Страница 62 из 63
Она удивленно моргнула. – Ты любишь?
Он кивнул.
– Почему? – спросила она в замешательстве. – Я имею в виду, я знаю, что мы пара, Маркус, но ...
– Милая, судя по тому, что я видел, ты такая же, как и я, – весело сказал он. – Я всю жизнь заботился о других, и ты тоже. По крайней мере, я знаю, что ты пыталась помочь всем людям, для которых читала на карнавале, а также самим карни. Полагаю, ты делала это всю свою жизнь. Кроме того, ты храбрая, сильная, умная и чертовски сексуальная.
Дивина рассмеялась над последним. Она не чувствовала себя храброй, сильной или сексуальной в тот момент, когда рыдала на его груди. Но, Боже, она любила этого человека. «Любой мужчина, способный рассмешить тебя в такой ситуации как эта, – хранитель», – подумала она.
– Надеюсь, ты тоже полюбишь меня, – добавил Маркус, целуя ее в лоб.
Дивайн прикусила губу, но потом вздохнула и призналась: – Как бы мне ни было неприятно это признавать, я уверена, что ты заключил сделку с моей любовью, когда пришел сюда по собственной воле, предлагая свою жизнь взамен моей.
Маркус усмехнулся и слегка сжал ее, но потом ослабил хватку и нахмурился, спросив: – Почему ты не хочешь это признать?
– Потому что тебе лучше без меня. Если мы выберемся отсюда и останемся вместе, ты проведешь остаток своей жизни в бегах, – грустно заметила она.
– Я думал об этом, – сказал Маркус, отпуская ее, чтобы она могла осмотреться вокруг и посмотреть на цепи и стул, на котором она сидела. – Это не обязательно так.
– Гм, да, – сухо заверила она его. – Я спасла Леониуса от Люциана. Вряд ли он это забудет.
– Да. Но я думаю, что Дамиан, – твердо произнес он, – твой Жан-Клод.
Дивина огляделась и удивленно посмотрела на него. – Близнец дяди Люциана?
– Да, я не знаю, знаешь ли ты об этом, я имею в виду то, что ты давно не общалась с семьей, но, как оказалось, Жан-Клод был изгоем. Он нарушал законы бессмертных. Во множественном числе, – сухо добавил он. – Как бы то ни было, Люциан знал, что ведет себя плохо, но, как и ты, не то чтобы он нарушал законы, и, как и ты, он помогал ему, когда было бы лучше, если бы он этого не делал, – объяснил Маркус, пододвигая ее стул. – Конечно, как только он узнал, он убил Жан-Клода, но только потому, что Жан-Клод попросил его об этом.
Дивина услышала щелчок, и ее спинка стула внезапно отодвинулась, цепи ослабли.
– Я думаю, если мы напомним об этом Люциану, ему будет легче с тобой, – закончил Маркус, подходя, чтобы помочь ей освободиться от цепей. Освободив ее, он обхватил ладонями ее лицо и улыбнулся. – У нас еще может быть семья, дом и все то, чего у тебя никогда не было и то, что другие воспринимают как должное.
Дивина на мгновение закрыла глаза, боясь позволить надежде, зародившейся в ее сердце, прорасти. Открыв глаза, она спросила: – А что, если он не…?
– Тогда, полагаю, нам придется много путешествовать, – сухо заметил Маркус. – Будет весело.
Дивина коротко рассмеялась и покачала головой. – Ты всегда такой оптимистичный?
Маркус пожал плечами. – В молодости – да. Но уже несколько столетий нет. Но я нахожу, что ты заставляешь меня чувствовать это сейчас. Обняв ее, он сказал: – Я чувствую, что мог бы завоевать мир с тобой рядом.
– Нет, если ты собираешься тратить время, стоя посреди вражеской территории, целуясь и обнимаясь.
Дивина и Маркус напряглись при этих словах и повернулись к человеку, стоявшему в дверях. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки и лодыжки, и смотрел на них с выражением, которое трудно было понять.
– Люциан, – выдохнул Маркус, отпустив Дивину и встав перед ней в защитном жесте. – Нам нужно поговорить.
– Неужели? – сухо спросил Люциан.
Дивина нахмурилась и, уперев руки в бока, встала перед Маркусом, оказавшись лицом к лицу с дядей, который столько лет был для нее пугалом. – Нет. Нам нужно поговорить, – твердо сказала она и мрачно добавила: – Маркус не сделал ничего плохого. Ты можешь арестовать или убить меня, но должен отпустить его.
