Страница 61 из 63
– Что – что? – невинно спросила она.
– Ты засмеялась, как будто что-то придумала, но я отвлекся на телефон и не читал твоих мыслей. О чем ты думала?
Дивина пожала плечами. – Я просто подумала, что Дэнни, или номер семнадцать, как, кажется, назвал его Дамиан, вряд ли будет держать рот на замке из-за того, что произошло сегодня. И остальные тоже. Они всегда были жадными маленькими мальчиками. Каждый раз, когда им что-то будет нужно, они будут шантажировать тебя этим, и, господи, не говори и не делай ничего, чтобы разозлить их, или они расскажут об этом своему отцу просто назло тебе.
Абаддон с минуту тупо смотрел на нее, а потом перевел взгляд на мужчину позади нее. Она не повернулась, чтобы посмотреть, но если бы она рискнула предположить, Дивина сказала бы, что сын Дамиана, должно быть, улыбался и кивал или что-то в этом роде, потому что Абаддон внезапно вытащил пистолет из кармана своих брюк и выстрелил в Дэнни.
Дивина обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, что пуля попала точно в середину лба. Молодой беззубик упал как подкошенный, даже не успев удивиться. Однако он не был ни клыкастым, ни мертвым. Со временем он исцелится, и его тело вытолкнет пулю прямо из головы. Или он бы так и сделал, если бы Абаддон не сунул телефон в карман, не открыл один из шкафов у стены рядом с холодильником, не вытащил топор, не поднял его, а затем подошел и одним ударом отрубил Дэнни голову.
– Вот, – сказал он, удовлетворенно выпрямляясь. – Теперь Дэнни никому ничего не скажет, правда? Я позабочусь об остальных позже, когда они перестанут быть полезными. Леониус всегда может сделать больше. Видит Бог, он работает над этим достаточно усердно. Он хуже своего отца в плане секса. Похоже, ему это нравится не меньше, а то и больше, чем причинять им боль. Я надеялся, что он из этого вырастет, но пока не повезло, – пробормотал он, вытаскивая из кармана телефон, когда снова зазвучала сирена.
Дивина оторвала взгляд от мертвеца, которого считала своим внуком, и посмотрела на Абаддона. Смерть Дэнни напомнила ей о других мальчиках, которых она вырастила внуками, и она резко спросила: – Кто убил Люка?
Абаддон удивленно посмотрел на нее. Очевидно, она застала его врасплох, но через мгновение он признался: – Он не пережил обращения.
Дивина кивнула. – А остальные?
– Двое погибли, когда Леониус пытался обратить их, но остальные… Они были беззубыми, слабыми, и мухи не обидят. Это сделало их бесполезными для Лео, и он боялся, что они проболтаются тебе, так что ... Они пошли тем же путем, что и он, только без стрельбы.
Дивина закрыла глаза и склонила голову при мысли обо всех этих милых маленьких мальчиках, а затем резко подняла глаза, когда телефон действительно зазвонил, а не зазвонила сирена. Абаддон выругался, набрал в грудь побольше воздуха, чтобы набраться терпения, и снял трубку.
– Алло? – сказал он любезно. – Да, Лео. Я знаю. Я приеду так быстро, как только смогу, но у меня есть кое–какие дела ... нет, я знаю, Но ... да, но ... хорошо, – закончил он немного резко и нажал кнопку, чтобы закончить разговор. Его зубы громко скрипели, когда он объявил: – Похоже, мне придется уйти на некоторое время. Другие мальчики будут здесь, чтобы присмотреть за тобой, а я вернусь.
– Спасибо за предупреждение, – пробормотал Маркус, когда Абаддон вышел из комнаты.
Глава 24
– Лучше бы ты не приходил сюда.
Маркус оторвал взгляд от двери, из которой только что вышел Абаддон, и посмотрел на Дивину. Она выглядела такой невероятно грустной. Ему просто хотелось взять ее на руки, прижать к себе, поцеловать, обнять и сказать, что все будет хорошо. К сожалению, он был прикован к сиденью и не мог этого сделать. По крайней мере, не мог обнимать и целовать.
– Я же сказал тебе, Дивина. Твоя моя судьба. Если ты мертва и похоронена, я могу гнить в земле рядом с тобой, – при этих словах он поморщился, а затем торжественно добавил: – Но если я могу спасти твою жизнь своей, я это сделаю.
