Страница 56 из 63
Эбигейл нахмурилась от таких мыслей. Ее мать была матерью-одиночкой, сильной независимой женщиной, которая несла бремя кормления, одежды и воспитания своего ребенка в одиночку. И она вырастила Эбигейл сильной и независимой, заботящейся о себе и никогда ни от кого не зависящей. Но сейчас Эбигейл больше всего на свете хотелось, чтобы Томаззо ворвался в дом, спас ее, а потом унес куда-нибудь, где они могли бы заниматься любовью до потери сознания.
Насколько это было неубедительно? Ее мать перевернулась бы в могиле от такой слабой фантазии.
Но Эбигейл ничего не могла с собой поделать. Одна мысль о Томаззо заставляла ее закрывать глаза и надеяться. Он был таким сильным, умным и сексуальным. Эбигейл никогда не встречала такого человека раньше. Большинство парней, с которыми она встречалась в колледже, были либо красивыми и глупыми, умными и слабыми, либо красивыми и жестокими. Томаззо был первым мужчиной, который был не только красивым, но и выдающимся. Честно говоря, она сорвала джекпот вместе с ним. Он был первым мужчиной, которого она не только любила, но и уважала.
Даже Джет, ее лучший друг в течение многих лет, не соответствовал всем трем критериям для Эбигейл. Он был достаточно умен, и, очевидно, она любила его и даже уважала, но эта химия, которая была у нее с Томаззо, отсутствовала у Джета. «Она знала его слишком долго, может быть, они были друзьями слишком много лет», – подумала Эбигейл, снова ища его взглядом.
Насколько она могла судить, друг не пошевелился ни единым мускулом. Как и Мэри, отметила она, прежде чем снова отвернуться к окну и вернуться мыслями к Томаззо. Вместо того чтобы думать о том, как выбраться оттуда, Эбигейл поймала себя на том, что прокручивает в голове сцены того, что произошло с тех пор, как она сняла брезент с клетки Томаззо больше недели назад. Воспоминание об обнаженном диком мужчине, когда она впервые увидела его, заставило ее улыбнуться. Как и мысль о набедренной повязке из листьев, которую он смастерил и надел на пляже, чтобы доставить ей удовольствие. Было множество воспоминаний, которые заставили ее улыбнуться: он лечил ее рану на голове, готовил рыбу, которую проткнул копьем, приносил ей кокосы, чтобы она могла пить кокосовую воду. Заботился о ней, пока она больна. Обратил ее, когда она умирала. Страсть, которую он проявлял к ней, когда они были вместе.
«Этот мужчина особенный, сильный и храбрый, но в то же время нежный и заботливый», – подумала Эбигейл и признала, что, возможно, влюбилась в большого итальянского жеребца, который был помешан на науке. По правде говоря, Эбигейл подозревала, что она уже влюблена в него, но знала, что еще слишком рано для таких вещей, поэтому пыталась притормозить своих пони. «Влюбиться звучало гораздо разумнее, чем уже влюбилась на этой стадии игры, даже в ее собственной голове».
Поморщившись, Эбигейл открыла глаза и замерла, увидев, что глаза Мэри тоже открыты. Она проснулась.
– Вот, – рявкнул Томаззо, указывая на цифровой экран. – Это Данте уходит из магазина.
Данте кивнул. – В этот момент девочки и Джет были в магазине.
Все молча смотрели, как Данте вышел из торгового района и направился по дорожке к виллам, скрывшись из поля зрения камеры. Прошло две-три минуты, и Томаззо с Данте дружно рявкнули: – вот! – когда Эбигейл вывела Мэри и Джета из магазина. Троица направилась к ресторану, Джет был посередине. Они весело болтали и смеялись, заметил Томаззо. Никто из них даже не подозревал, что что-то не так.
– Они останавливаются, – заметил Джастин, нахмурившись.
Томаззо наклонился ближе, пытаясь получше разглядеть лицо Эбигейл. Ему показалось, что она поморщилась. Мэри казалась обеспокоенной, и Джет тоже.
– Они поворачивают назад, – пробормотал Данте.
– Может, они что-то забыли в магазине, – предположил Джастин, когда троица двинулась в обратный путь.
– Нет. Они возвращаются на виллу, – уверенно пробормотал Томаззо перед тем, как троица прошла мимо магазина.
– Откуда ты знаешь? – с удивлением спросил Джастин, когда троица прошла мимо последнего магазина.
