О вампире

– О, – пробормотала Холли и подумала, не придется ли им с Джеймсом переключиться между его фамилией Босли и ее девичьей фамилией Маккорд.

– Так или иначе, – продолжал Джастин, – мой отец, Эйдан Верди Брайс, родился пятьдесят лет спустя.

С минуту он молчал, сворачивая с шоссе, а потом продолжил: – Моя мать родилась в конце тринадцатого века, как я уже упоминал. Как и мой дед, она была смертной. Матильда Блаунт. Она была дочерью лавочника, – добавил он с улыбкой. – Когда отец женился на ней, они поменялись именами Брайс и Блаунт.

– Не Верди? – спросила она.

Джастин покачал головой. – Насколько я понимаю, мой отец не любил своего деда, Максима Верди. Судя по тому, что он рассказывал, этот человек был немного высокомерным ослом.

– А-а, – протянула Холли, а потом спросила: – А при чем тут кирпич?

– Брайс по-ирландски означает кирпич, – сказал он с кривой улыбкой. – И когда мои родители переехали в Америку, они подумали, что было бы неплохо использовать более американское имя, так что Брайс ... Кирпич...

– Брикер, – сказала она и улыбнулась. – Какие они?

Ей было более чем любопытно. Ради бога, он говорил о людях старше Америки. Она не ожидала, что они будут как нормальные люди. Во всяком случае, нормальные смертные.

Джастин помолчал с минуту, потом беспомощно пожал плечами. – Они хорошая, счастливая пара, которая любит друг друга и своих детей и делает все возможное, чтобы быть хорошими людьми.

–Хм-м-м. – Холли поджала губы при этом. По ее описанию, это была обычная семейная пара, и ей просто не казалось, что люди, жившие так долго, как родители Джастина, могут быть милыми и нормальными.

– Вот мы и приехали, – неожиданно объявил Джастин, и Холли, выглянув в окно, увидела, что они сворачивают на подъездную дорожку, которая вилась между деревьями. Она с любопытством оглядела лес, через который они ехали, и с удивлением обнаружила, что они проехали больше двухсот футов, прежде чем уступить дорогу большой лужайке перед домом. Но быстрый взгляд показал ей, что тот же лес окружает поляну, где стоял дом и ухоженная лужайка.

– Так что, лес – это для того, чтобы не пускать людей внутрь или наружу? – сухо спросила она.

– Вон, – заверил он ее. – Мама с папой не переезжали десятилетиями из-за этих лесов. Соседи не видят, кто здесь живет, и не замечают, что они не стареют. Они могут просто оставаться здесь, меняя земельный титул каждые пятьдесят лет или около того, чтобы быть уверенными, что какой-нибудь государственный служащий не заметит ничего подозрительного для смертного.

– Умно, – решила она, переключив внимание на дом. Это было очень большое одноэтажное оштукатуренное здание песочного цвета. Изящные арки сменились чем-то вроде тенистой террасы, тянувшейся вдоль фасада дома, давая проблески темных окон в конце дня, когда солнце совершало свой путь вниз.

– Когда я родился, здесь был другой дом, – сказал Джастин, припарковав машину на обочине. – Его снесли и построили новый лет десять назад.

Холли кивнула и открыла дверцу, чтобы выйти. Она как раз выпрямилась между машиной и дверью, когда лай заставил ее взглянуть на дом. Заметив, что к ним несется огромный пес, похожий на медведя, она испуганно взвизгнула и бросилась обратно в машину, плотно закрыв на ходу дверцу.

Глава 13

Джастин перевел взгляд с собаки, несущейся со всех ног к нему туда, где минуту назад стояла Холли, а затем наклонился, чтобы заглянуть на переднее сиденье, и увидел, что она смотрит на него широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Холли, что… – начал он в замешательстве. Затем он услышал предостерегающий крик матери и инстинктивно обернулся как раз в тот момент, когда Самсон подошел к нему. Не ожидая, что 120 фунтов собаки ударят его в грудь, Джастин упал, как булавка под шар для боулинга, его спина сильно ударилась о землю под звук истерических криков Холли.

