Страница 13 из 72
Она не протестовала. Она обхватила меня руками.
— Ты и твой отец такие сильные. Мы с Эммой пропали бы без вас.
Я кивнул, затем осторожно оторвал ее руки от себя и вернулся в спальню, закрыв за собой дверь. Папа рухнул на кровать, каждая унция напряжения покинула его мышцы, а вместе с ней и решимость на лице.
— Данило, — прохрипел он.
Я подошёл к кровати, потрясённый, увидев слезы на его щеках. Его плечи затряслись, кашель смешался с рыданиями. Я напрягся, не зная, что делать. Я никогда не видел своего отца таким. Он научил меня скрывать эмоции, особенно слезы. Это слабость, а он плакал, как ребенок.
Я сжал его руку.
— Все в порядке.
Слова были бессмысленны, но я не знал, как справиться с отчаянием отца.
— Я боюсь умереть.
Я опустился на край кровати.
— Ты так часто смотришь в лицо смерти.
— Только не так, никогда так.
Было больно слушать его хриплые слова.
Его рука дрожала в моей, глаза умоляли меня помочь ему, но был только один способ облегчить его страдания в этот момент. Я еще не был готов к этому шагу, и он тоже.
— Что, если смерть это конец? Что, если это не так? Я грешник. У меня нет ничего в отпущение грехов.
Я сжал его руку. Бог играл в нашей жизни абстрактную роль. Мы ходили в церковь по воскресеньям, потому что наши мужчины были религиозны, и это было ожидаемо, но мы с отцом никогда не уделяли много времени или мыслей вере.
— Что бы ни ждало тебя впереди, ты победишь, папа. Ты сильный.
— Был. Больше нет. — он закрыл глаза и беззвучно заплакал.
Я стоял рядом с ним, ничего не говоря, неспособный утешить его, едва способный видеть в нем тень человека, которым он был раньше.
***
Спустя несколько минут после полуночи мой отец умер в окружении мамы, Эммы и меня. Эмма настояла на своём присутствии, даже если я не позволял ей остаться.
Их печаль наполнила комнату, как их рыдания и плач. Я стоял у стены, наблюдая за их нескрываемой болью. В глубине души смятение, которое они открыто демонстрировали, мучило меня, но моя стоическая внешняя маска оставалась невозмутимой. Мама и Эмма нуждались во мне, чтобы быть сильным, чтобы стать их опорой в эти нестабильные времена. Это была моя жизненная задача. Мой долг.
Я сжал руки в кулаки в карманах, единственный внешний признак огненной смеси эмоций, горящей внутри меня. Печаль и ярость смешались с темными эмоциями, которые накапливались в течение многих месяцев, и теперь к ним присоединились новые, более мрачные, создавая мощную смесь угрожающую разрушить меня.
После того как тело отца забрали в морг и я сделал все необходимые приготовления, я покинул дом. Было почти пять утра, и мама с сестрой наконец-то заснули. Я находился в полном сознании. За последний год я подавил слишком много эмоций. Мне нужен был выход, передышка от моего сдержанного «Я».
Я поехал в один из клубов, управляемых семьей Марко. Это было лучшее место в городе, если вы хотели хорошо провести время и располагали необходимыми средствами.
Список гостей был эксклюзивным, и вы могли пройти через дверь, только если ваше имя есть в списке. Охрана пропустила меня, не сказав ни слова. Прежде чем я успел сесть за стойку, рядом со мной появился Марко.
— Я слышал, — сказал он.
Я кивнул, заказал выпивку и залпом выпил ее.
— Мне нужно отвлечься от всего этого.
Обычно я не был клиентом в наших заведениях. Секс за деньги никогда не привлекал меня. Но внутри у меня образовалась пустота, слишком пустая, чтобы пытаться отвлечься.
Марко внимательно посмотрел на меня.
— У меня есть кое-кто на примете для тебя. Иди в третью комнату. Я пришлю ее наверх.
Я встал, не спрашивая подробностей, и поднялся наверх, в личные комнаты. Номер, который выбрал Марко, был оформлен в римском стиле, с круглой кроватью, окруженной фальшивыми колоннами. Меня не волновала обстановка. Блядь, сейчас мне было все равно.
