Бессмертный, который любил меня(ЛП)

– И все же, – сказала она, – я осуществила свои мечты и открыла магазин три года назад. Конечно, если бы кто-то был, он бы уже подошел ко мне?

– Да, – сказал Люциан, впервые вступая в разговор. – Вот почему я подозреваю, что бессмертный в твоей жизни – твой отец.

Шерри повернулась к нему с изумлением. – Мои родители расстались после смерти брата. Мой отец тогда переехал в Британскую Колумбию. Он не был в моей жизни с тех пор, как мне исполнилось восемь лет.

– Я говорил не о муже твоей матери, – сказал Люциан.

На мгновение его слова потеряли для нее смысл, а затем Шерри откинулась назад, как будто он ударил ее. Она покачала головой.

– Я просеивал твои воспоминания, когда ты говорила с Дриной о том, что в твоем списке нет никого, кто прожил бы в твоей жизни больше десяти или одиннадцати лет, – сказал Люциан. – Ты прокручивала список в голове, пока говорила, и вспоминала всех с детства, – сообщил он ей.

Шерри не удивилась, что он просеял ее мысли, и она знала, что быстро просмотрела список людей в своей жизни.

– Судя по воспоминаниям, которые пронеслись в твоей голове, у тебя форма глаз и губ твоей матери – Линн Харлоу Карн, – сказал Люциан. – Но все остальное – цвет глаз, цвет кожи, нос, форма лица... – покачал он головой, – ничего похожего на твою мать и на человека, которого ты знал как своего отца, Ричарда Карна.

Шерри почувствовала, как у нее перехватило дыхание. То, что он сказал, было правдой. Он был не первым, кто это прокомментировал. У нее не было отцовских черт. Ее родители были белокурыми и голубоглазыми, а она – темноволосой и темноглазой, и кожа у нее была скорее бежевого цвета, чем цвета слоновой кости. И хотя у нее были большие, как у матери, глаза лани и полные губы, ее нос был почти римским по своей прямоте, а лицо овальным, а не длинным и тонким. Она также была невысокой и пышной по сравнению с ее высокими, стройными родителями. Ее тетя Ви даже однажды прокомментировала это и пошутила, что ее подменили в роддоме.

Шерри покачала головой, прогоняя эти мысли. Они сошли с ума. Сумасшествие. Это не могло быть правдой. Черт, если бы ее отец был бессмертным!

– Я не бессмертна, – резко сказала она, уверенная, что это опровергает теорию.

– И не должна была быть, – тихо сказала Баша, – как я недавно узнала, ребенок принимает природу матери. Если она бессмертна, ребенок будет бессмертен. Если она эдентант, то и ребенок будет такой же. И если она смертна…

– Ребенок будет смертным, – закончила за нее Шерри, – но если моя мать была спутницей жизни бессмертного, почему он не обратил мою мать и не сделал ее такой же?

– Она не была его спутницей жизни, – уверенно сказал Люциан.

– А может, и была, но он уже воспользовался своим единственным поворотом и не смог повернуть ее, – быстро сказал Бэзил, бросив на Люциана взгляд, который ясно давал понять, что он считает его бесчувственным.

Люциан нахмурился в ответ. – Ты не спасаешь ее чувства, предполагая, что между ними были отношения, которых не существовало. В конце концов, она сама придет к этим выводам, – он повернулся к Шерри и сказал: – Возможно, он и заботился о твоей матери, но она не была его спутницей жизни. Если бы это было так, он не смог бы держаться от нее подальше.

– Но если ты прав и он был в моей жизни все эти годы, то он не остался в стороне, – заметила Шерри, – может быть, он был ее спутником жизни и ...

– Он остался в твоей жизни, а не в жизни твоей матери, – прервал его Люциан.

– Она тоже была там, – быстро сказала Шерри.

– Она также была замужем и спала со своим смертным мужем, – мрачно сказал Люциан. – Спутник жизни не может стоять в стороне и терпеть это.

Шерри нахмурилась и покачала головой. – В любом случае, все это глупые домыслы. Мои родители поженились за год до моего рождения. Моя мать была не из тех, кто изменяет. И она сказала бы мне, если бы мой отец не был моим отцом.

– Ты уверена в этом? – спросил Люциан, явно не соглашаясь с ней.

– Это объясняет отсутствие отца в твоей жизни, – мягко заметил Бэзил. – Если бы он знал, что ты не его ребенок ...

Какое-то время Шерри просто смотрела на него с тревогой, а затем, пошатываясь, поднялась на ноги и, спотыкаясь, прошла мимо Стефани в холл, ведущий в спальни. Ей вдруг отчаянно захотелось побыть одной.