– Самсон! Хватит! Проклятый Самсон! – Обеспокоенный чужими, высокими завывающими звуками, исходящими от Холли, Джастин попытался оттолкнуть влюбленного пса, чтобы встать, но Самсон был полон решимости лизнуть его в лицо. Он оттолкнул большого черного зверя, и начал было садиться, но был отброшен назад, когда собака заползла ему на грудь, пытаясь лизнуть еще раз.

– Да, привет, – пробормотал Джастин, снова отталкивая голову собаки. – Что с тобой, черт возьми? У тебя манеры получше.

– Октавиус! – рявкнула мать, и пес немедленно спрыгнул с Джастина и сел рядом с Матильдой Брикер.

– Октавиус? – с удивлением спросил Джастин, садясь в грязи и с удивлением глядя на собаку. Последний раз он видел Октавия шесть или семь месяцев назад. Тогда собака была пушистым комочком черного меха. Рожденный вполовину легче своих сородичей, он не должен был жить, но Джастин был в гостях, когда мать Октавиуса родила, и он кормил малыша из бутылочки несколько раз в день. К тому времени, как он ушел, пес прибавил в весе вдвое и был таким же счастливым и жизнерадостным, как его братья и сестры.

– Он немного вырос, – сухо заметила мать, наклоняясь, чтобы погладить собаку, которая сидела рядом с ней, дрожа от возбуждения, а его обожающий взгляд был устремлен на Джастина. – И он обычно очень хорошо себя ведет для щенка, но, похоже, он тебя помнит.

– Это действительно Октавиус? – недоверчиво спросил Джастин, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.

– Так и есть, – заверила его мать со слабой улыбкой. – Ему восемь месяцев, и он весит больше, чем его отец, Самсон.

Покачав головой, Джастин подошел к здоровяку и погладил его, улыбаясь от гордости, что щенок оказался таким хорошим. Теперь он решил, что это стоило каждого кормления из бутылочки.

– Возможно, тебе следует позаботиться о своем друге, – серьезно сказала мать. – Я отведу Октавиуса на псарню, пока она здесь.

– О, но я хотел познакомить ее с собаками, – запротестовал Джастин, оглядываясь на машину и хмурясь, когда увидел в окно напряженное лицо Холли. Клянусь Богом, у нее было такое же выражение лица, как у детей Люциана и Ли, когда они роняли в подгузник что-то особенно грязное. Он бы не удивился, услышав, что она обделалась на переднем сиденье.

– Она не обделается на твоем переднем сиденье, – со смехом заверила его мать, а затем более серьезным тоном добавила: – Но она в ужасе, Джастин. Почему ты не позвонил мне и не сказал, что она боится собак? Я бы убедилась, что они все в конуре, прежде чем вы приехали.

– Она не боится собак, – сказал он, с удивлением поворачиваясь к матери. – Она их любит.

Матильда Брикер с сомнением посмотрела на него в ответ на это заявление, а затем снова повернулась к Холли. Через мгновение, она покачала головой. – Не знаю, кто тебе сказал, что девушка любит собак, но они ошиблись. В три года ее растерзала стая диких собак, и с тех пор она их боится.

– Что? – испуганно вскрикнул он.

Мать кивнула и отвернулась, похлопав себя по ноге. Октавиус немедленно подчинился молчаливому приказу и встал, чтобы последовать за ней. Но, уходя, он с тоской оглянулся на Джастина, явно недовольный тем, что оставил его.

Джастин наблюдал за матерью и Октавиусом, пока они не скрылись из виду за домом, а затем медленно повернулся к машине, чтобы посмотреть на Холли. Теперь, когда Октавиус ушел, она выглядела немного спокойнее. Но она была бледна как полотно, и даже с того места, где он стоял, он видел, что она дрожит.

«Холли не любит собак», – мрачно признал он. Андерс определенно, неправильно ее понял.

Вздохнув, он открыл водительскую дверь и сел за руль.

– Закрывай двери. Собака может вернуться, – тут же сказала Холли.

Джастин послушно закрыл дверь и повернулся боком, чтобы взять ее за руки. – Все в порядке, Холли. Октавиус никогда не обидит тебя. Обещаю.

– Но он напал на тебя, – запротестовала она. – Он…

– Нет, дорогая, он просто был рад меня видеть, – заверил он ее. – И я не был готов к тому, что весь его вес обрушится на меня сразу.