Меч равновесия

В голове мелькнула спасительная и, казалось бы, всё объясняющая мысль: «Может, я при падении звезданулся головой и съехала крыша? А сейчас я на улице Кубяка в дурике?»

В это время вполне реальные обвешанные оружием бомжи предприняли попытку приблизиться. Павел взялся за голову. Руки наткнулись на сферу. Он похлопал себя по груди – так и есть, под ветровкой был надет бронник. Из оперативки торчала рукоять штатного ПээМа, а в кармане лежал изъятый у Беса наган.

Мозг отказывался воспринимать происходящее. Или это чья-то недобрая шутка, или я на самом деле нахожусь у дикарей. В голове всплыли похождения Хэнка из книги «Янки при дворе короля Артура». Какой-то маразм, Павел передернул плечами.

Между тем дикари взяли его в плотное кольцо и по команде устрашающего вида предводителя кинулись к нему с очевидным намерением взять в плен. «Ну, вот ещё, – подумал капитан. – Какие-то зачуханные бомжи собираются полонить офицера армейского спецназа».

Когда дело дошло до рукопашной, капитана чуть не стошнило от отвращения. От немытых тел его новых знакомых не просто пахло, а отвратительно воняло. А из выдыхающих воздух ртов несло смрадом от ни разу не чищенных зубов. Почему-то этот запах до конца уверил Павла в том, что он действительно оказался у дикарей то ли на другом краю света, то ли в другом временном измерении.

Это понимание требовало адекватных действий во имя личной безопасности. И уже ни о чем не раздумывая, Павел, пользуясь техникой рукопашного боя, которая гласила, что для победы не трать своих сил, а воспользуйся силой противника, стал, словно щенков раскидывать нападавших.

Мечи, копья и палицы летели в одну сторону, а их незадачливые хозяева в другую. В ту пору самым крутым считался боец, который безо всяких затей либо ударом кулака, либо дубины сшибал наземь своего супротивника. Поэтому обезоруженные и позорно валяющиеся на земле воины не могли взять в толк, что произошло. В их понимании один безоружный воин не мог в течение нескольких мгновений справиться с десятком вооружённых бойцов.

Видя, что никто убивать их не собирается, незадачливые нападавшие, кряхтя и потирая ушибленные места, стали подниматься на ноги. Восхищённо цокая языками, они с детскою непосредственностью разглядывали непобедимого батыра.

– Послушай, Джамуд, может действительно посланник неба, – обратился к десятнику один из воинов. Я хожу в набеги уже двенадцать лет, но такого непобедимого воина вижу впервые.

Павел почему-то понимал их речь, хотя чувствовал, что разговор происходит не на русском языке.

– Нет, Плешивый, просто он очень сильный воин, – ответил ему тот.

– Мужики, подскажите, куда это меня занесло? – встрял в разговор капитан.

Все уставились на Павла, словно он был привидением.

– Ну что смотрите, чумазые, не верите, что я могу так запросто по вашенскому базлать, – Павел, сам не зная почему, скатывался на блатной жаргон, но ему казалось, что нормальная речь для этих псов войны будет непонятна.

Его догадку насчёт их специальности подтвердили слова предводителя:

– Ты находишься в стане непобедимого хана Курата, а мы его воины. Поведай нам, какого роду-племени ты сам и как сюда попал? Неужели тебя принёс к нам смерч?

Капитан несколько мгновений соображал, в каком качестве ему предстать перед этими детьми природы. Если представиться посланцем Богов, то, того и гляди, начнут требовать подтверждения моего божественного начала.

Покажи нам, божественный, чудо. А какие я могу чудеса показать? Руками да ногами махать, ну и челюсти сворачивать. Хотя военные, кажется, в этом мире в авторитете.

– Воин я, вернее был у себя на родине командиром воинов. Роду-племени я славянского, – пытаясь быть серьёзным, начал свою легенду Павел. – А что, смерч давно прошёл?

Узнав, что смерч прошёл около часа назад и что он, капитан уголовного розыска, каким-то непостижимым образом выпал из этого смерча буквально на головы ошеломлённых дикарей, капитан приободрился и стал вдохновенно сочинять свою историю дальше.

