Падение Рипера(ЛП)

Джоанна Уайлд

Падение Рипера

Мотоклуб «Риперы» – 5

Аннотация

Леви «Пэйнтер» Бруксбыл никем, пока не вступил в мотоклуб «Риперы». В тот день, когда он одел цвета клуба, байкеры стали его братьями, а дела клуба – его жизнью. Все, что от него требуется взамен, – это сильная рука и безоговорочная преданность – преданность, которая проверяется, когда его арестовывают и приговаривают к тюремному заключению за преступление, совершенное от имени клуба.

У Мелани Такер, возможно, было непростое начало, но по пути она научилась бороться за свое будущее. Она сбежала из ада и начала новую жизнь, но каждую ночь ей снился байкер, чье прикосновение она не может забыть. Все началось так невинно – просто серия писем одинокому человеку в тюрьме. Дружелюбный. Безвредный. Безопасный. Теперь Пэйнтер Брукс возвращается домой... и Мелани скоро узнает, что в МК «Риперы» нет места для невинности.

Для Доун Доун и Коллин.

Каждому писателю нужна медсестра и адвокат,

и рядом со мной дв а самы х круты х из них .

Спасибо .

Пролог

П э йнтер

Коллап , А йдахо

С егодняшний день

– Твою мать, – сказал Хос, глядя на переполненный клабхаус[1]. Я остановился, не донеся пиво до рта, и повернулся, чтобы проследить за его взглядом. – Пэйнтер, брат, тебе нужно успокоиться.

Вот когда я и увидел ее.

Мелани Такер .

Нет.

Этого не должно было произойти. Может быть, у меня галлюцинации, потому что я не мог представить себе реальность, где она на самом деле была бы такой блядь глупой. Я уронил свою пивную бутылку, разбив стекло, когда пересекал комнату. Все сузилось, мои глаза покраснели.

– Держись, сынок,  – зарычал Пикник. Я чертовски уважал его, любил как отца ... но на данный момент не было ни одного проклятого слова, которое президент МК «Риперы» мог бы сказать мне, чтобы успокоить. Все потому, что мать моего ребенка стояла в дверях клуба, с широко раскрытыми глазами и страшно испуганная. Она знала, что облажалась.

Рядом с ней стоял мужчина. Байкер. Хэнгэраунд?[2] Он обнимал ее так, словно она принадлежала ему.

Да. Он положил руки на мою Мелани.

Только она теперь не была моей и не была уже очень давно. Ее выбор, и это охренительно больно. Но та свобода, которую она так сильно хотела, была предоставлена лишь с одним условием, и она только что его нарушила. Никаких байкеров. И все же она была здесь с этим мудаком, каким-то козлом, который думал, что одев кожаную одежду, получит право на существование.

В клабхаусе МК, ни больше, ни меньше.

Это было проблемой. Серьезной проблемой. Так что ужас на ее лице был абсолютно оправдан, потому что она собиралась стать свидетельницей проклятого убийства. И нет, это не просто фигура речи. Через десять секунд я собирался отрезать его член, засунуть его ему в глотку, а затем выдернуть его из его задницы, прежде чем повторить процесс заново.

Рука моего президента обвилась вокруг моей, молча предупреждая меня и пытаясь успокоить. Я пожал плечами, не обращая внимания на то, что пытался сказать Пик, и рванулся вперед, схватив маленького засранца за рубашку. Я резко дернул его в центр комнаты. Рвущийся звук наполнил мои уши, и вдалеке я услышала крик Мел. Затем мой кулак коснулся его лица, и сладкая боль пронзила костяшки пальцев, когда время замедлилось.

Я любил драться.

Не просто побеждать, а ощущать прилив энергии, сладость боли, и концентрацию внимания, это происходит, когда все ваше существование сужается до одного момента ужасной цели. Это первобытно и прекрасно, и никогда не могло бы быть лучше, чем в тот момент, когда новый парень Мелани упал.

Я последовал за ним, вдавливая его лицо в гамбургер и смакуя фонтан крови, хлынувший из его носа. Гребаный катарсис, как ад – его жизнь закончилась.

Новые крики прорезали туман насилия.

Черт возьми, она должна была кричать. Должна быть, блядь, напугана.

– Ты мудак!

Я улыбнулся, потому что из уст Мел это прозвучало охренительно мило. За эти годы она обозвала меня мудаком десятью тысячами разных способов, начиная от яростной ненависти и заканчивая оскорблениями, произносимыми шепотом между поцелуями. Это заводило меня. Я был полным придурком, но на этот раз ей придется смириться с этим и справиться с последствиями своего поступка.

Она нарушила гребанное правило, приведя его сюда.

Никаких байкеров.

Все просто, верно? Всего лишь одно условие, которое я ей выдвинул. Никаких. Блядь. Байкеров. Все, что ей нужно было сделать – держать свою задницу подальше от моего мира, потому что, до тех пор, пока я не видел, как она сосет чей-то член, то мог притвориться, что этого не происходит.

Простая концепция.

Чьи-то сильные руки обхватили меня и оттащили от моей жертвы, прежде чем я смог добить его. Потом я услышал голос Пака.

Пак.

Мой лучший друг. Пак, который прикрывал мою спину в течение полутора лет в тюрьме. Я доверял ему всю свою жизнь, и теперь доверился ему. Должен был послушать друга, но мне очень, очень хотелось покончить с жизнью этого козла.

Я отмахнулся от Пака, решив покончить с этим уродом.

– Он того не стоит, брат, – процедил сквозь зубы Пак. Мелани все еще шумела. Между нами, ее киска-байкер стонал и плакал, скуля о том, как он не хотел умирать. Да, тебе лучше молить о пощаде, сука.

– Если ты сейчас убьешь его, то никогда больше не увидишь своего ребенка. Что бы ни случилось между тобой и Мел, ты должен думать об Иззи.

Бля. Я глубоко вдохнул, заставляя себя успокоиться, стоя над мужчиной и глядя между ним и Мелани.

Пришлось сосредоточиться.

Образ мой прекрасной, пушистой, светловолосой малышки промелькнул в моей голове. Иззи. Я бы все сделал для Иззи. Я провел рукой по волосам, сдерживая бушующий во мне огонь.

– Уберите его отсюда, – удалось наконец-то прорычать мне. Никто не пошевелился, когда мужчина откатился в сторону, скуля, как маленькая пизда, которой он и был. Гребаная киска, ему даже не удалось попасть в цель. Какая-то отдаленная часть меня отметила, что он носил кожу с нашивками «Харлей Дэвидсон», но никаких цветов МК. Кем он себя возомнил, придя в клабхаус «Серебряных Ублюдков»? Это не игра. – Уберите его отсюда, пока я его не убил!

– Твою мать, – пробормотал Хос, шагнув вперед, чтобы схватить придурка за подмышки. Когда он потащил мужчину к двери, путь был свободен. Мелани снова закричала на меня, и я повернулся к ней, шагая вперед. Вот и все – хватит с меня ее дерьма. Она хотела играть в игры? Прекрасно, потому что я любил играть, и она прекрасно знала, что я люблю играть грубо.

Мелани собиралась пройти адскую проверку на реальность.

Пикник встал перед ней, скрестив руки на груди и глядя на меня сверху вниз.

– Этому не бывать, сынок.

– Это не твое дело, – огрызнулся я. Я тоже был прав – ну и что с того, что его старуха любила эту маленькую сучку? Он слишком долго стоял между мной и Мелани, и эта маленькая сцена сегодня не была делом МК. Мелани была моя, и это только мое дело. В комнате не было ни одного человека, который имел бы право возразить мне, включая моего президента.