– И оставить меня одну, – сказала она сухо, а потом покачала головой. – Абаддон был бы в восторге, если бы я могла добавить ужасную вину из-за потери тебя к моим страданиям на следующее тысячелетие или сколько бы я ни прожила.
– Тогда, я думаю, нам лучше убраться отсюда, – сказал он торжественно и начал дергать свои цепи.
– Стулья металлические, а цепи прочные, – устало произнесла Дивина. – Мы никуда не поедем.
– Сдаешься? – упрекнул он. – Я не думал, что ты из таких.
– Обычно нет, – устало ответила она. – Но прямо сейчас ...
Маркус промолчал, его внимание было приковано к цепям, и Дивина продолжила:– Я не понимаю, почему Абаддон просто не взял под контроль мой разум и не заставил меня принять предложение стать его любовницей в тот день. Я имею в виду, если бы он думал, что это помешало бы Леониусу прикоснуться ко мне
– Ничего подобного, – заверил ее Маркус. – Леониус, вероятно, убил бы его и забрал тебя. Кроме того, Абаддон хотел не тебя, а Леониуса. И в тот момент, я подозреваю, что это было просто одноразовое предложение. Он увидел, как Леониус смотрит на тебя, испугался и сделал это. Но в тот момент он не знал, что ты была возможной спутницей жизни Леониуса. Он просто завидовал тому, как он смотрел на тебя, так что не было никакой необходимости настаивать.
– О да, – пробормотала Дивина и с удивлением взглянула на него, когда одна из вертикальных перекладин, удерживающих спинку его стула, внезапно сломалась.
– Я заметил, что она заржавела, когда он уговаривал меня сесть в нее, – сказал Маркус с усмешкой, когда цепи вокруг него ослабли. Он опрокинулся и быстро выбрался из прикованного кресла, затем встал и подошел к ней. Но он не сразу взялся за ее цепи. Вместо этого он опустился перед ней на колени и обнял за плечи. – Дивина, я видел выражение твоего лица, когда он обвинил тебя в том, что тебе нравится внимание Леониуса ...
Покраснев, она опустила голову, но он поймал ее за подбородок и снова поднял. – Тебе нечего стыдиться. Даже жестокие дети и смертные насильники могут заставить своих жертв испытать мгновенное удовольствие.
– Но то, что он делал со мной, Маркус. Мне все это не нравилось. Я не люблю боль. Мой мозг кричал от ужаса от того, что он делал, но мое тело…
– Он был возможным спутником жизни, – твердо сказал Маркус. – Я уверен в этом, и в таком случае, что ты испытала его удовольствие. Не свое собственное.
Когда она покачала головой, он спросил: – Разве ты не почувствовала моего удовольствия, когда целовала и ласкала меня прошлой ночью, а потом взяла мой член в свой рот?
– Да, конечно, – перебила она, жалея, что у нее нет бумажной салфетки. Ее глаза начали слезиться, а нос забился. Ей бы не помешала салфетка.
– Это одно и то же, дорогая, – мягко сказал он. – Всасывание банана доставило бы тебе такое же удовольствие, как и то, что ты испытала физически, когда сделала со мной то, что сделала прошлой ночью, потому, что это вкусно. Но дело в том, что то, что ты сделала, доставило мне удовольствие, и, поскольку мы с тобой пара, ты разделила это удовольствие, испытывая его вместе со мной. И это то, что ты испытала с Леониусом. Твое тело, возможно, было в агонии, но в то же самое время его удовольствие было послано твоему телу, – он сделал паузу, а затем печально сказал: – Должно быть, в таком возрасте это ужасно сбивало с толку. Черт возьми, я уверен, что это смутило бы и взрослого.
– Я чувствовала себя такой грязной, – призналась она, прислонившись головой к его груди и жалобно всхлипывая. – Я думала, что со мной что-то не так, что я больна и изуродована, как он. Непривлекательна.
– Без сомнения, именно поэтому Абаддону было так легко держать тебя вдали от семьи все эти годы, – пробормотал Маркус, прижимая ее к груди так сильно, как только мог.
Дивина кивнула, оставив мокрый след на футболке.
Вздохнув, он притянул ее лицо и твердо сказал: – Ну, ты не похожа на Леониуса, ты не больна и не извращенка, и я люблю тебя.