Ночи с бессмертным(ЛП)

– Это остров, – медленно произнес он, как будто она была не в себе.

Эбигейл выдавила из себя нервный смешок. – Да, но я имела в виду, что же там происходит? Почему бы просто не оставить всех вампиров здесь? Это то, что ты делаешь с ними, верно?

– О, – Джейк слабо улыбнулся. – Они нужны доктору Дресслеру. Он изучает их. У этого человека на острове кучка уродов, – добавил он с отвращением. – Ты не поверишь, какое дерьмо он там запер – человек-рыба, человек-змея, человек-птица. Черт, у него даже есть ребенок, который наполовину лошадь, наполовину маленький мальчик.

– Кентавр? – недоверчиво спросила Эбигейл.

– Если они так называются, – пожал он плечами. – Я просто называю его уродом. Заставляет маленькое дерьмо плачет и убегает.

Эбигейл откинулась на спинку кровати, ее мысли путались. Это не могло быть правдой. Нет такого понятия, как кентавры. Это были мифологические существа.

«Как вампиры?» – спросил язвительный голос в ее голове.

– Господи, – выдохнула Эбигейл.

– Да, шокирует, правда? – переспросил Джейк с кривой усмешкой. – Я слышал, что он делает женщин уродами, но он держит женщин-вампиров отдельно от мужских особей, и я никогда не была в их здании.

Джейк вздохнул и добавил: – Но мне бы хотелось. Мне бы очень хотелось посмотреть, похожа ли женщина-рыба на русалку или нет. Мужчина – нет. Только жабры и все такое, но я бы не возражал, если бы у меня была хорошенькая русалочка с задорными сиськами. Я бы сделал для нее особый большой стеклянный аквариум прямо в моей гостиной, чтобы она могла плавать голой весь день, а я мог бы просто смотреть и, возможно, сжимать ее сиськи время от времени. Если у нее есть отверстие для члена, я могу даже сделать ее своей девушкой хорошей и правильной. Если нет, у нее наверняка есть рот, чтобы…

Джейк резко остановился, заметив вспышку отвращения на лице Эбигейл. Она не смогла сдержаться. Но она пожалела, что хотя бы не попыталась, когда он закрылся, как моллюск, нахмурился, повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Эбигейл пусть ее дыхание медленно. Человек-рыба, человек-змея, человек-птица и кентавр? «Невозможно», – подумала она, и слова Джейка снова пронеслись в ее голове. «Говорят, он и женщин делает уродами».

– Делает? – пробормотала она себе под нос.

Из урока истории Эбигейл знала, что доктор Дресслер не создавал бессмертных. Но Джейк этого не говорил, поняла она, снова прокручивая в голове его слова.

«Я слышал, что он тоже делает женщин уродами, но держит их и женщин-вампиров отдельно от мужских особей».

Это означало, что он создал существ женского пола, о которых упоминал Джейк, и держал их плюс женщин-вампиров, которых он не создал, но похитил, отдельно от мужчин обеих групп. Но... мог ли этот Дресслер действительно создать гибридных людей?

Нет, уверяла себя Эбигейл. Джейк был под кайфом или что-то в этом роде, или, может быть, пытался произвести на нее впечатление глупыми сказками. Тем не менее, она продолжала слышать слова Джейка в голове. «Человек-рыба, человек-змея, человек-птица».

Эти три слова снова и снова звучали в ее голове, пока стон Джета не отвлек ее.

– Никто ничего не увидел и не узнал? – недоверчиво спросил Томаззо. Он последним вернулся с обыска своего квадранта, но полагал, что не должен удивляться. Это был пляжный курорт. Где еще могла быть большая часть клиентов, кроме как на пляже? Когда он только приехал, там было не так уж много народу, чтобы читать мысли и искать, но вскоре все быстро заполнилось.

Казалось, люди позавтракали, а затем направились прямо на пляж, чтобы убедиться, что они получили шезлонг в хорошем месте. Судя по тому, что Томаззо видел сегодня, самыми желанными были кресла с тенью. По крайней мере, эти места были заполнены первыми.

– Тебе нужно поесть, – сказал Джастин, и Томаззо взглянул на человека, стоявшего рядом с холодильником, как раз в тот момент, когда тот достал пакет с кровью и бросил ему.

