Любимая ведьма герцога

— Да, — подтвердил Тэрвин. — И что?

— А потом внезапно исчез. И это никого не удивило?

— Наверняка удивило. Но все сразу догадались, что это колдовство.

— Тогда объясни, почему дознаватели не пригнали армию и не окружили то место, где раньше был замок. Чтобы оттуда мышь не проскользнула. А главное — туда. С припасами из деревень. Вряд ли птицы смогли бы прокормить тех, кто внутри.

— Скажи, Дженна, когда ты подъехала к замку… то есть к месту, где он должен был находиться, пробовала подойти ближе? — он сел рядом со мной на неудобный жесткий диван и обнял за плечи.

— Нет. Несса Эриза сказала ждать — я и ждала. На дороге.

— А если бы попробовала, то прошла бы до самой горы и поднялась на склон. Но в замок попасть не смогла бы. Поэтому окружать было нечего.

Вот оно что! Эриза сказала, что завеса непроницаема, и я поняла так, будто вокруг замка невидимый купол. А на самом деле под завесой он то ли перенесся в другое измерение, то ли сместился в другое время. Например, на секунду назад или вперед. А для всех — исчез. Тогда действительно сторожить нечего. Ну а телеги с припасами… Дорога оживленная, мало ли кто куда по ней едет.

Неделя в Сартисе показалась мне месяцем. Мы никуда не выходили из дома, разве что во двор — подышать воздухом, да и то по вечерам, чтобы не заметили через ограду с улицы. У мужчин было нормальное мужское занятие, они вели себя как классические заговорщики из романов. Без конца совещались, встречались с какими-то таинственными личностями, приходящими под покровом ночи. А я умирала от скуки. Пыталась беседовать с Самирой, но та то ли стеснялась, то ли не хотела общаться с великовозрастной теткой — односложно отвечала на мои вопросы и снова замолкала. И при этом мешала нам с Тэрвином хоть немного побыть вдвоем — не считая ночи, конечно.

Мы уходили из гостиной в свою каморку, забирались на кровать, разговаривали и целовались. Позволить себе что-то большее не могли: на двери не было задвижки, а чертова лежанка при малейшем движении шаталась и скрипела на весь дом. Чтобы заняться любовью, потребовались бы чудеса акробатики, сомнительные при нашем почти нулевом опыте — Эльвиру я в расчет не брала, разумеется.

Роскошный медовый месяц, нечего сказать!

К тому же Тэрвин страшно беспокоился, не повредит ли это ребенку. Я его понимала. И все равно немного злилась. Он вообще готов был завернуть меня в вату и положить в коробочку.

А еще я ждала, когда мое голое знание о своем состоянии подтвердится неопровержимым фактом. Не то чтобы сомневалась, но хотела уверенности. Зато побаивалась токсикоза, которого только для счастья и не хватало. В бытность Эльвирой подобное обошло стороной, но сейчас-то у меня был совсем другой организм.

В общем, и я, и все мы снова вынуждены были ждать. Я — банальных месячных, точнее, их отсутствия, а вместе со всеми — начала восстания, намеченного на первый день весны. Но, как известно, если что-то может пойти не так, оно непременно пойдет не так. А если не может — все равно пойдет не так. И на этот раз из-за глупой девчонки Самиры.

82.

— Все-таки я и правда беременна.

Устроившись рядом с Тэрвином, который сидел в гостиной один и читал какое-то донесение, я прислонилась к его плечу.

— Подожди, — он отложил бумагу. — То есть раньше ты не знала, а сейчас знаешь точно?

— Нет. Знала. Сразу. Но… просто знала. А теперь знаю точно, да. Два дня задержки, раньше никогда такого не было.

Тэрвин растерянно хлопал глазами, как будто мне вздумалось побеседовать с ним о квантовой физике.

— Послушай, — рассмеялась я, — быть мужем — это не так уж легко и просто. Столько о женщинах узнаешь, чего, может, и не хотел бы знать. Ты вообще хоть немного представляешь, как они устроены? Ну кроме как наощупь?

— Джен! — он покраснел до багровости. — Немного представляю. Просто… не волнуйся, я привыкну.

Несмотря ни на что, подумала я, он еще мальчишка. Девятнадцать лет! Хотя ему и пришлось повзрослеть намного раньше, чем его сверстникам в другом мире.

— Придется. И не только ко всяким женским штучкам. Ребенок — он без конца писает, какает и орет. Даже если у него будет нянька и нам не придется менять пеленки. Хотя я предпочла бы это делать сама. И кормить грудью.