Дверь открылась, и вошла высокая девушка с длинными светлыми волосами. Она была одета в белое платье с запахом, соответствующее тематике комнаты. В моем измученном, полупьяном состоянии она выглядела плохой копией Серафины.
Нахуй этого ублюдка Марко. Он мог читать меня, как открытую книгу. Только ее соблазнительная улыбка и сексуальные движения выдавали истинную сущность. Принять ее означало признать свою слабость; отослать ее назад означало бы то же самое. В любом случае, я в полном дерьме.
— Чего ты хочешь? — сказала она манящим голосом.
— Никаких разговоров, — прорычал я, прижимая ее к себе. — А теперь соси мой член.
Она упала на колени, а я запрокинул голову и уставился в потолок, украшенный древнеримской мозаикой. Я не смотрел на нее, когда она делала мне минет, не смотрел на нее, когда трахал ее. В моем сознании возникли образы другой блондинки, и мои движения стали почти порочными, когда проститутка опустилась передо мной на колени, но образы были искажены, затуманены горечью и тошнотворной жаждой мести.
Удовлетворение не поселилось во мне, даже когда я кончил. Все, что наполняло меня это чувство поражения.
Глава 5
Более трех лет спустя
???? София ????
Я не могла вспомнить, когда именно увидела первую фотографию Данило с блондинкой рядом с ним. Это произошло несколько месяцев назад, вскоре после Нового Года. Я просматривала сайты газет Индианаполиса, чтобы познакомиться со своим будущим домом и, если быть честной, почувствовать себя ближе к своему жениху. Мое сердце замерло, когда образ Данило, выходящего из клуба с высокой блондинкой, издевался надо мной с экрана моего ноутбука. Кто она такая? Была ли причиной того, что он редко связывался со мной? Она заняла место Серафины в его сердце?
Мои мысли неслись со скоростью сто миль в час. Я не могла спросить об этом Сэмюэля или своих родителей, поэтому сделала то, что делала всегда — позвонила Анне и попросила у нее совета.
Она отговорила меня, а на следующее утро прислала мне еще несколько статей, которые, очевидно, были удалены вскоре после публикации, и все они содержали фотографии Данило с блондинками. Никто не мог занять место Серафины в сердце Данило. С каждым новым завоеванием он, казалось, искал ее точную копию. Впервые вспышка гнева смешалась с моим обычным ощущением собственной неполноценности.
Мы еще не были официально помолвлены, но, конечно, все в нашем кругу знали, что мы обещаны друг другу. Люди сплетничали о том, что я заняла место Серафины, казалось, целую вечность. Все, казалось, оплакивали ее потерю, всегда сравнивая ее неземную красоту и светлые волосы с моей менее ангельской внешностью. Когда я была более юной, я не возражала против папиных каштановых волос, и в большинстве случаев я по сей день не была против, но иногда мне ничего так не хотелось, как быть с маминым светлым цветом волос.
Знание того, что Данило встречается с блондинками, чтобы помнить мою сестру, причиняло мне боль первые несколько раз, но в конечном итоге раздражение добавилось к смеси. Он явно старался держать свои дела в секрете, судя по тому, как быстро удалялись все статьи. Но теперь, зная правду, она засела в моем сердце, как постоянно расширяющаяся черная дыра. Иногда мне удавалось убедить себя, что он просто любит блондинок и не ищет Серафину номер два, но знала, что лгу себе.
За прошедшие с тех пор три месяца я ни с кем, кроме Анны, не говорила о своем открытии, но в голове у меня все время крутились разные мысли.
Завтра мне исполнится шестнадцать, и Анна со своей семьей сегодня приедет, чтобы отпраздновать вместе с нами. Как и в прошлом году, Данило не приезжал в гости. Я видела его пару раз с тех пор, как он провел ночь после побега Фины, но мы не говорили больше нескольких слов. Я разрывалась между облегчением и разочарованием. Возможно, это и к лучшему, что мне не придется встречаться с ним, пока я не избавлюсь от его пристрастия к блондинкам. Но когда это произойдёт?