вы ведь давно у меня не были? С лета? Я люблю с Вами беседовать, приезжайте в воскресенье. У невестки будут именины, купите ей что-нибудь.

  "Опять именины, - скривился Сергей. - Ладно, переживу. А Бернадетт куплю клипсы с крупными жемчужинами - у нее таких вроде бы нет".

   В этот раз компания в Рамбуйе собралась небольшая - видимо, Бернадетт не была популярна в обществе. Преподнося подарок, Сергей раскрыл коробочку с серьгами, и они так восхитили именинницу, что она тотчас надела клипсы на уши, кинулась к зеркалу, повращалась перед ним и, повернувшись к дарителю, сказала:

  - Вы очень мне угодили, Серж. Я постараюсь отдариться.

  - Глупости, - возразил Костин. - Единственное, чего желает даритель-мужчина - увидеть довольную улыбку на лице женщины. Я ее увидел и уже счастлив.

  - Женщинам тоже нравится делать мужчин довольными, - парировала Бернадетт. - Особенно достойных мужчин. Мон Дью, помоги мне осчастливить этого мужчину!

  Ошарашенный Сергей едва сумел скрыть свое смятение, поклонился и пошел на улицу - приходить в себя. Напрасно - Бернадетт была тут как тут и с новыми словами:

  - Мой муж похвастал мне, что соблазнил зимой Вашу Анжелу. Что Вы можете сказать на это?

  - Она действительно ему отдалась, желая досадить мне, но тотчас об этом пожалела и сразу мне рассказала. Я ее простил.