Кажется, я добила его окончательно. Но он мужественно с собой справился.

— Как сочтешь нужным, Джен. И… к этому я тоже привыкну. Легрин, а где все? — повернулся он к хозяину дома, проходившему мимо гостиной по коридору.

— Ваш отец и несс Медор на кухне, разговаривают с нашими людьми.

— А эта… как ее?.. Самира?

— Не знаю, — Легрин пожал плечами. — Комната пуста, на кухне ее тоже нет. Может, вышла во двор? Или… — он деликатно понизил голос, — по естественной надобности?

— Как хочешь, Джен, — проворчал Тэрвин, когда мы остались одни, — не нравится она мне. Какая-то… глупая, что ли?

— Она еще девочка, — заступилась я за Самиру. — Кстати, мне было столько же, когда объявили о нашей помолвке.

— Ты точно была другая. И все-таки куда она делась? Сказано же, не выходить из дома до темноты. Не хватает только, чтобы ее заметил кто-то через ограду и заинтересовался, что за девица появилась у мастера Легрина.

— Ее всегда можно выдать за служанку. Из деревни.

Я успокаивала его и себя, но все равно стало как-то неуютно.

Прошло полчаса. Во дворе Самиры не было, в отхожем месте тоже. Легрин допросил слуг, и выяснилось, что она, никому ничего не сказав, отправилась на рынок с кухаркой.

— Прекрасно! — процедил сквозь зубы Хеллай. — Ей стало скучно, и она решила прогуляться. Остается только надеяться, что не привлечет к себе внимания и наш план не сорвется снова. Это было бы уже смешно. Первый раз из-за влюбленной сумасшедшей, второй — из-за глупой непослушной девчонки.

Тэрвин опустил глаза и стиснул челюсти, но я ободряюще сжала его руку.

Прошло еще полчаса. Кухарка вернулась — одна и в слезах.

— Ты можешь рассказать спокойно, что произошло? — Легрин, едва сдерживая ярость, встряхнул ее за плечи.

— Мастер Легрин, девочка попросила взять ее с собой. Сказала, что ее никто в городе не знает, ни в чем не заподозрят. Мы пришли на рынок, купили провизию. И к ней стал приставать какой-то парень. Говорил всякие непристойности, пытался обнять. Она его ударила по лицу. Парень ее схватил и закричал, что она ведьма. Прибежали стражники и повели ее в тюрьму.

— Да, сейчас даже донос не нужен, — горестно кивнул Легрин. — Достаточно публично обвинить кого-то в колдовстве. И разбираться не будут. Раньше хоть водой испытывали, а сейчас сразу казнят.

— Проклятье! — Хеллай ударил себя кулаком по колену и поморщился от боли. — Кто-то видел вас вдвоем? Мог понять, что вы вместе?

— Да, — всхлипнула кухарка. — Мы шли и разговаривали. И я пыталась отогнать от нее того парня. Все видели.

Ругательства в языке Марны русским и в подметки не годились. Вялые, как дождевые черви. Да и вряд ли правитель страны, пусть и свергнутый, стал бы употреблять их при женщинах. Но про себя наверняка в одну секунду перебрал все. Как и я — хотя у меня выбор был намного богаче.

— Немедленно одеваемся и уходим отсюда через заднюю калитку, — скомандовал Хеллай. — Если еще не поздно. Через торговые ворота. Помните лес перед городом? Там дождемся темноты. А Легрин подыщет другое место, где нас не найдут. Быстрее!

Объяснений не понадобилось. Наверняка кухарку на базаре знали как постоянную покупательницу. Равно как и то, кто ее хозяин. Возможно, мастер уже был под подозрением, а тут такая удача! Где одна ведьма, почему бы не быть целому гнезду?

Как ни торопились мы, но все же опоздали. Пока одевались, а слуги седлали коней, дом окружили городские стражники — военный отряд, подчинявшийся церкви. Они ввалились одновременно через главные ворота и заднюю калитку, подтверждая своим количеством то, что все произошедшее на рынке не случайность. Не появись там Самира, придумали бы что-то другое. Может, кто-то нас выдал или всего лишь был не слишком осторожен. Но чтобы не раздражать народ, уже готовый к волнениям, понадобилось формальное обоснование для ареста. Вместе с кухаркой из этого дома на рынке была девушка, которую обвинили в том, что она ведьма. Чем не повод?