Томаззо поймал его и тут же сунул в зубы. Он старался держаться в тени как можно дольше, пока они с Эбигейл были на пляже. Но сегодня это было невозможно. Большую часть последних трех часов он провел под палящим солнцем, читая мысли и пытаясь найти Эбигейл, Мэри, Джета и узнать то, что могло с ними случиться. На самом деле он запомнил пару воспоминаний об этой троице, в основном мужчин, которые замечали женщин и считали их привлекательными, или женщин, которые чувствовали то же самое к Джету. Но ни одно из этих воспоминаний не вызвало у него ничего, кроме желания ударить одного или двух мужчин. Они, конечно, не сказали, куда делась троица и что с ними случилось.

– От похитителей тоже не было никаких вестей, – сказал Данте, когда Томаззо опустился на табурет, ожидая, пока пакет у него во рту опустеет.

– Боюсь, мы вернулись к ожиданию, – добавил Люциан.

Томаззо напрягся и уставился на человека поверх пакета у рта. Он не мог сказать этого тогда, но, черт возьми, он не собирался просто сидеть и ждать известий от похитителей. Он просто не мог. Томаззо нужно было что-то предпринять, чтобы найти ее. Что угодно.

– А что, если они не сделают то, чего ты ожидаешь? – спросил Данте. – А что, если они просто отвезут женщин на этот остров?

– Тогда мы найдем остров и вернем их и других похищенных бессмертных, – прорычал Люциан.

Оторвав ото рта пустой пакет с кровью, Томаззо обошел остров посреди кухни, чтобы взять другой пакет из холодильника. Он не собирался сидеть и ждать. Но ему нужно было больше крови, прежде чем он вернется под тропическое солнце.

– Это пустая трата времени и крови, возвращаться туда в бесплодных поисках, – отрезал Люциан.

– Тебе следует читать мои мысли более внимательно, если ты вообще собираешься их читать, – сказал Томаззо с горечью, прежде чем пришлепнуть еще один пакет к своим клыкам.

Люциан молча смотрел на него, прищурившись, потом его глаза расширились, и голова вдруг слегка откинулась назад, как будто его ударили мысли в голове Томаззо.

– Записи с камер наблюдения на стойке регистрации? – сказал Джастин, очевидно, тоже читая его мысли.

– Они могли заснять похитителей на камеру, если бы те подошли к столу и спросили о Томаззо, – пробормотал Данте.

– Как это нам поможет? – спросил Джастин.

– Это скажет нам, пытались ли они здесь снять комнату, и в каком направлении они ушли, – сказал Люциан.

– На курорте есть и другие камеры, – внезапно сказал Данте. – Одна из них могла заснять то, что случилось с Мэри, Эбигейл и Джетом.

Томаззо бросил на него острый взгляд и чуть не пнул себя за то, что не подумал об этом. «Солнце, должно быть, добралось до него», – подумал он.

– Вызови машину, Джастин, – сказал Люциан, а потом открыл карту еще раз, чтобы осмотреть ее, без сомнения, чтобы посмотреть, где находились отделения безопасности на курорте.

Эбигейл выдохнула и снова откинулась на спинку кровати. Она с надеждой смотрела на Джета уже несколько минут, с тех пор как услышала его второй стон, но, как и в первый раз, он не открыл глаза и даже не пошевелился.

Эбигейл на мгновение подумала, не позвать ли его по имени или издать какой-нибудь другой звук, который мог бы разбудить его, если бы он просто спал, но, по правде говоря, ему, вероятно, лучше спать. По крайней мере, пока она не придумает, что делать дальше. Побег казался очевидным ответом, но каждый раз, когда она пыталась придумать лучший способ сбежать, Эбигейл обнаруживала, что ее взгляд притягивает открытая дверь ванной. Пара там пыталась убежать и умерла за свои усилия. Это заставило ее насторожиться. Теперь, когда она бессмертна, ее будет трудно убить. И Джейк и Салли не захотят убивать ее, как только поймут это. Но Джет был смертным. Он мог умереть, а Эбигейл не могла так рисковать. Она не сможет жить с собой в мире ни минуты, не говоря уже о столетиях, если ей придется нести вину за то, что ее действия способствовали или непосредственно вызвали его смерть.

Не желая даже думать о смерти Джета, Эбигейл повернулась к раздвижным стеклянным дверям и посмотрела на прекрасный солнечный день. «Она могла смотреть из их собственной спальни на вилле», – подумала она, когда ее взгляд скользнул по террасе, бассейну и шезлонгам, окруженным пальмами и цветущими кустами для уединения. Эта мысль заставила ее сглотнуть комок в горле. Жаль, что она не смотрит оттуда, не чувствует себя в безопасности в объятиях Томаззо ... везде.