– Дивина, – рявкнул Маркус, хватая ее за руку и увлекая за собой. – Позволь мне разобраться с этим. Я…
– Я предлагаю вам обоим заткнуться и позволить мне сказать все, что я хочу, прежде чем вы меня разозлите, – сухо сказал Люциан.
Маркус перестал тянуть Дивину и вместо этого опустил руку, чтобы ободряюще сжать ее ладонь. Или, может быть, предложить ей последовать совету этого человека и вести себя тихо. Дивайн не была уверена, что именно, но она придержала язык и прислонилась к нему, принимая предложенную поддержку.
Люциан кивнул, очевидно, удовлетворенный их повиновением, а затем его взгляд скользнул к Маркусу.
– Когда ты не отвечал на телефонные звонки, мы попросили Мортимера отследить по GPS внедорожник Тайни и Мирабо и прилетели сюда, чтобы выяснить, что, черт возьми, происходит. Мы нашли и уничтожили троих сыновей Леониуса, охранявших здание, когда вошли.
Когда Маркус заколебался, Дивина взглянула на него и увидела, что он вопросительно смотрит на нее. Повернувшись к дяде, она сказала: – Я знаю только о четырех из них. Этот парень ... – она кивнула на несчастного Дэнни, лежащего на полу. – Потом был его напарник и еще двое мужчин, которые вошли следом за Маркусом.
– Они следили за мной от отеля, – вставил Маркус и спросил: – Ты нигде не видел Абаддона?
– Абаддон? – сухо спросил Люциан. – Похоже на то, что должно быть в уборной.
Комментарий вызвал у Дивины удивленный смех. Закусив губу, она быстро склонила голову, чтобы скрыть свое веселье, боясь, что дядя рассердится, если подумает, что она не воспринимает это всерьез.
– Рад снова слышать твой смех, Баша, – тихо сказал Люциан.
При этих словах Дивина удивленно подняла глаза, но машинально произнесла: – Сейчас я – Дивина.
По какой-то причине выражение лица Люциана стало похожим на склеп. Его глаза тоже сосредоточенно сузились. Она знала, что он читает ее мысли, и стояла неподвижно, не пытаясь отгородиться от него. Через мгновение он моргнул, и, устало вздохнув, потер глаза большим и указательным пальцами. Когда рука наконец-то опустилась, Люциан пронзил Маркуса взглядом и сказал: – Вон!
Дивина почувствовала, как Маркус напрягся, и посмотрела на него с тревогой, наполовину боясь, что он пошлет ее дядю к черту, наполовину боясь, что он подчинится и уйдет. В конце концов, он пришел сюда как шпион Люциана. Значит ли это, что он должен повиноваться?
Маркус ободряюще сжал ее руку, но не посмотрел вниз. Он посмотрел дяде в глаза и сказал: – Она моя спутница жизни, Люциан, так что при всем уважении ... пошел ты.
Широко раскрыв глаза, Дивина снова посмотрела на дядю, чтобы увидеть его реакцию. К ее большому удивлению, после нескольких напряженных мгновений он кивнул, его губы почти сложились в улыбку, прежде чем он сказал: – Ты справишься.
Дивина все еще моргала в замешательстве, не понимая, что он имеет в виду, когда Люциан снова повернулся к ней.
– Тебя зовут Баша Аржено, – твердо сказал он. – Ты не Дивина, Нури или Надуа. Ты Баша Аржено и всегда ей будешь.
– Пока не станет Башей Нотте, – мрачно произнес Маркус у нее за спиной.
Люциан проигнорировал его, даже не удостоив взглядом, и продолжил: – Ты – Баша, дочь моего брата Феликса. Девочка, которая в детстве выглядела как старшая дочь, которую я потерял в Атлантиде. Ты та Баша, которая была моей первой любимой племянницей, и которую я оплакивал и чувствовал себя виноватым за то, что ты не была в безопасности в течение двух с половиной тысячелетий.
Он шагнул вперед и крепко схватил ее за плечи. – Ты – Баша Аржено. Поняла?
Когда она неохотно кивнула, он сжал ее плечи и сказал: – Не отказывайтесь использовать это имя из-за того, что с тобой сделали в детстве. Ты всегда будешь носить этого ребенка в себе, но ты больше не тот ребенок. Ты выжившая, сильная и храбрая женщина. У тебя хватило мужества выжить, когда бессмертные женщины на столетия старше тебя сломались и покончили с собой.