– Вышел я во главе отряда на учения, а тут откуда ни возьмись, налетел страшный ураган. Меня вырвало из седла и дальше я уже ничего не помню. Кстати, а к какому племени принадлежит войско достопочтимого Курата ?

– Мы воины великого хазарского каганата! – гордо расправил плечи десятник.

Из памяти выплыло школьное: «Как ныне сбирается Вещий Олег отмстить неразумным хазарам… Вот же чёрт меня занёс!» Из школьной программы Павел знал, что Русь пошла от Вещего Олега. Что князь Святослав погиб под хазарскими саблями. А после князя Владимира, крестившего Русь, хазарский каганат канул в Лету. Если исходить из того, что хазары никак не отреагировали на сообщение о том, что он славянин, то следует, что с Русью они ещё не воюют. А это может обозначать только одно. Он попал во времена более ранние, чем приход к власти скандинавов во главе с Вещим Олегом. А на сколько ранние, предстоит аккуратно выяснить.

– С кем воюем? – Поинтересовался он у десятника.

– С гуннами.

Название народности Пашке ничего не говорило. Вернее были какие-то смутные воспоминания. На ум пришёл фильм «Дакки», но это, помнится, были румыны и воевали они с Римом. «Аттила!» – высветилось имя предводителя гуннов, и память заработала намного эффективней. А ещё пятёрку по истории имел, – позлорадствовал внутренний голос.

Увлечённый экскурсом в историю, Павел не заметил, как Джамуд о чём-то пошептался с Максудом Скопцом и тот куда-то исчез. Десятник отправил Скопца с сообщением о необычном даре неба к сотнику. Пусть он сам решает дальнейшую судьбу славянина. Будь воля Джамуда, он бы оставил такого искусного воина в своём десятке.

Капитану милиции вспомнилось, что в те времена государством, ведущим активную агрессивную политику выживания, была Византия. Императора Византии воины воюющих племён могли знать. Богатства последнего оплота некогда могущественной Римской империи в те времена привлекали многие варварские племена.

– А что, в Византии по-прежнему старый император? – забросил он пробный шар.

– Император Константин, – выказал эрудицию самый образованный Мусса Кривой.

– Если ты воин, то где твоё оружие? – запоздало проявил бдительность Джамуд.

– Наверное, растерял пока смерчем крутило, – спокойно ответил Павел, а сам подумал: «Если я продемонстрирую тебе наше оружие, то ты все ляжки себе обгадишь. Жаль патронов маловато – шестнадцать штатных, да неизвестно сколько в нагане».

Затем его голова продолжила работать в уже заданном направлении по определению своей личности во времени и пространстве. Имя Константин не добавило конкретики. В истории Византии их было более десятка.

– А какой? – задал он уточняющий вопрос.

– Сын Константа, – последовал ответ.

«И опять мимо», – недовольно поморщился Павел, а вслух произнёс:

– Который по счёту?

– Четвёртый, – хмыкнул Мусса Кривой.

Капитан вновь обратился к памяти. Историю Греции, Рима и Византии он знал неплохо. Даже вспомнил, что отец нынешнего императора пал в шестьсот шестьдесят восьмом году от рук заговорщиков в Сиракузах. Сам же Константин прославился своим прозвищем Погонат, то есть бородатый, и тем, что приказал отрезать носы своим братьям. (Увечные претенденты не имели права на византийский трон) После поражения от болгар он признал их государство, и позволил обосноваться на бывших фракийских землях. Умер в тридцать три года от дизентерии.

«Хорошо всё-таки иметь отлично по истории!» – самодовольно подумал он.

– Со временем более-менее было понятно. Время становления славянских государств. Болгарское ханство. Хазары. Авары… – Далее память отказывалась подсказывать что-либо ещё. – Ну ничего, как-нибудь на досуге повспоминаю.

Заняться определением своего географического положения ему не позволили дальнейшие события. От сотника прибыл Максуд с приказом привести чужака для решения его дальнейшей судьбы. Джамуд вместе с Павлом отправились к кибитке сотника.