– Потому что, если кто-то из вас не дал ей крови, Эбигейл не ела перед отъездом с виллы, – сказал Томаззо. – Вчера вечером у нее были последние четыре пакета. Холодильник в нашей комнате пуст.
– Мы с Мэри ушли до того, как она встала, – извиняющимся тоном сказал Данте, показывая, что его не было рядом, чтобы предложить ей поесть.
– Она и Джет ушли, когда я спустился вниз, – сказал Люциан и вопросительно посмотрел на Джастина.
– Мы с Джетом были на кухне, – задумчиво произнес Брикер. – Я держался поближе к холодильнику, потому что в нем была кровь. Я не хотел, чтобы Джет нашел его и начал задавал вопросы. Но когда Эбигейл пришла, я пошел позвонить, – добавил он с гримасой, а затем покачал головой и сказал: – Когда я вернулся, их обоих не было. Так что, если она не захватила пакет перед уходом ...
– Она вряд ли стала бы кормиться перед Джетом, – заметил Данте.
– Нет, – согласился Томаззо, не упоминая, что она все равно не смогла бы сама выпустить клыки, так что не могла.
– Тогда ты, вероятно, прав в своих подозрениях, что они возвращались на виллу, чтобы она могла поесть, – сказал Люциан, очевидно прочитав эту мысль в голове Томаззо, когда он впервые спросил, ела ли Эбигейл перед отъездом.
Томаззо молча кивнул.
– Кто это? – внезапно спросил Джастин.
Томаззо оглянулся на экран и увидел, что Эбигейл, Джет и Мэри остановились на краю тропинки между деревьями, ведущей к виллам. Они уже поворачивали назад, когда к ним подбежал мужчина. Их резкая остановка заставила двух мужчин, шедших за ними, разделиться, чтобы обойти группу с обеих сторон.
– Доктор Кортес. Это был доктор, который ухаживал за Эбигейл, пока она болела, – пробормотал Томаззо, узнав маленького человечка, спешащего к ним. Однако его внимание было приковано к мужчинам, которые только что обошли Эбигейл, Джета и Мэри. Томаззо наклонился, чтобы снова приблизиться к экрану, и, пока он смотрел, парочка немного продвинулась по тропинке, но затем сошла с тропинки и скрылась за деревьями.
– Ты это видел? – спросил Данте, тоже наклоняясь.
Томаззо кивнул.
– Эти двое парней? – спросил Джастин, тоже наклоняясь. – Куда они делись? Кто они?
– Мои похитители, Джейк и Салли, – мрачно сказал Томаззо. – И я думаю, что они спрятались в кустах.
– Один спрятался в кустах, другой ушел. Смотри. – Данте указал на экран, сначала пальцем на Джейка, едва различимого за цветущим кустом на краю деревьев, а затем его палец двинулся, точно определяя отличительную красную куртку Салли, возвращающуюся к камере под прикрытием деревьев.
– Куда он направляется? – пробормотал Люциан, наклоняясь ближе.
Все замолчали, когда человек исчез с экрана. Томаззо снова перевел взгляд на Джейка, потом снова посмотрел на доктора, который сжал руки Эбигейл. Он улыбался и болтал без умолку, а потом пожал ей руку, как бы подчеркивая сказанное.
– Что это? Фургон? – внезапно спросил Джастин, и Томаззо быстро просмотрел снимок, заметив белое пятно между деревьями. «Он был виден лишь кое-где, но вполне мог быть фургоном», – подумал Томаззо.
– И парень в красном вернулся, – пробормотал Данте.
– Салли, – тихо сказал Томаззо, заметив красную куртку между белым фургоном и Джейком. Мгновение спустя двое мужчин снова сидели на корточках, наблюдая, как доктор закончил говорить и повернулся, чтобы убежать так же быстро, как и подошел.
Эбигейл, Мэри и Джет повернулись, чтобы продолжить прогулку, и прошли мимо пары, стоявшей на коленях в кустах. Они уже почти вышли из кадра, Когда Джейк и Салли вышли из-за деревьев и подошли к ним сзади. Томаззо ужасно захотелось крикнуть Эбигейл, но это была запись. То, что произошло, произошло несколько часов назад. Поэтому он беспомощно наблюдал, как Джейк вытащил из-за пазухи что-то похожее на пистолет и ударил им Джета по затылку.
– Черт, будет больно, когда он проснется, – предсказал Джастин, когда испуганные женщины повернулись, чтобы поймать Джета, когда он упал.