Глава 13

– Отпусти ее. Она хочет побыть одна.

Бэзил оторвал взгляд от удаляющейся Шерри и хмуро посмотрел на руку брата, удерживающую его запястье. Ее потрясенное лицо при мысли о том, что Ричард Карн не может быть ее отцом, немного приостановило его, и он не спешил следовать за ней. Но сейчас он отчаянно хотел подойти к ней и помочь пройти через это.

– Убери свою руку, или я уберу ее сам, брат, – холодно сказал Бэзил.

Люциан мельком взглянул на него, пожал плечами и отпустил. Как только он это сделал, Бэзил обошел кофейный столик и направился в спальню, которую делил с Шерри прошлой ночью. Его взгляд быстро скользнул по этой пустой комнате, когда он вошел. Простыни были смяты, ночная пижама разбросана повсюду, но Шерри нигде не было видно. Однако дверь в ванную была закрыта.

Закрыв за собой дверь спальни, он пересек комнату и, поколебавшись, приложил ухо к двери. Он слышал только ее сердцебиение и дыхание.

– Шерри? – тихо позвал он. – Ты в порядке?

Последовало короткое молчание, а затем: – Да.

Бэзил взялся за ручку и обнаружил, что дверь заперта. Отпуская ее, он спросил: – Могу я войти?

– Нет.

– Шерри ... – начал он обеспокоенно.

– Я в порядке, Бэзил. Я просто... Я завью волосы и поправлю макияж. Возвращайся и помоги со списками. Я скоро выйду.

Бэзил переступил с ноги на ногу, посмотрел на дверь затем снова встал на ноги. Ей было больно. Он знал, что ей больно. То, что они предложили, потрясло ее, потрясло весь ее мир. Он хотел утешить ее, но, похоже, она не хотела утешения. Ей очень хотелось побыть одной.

Отвернувшись от двери, он снова оглядел комнату и собрал их одежду. Аккуратно сложив, он положил ее на стул и застелил кровать. Все это время он прислушивался к звукам из ванной, решив, что если услышит что-то похожее на всхлипывания или плач, то ворвется и утешит ее, хочет она того или нет.

Но он этого не услышал. Вместо этого раздался случайный металлический щелчок и лязг, который, как он подозревал, исходил от ее щипцов для завивки волос, которые она положила на стойку, пока собирала новые пряди, чтобы обернуть вокруг них. Он понял, что она действительно завивает волосы, и покачал головой. Когда он сдался и вышел из комнаты, чтобы оставить ее в покое, Бэзил признал, что понятия не имеет ни о чем, когда дело касается женщин.

Мужчина избил бы кого-нибудь или что-нибудь после таких новостей, но женщина? Его женщина? Она не плакала, не выла и не била никого, она завивала волосы.

– Я говорил тебе, что она хочет побыть одна, – сказал Люциан, когда Бэзил вернулся к ним в комнату.

– Заткнись, брат, – пробормотал Бэзил.

В ванной Шерри отключила плойку и, оставив ее остывать на стойке, и начала расчесывать волосы. В голове у нее было совершенно пусто. Ей хотелось побыть одной, чтобы осознать, что ее отец – это не ее отец, и она знала, что не сможет сделать этого с Бэзилом. Он бы обнял ее, предлагая утешение, но это превратилось бы в страсть и ... казалось бы, лучше побыть одной. Но даже в одиночестве ее разум, казалось, не воспринимал этого. Это было похоже на то, как если бы кто-то сказал вам, что небо желтое, когда вы знали и видели его синим всю свою жизнь. Это просто не было вычислением.

Шерри повернулась, открыла дверь и вышла в спальню. Она слышала, как Бэзил ходит по комнате, поэтому не очень удивилась, обнаружив, что там прибрано. Ее взгляд скользнул к кровати, и она хотела лечь, но Бэзил только что застелил ее. Кроме того, она не устала. На самом деле она чувствовала себя довольно беспокойно ... и ее разум лихорадочно работал. Ее отец не был ее отцом. Она даже не знала, как к этому относиться. Бэзил был прав, это объяснило бы, почему он так легко ушел из ее жизни, потому что, хотя она и не реагировала на его немногочисленные попытки заговорить с ней, он не очень старался преодолеть это ... что всегда причиняло ей боль. Но если это правда, почему ей не сказали? Она могла понять, почему это скрывали от нее в детстве, но когда она стала старше ... и особенно когда ее мать лежала на смертном одре. Она ожидала бы, что мать, по крайней мере, скажет ей тогда.