Страница 40 из 98
— Ром, берись за вожжи, — Торе распахнул дверь и с улыбкой кивнул другу. — Хочу прогуляться с Амэ.
Лекарь повёл лошадок вокруг пруда, а мы с Сальваторе отправились пешком. Сердце замирало, когда смотрела на зеркало воды с застывшими листьями и охотничьим «домиком». Уму непостижимо! Я слышала о замках с глубокими рвами, о замках на вершинах крутых скал, но никогда не слышала о замке на воде. Чуть беспокойное отражение желтоватых стен, пёстрой листвы деревьев, голубого неба в озере и тишина, зацепившаяся за осенние лесные холмы. В таком месте я бы хотела умереть. Не сейчас — в старости. Стать облаком, сидя в плетёном кресле на террасе с выходом к воде.
— Тебе нравится, моя Амэ, — довольно заявил Тор и подставил локоть. Я взяла любимого под руку, и мы неспешно отправились по маршруту кареты.
— Боюсь представить цену, — заворожено смотрела на дом посреди озера.
— Почти даром, — шепнул на ухо Торе. — Мариам не прожгла дыру в моём кармане.
— Мариам?
— Да, у этого замка женская душа. Тёплая и гостеприимная, я назвал её — Мариам. Прежнему хозяину стало хлопотно заниматься домом. Отдал по сходной цене.
— А ты? Когда ты всё успеваешь?
— Главное правильно распределить обязанности, — командир ласково улыбнулся. — Это не сложно, среди моих знакомых есть люди нужных профессий.
— Потрясающе, — растерянно тряхнула головой. — Похоже, я совершенно не знаю человека, которого люблю. Ты мог бы жить безбедно всю оставшуюся жизнь, но зачем-то стал инквизитором.
— Амэно, — Сальваторе тяжело вздохнул, — служба в инквизиции — попытка смыть с себя грехи Охотника. Я один из богатейших людей Сэнбари, но это кровавое золото… Знаешь, куколка, отец ненавидит меня всем сердцем, но я ненавижу себя ещё сильнее.
— Когда ты виделся с отцом последний раз?
— Давно. Сэнбари большой город, мы почти не пересекаемся.
— А на службе?
— Стараюсь обходить здание суда стороной.
— Торе, мне кажется, вам необходимо поговорить.
— Я много раз пытался, но ничего хорошего не вышло… Добро пожаловать, — мы остановились у каменного мостика. Он напоминал кошку с изогнутой спиной, соединяя берег озера и ворота замка.
Мариам гостеприимно пригласила нас войти. О, Великий Брат, могла ли я подумать, что небольшая передняя может вместить столько изящной красоты?! Лакированные фигурки животных из тёмного дерева на массивном комоде, фрески в рамах из нарядной лепнины и кованая люстра не меньше, чем на полсотни свечей. Бордовая дорожка с золотыми нитями спускалась по ступеням широкой лестницы: шерстяной водопад сливался с мягким ковром на полу комнаты, а высокие окна с бархатными портьерами напоминали синьорин в элегантных платьях. Я подняла голову. Балконы — раз, два… три этажа, а ведь это только дом, есть ещё башни.
— Мальчик мой, Сальваторе! — из комнаты выпорхнула синьора средних лет. Приветливо улыбаясь, она раскинула руки, приглашая Торе в объятия.
Её черты лица — яркие, чёткие, острые, почти идеальные – словно нарисовал художник. Чёрные глаза, высокий лоб, строгие изгибы узких губ, вьющиеся тёмные волосы, чуть подёрнутые сединой, увенчанные красным обручем, и платье из тяжёлой ткани — образец женственности.
— Марта, — прошептал Тор и крепко обнял синьору.
Невидимая струна расслабилась. Торе казался таким спокойным и трогательным. Я не видела теней прошлого в его душе, а уголёк ярости, готовый в любой момент устроить пожар, погас. Кудрявый командир напоминал ребенка, с невинной улыбкой протянувшего руки к матери.
— Любимая, познакомься, — Торе коснулся поцелуем щеки женщины и посмотрел на меня, — Марта, моя кормилица и сердце этого замка.
— Браво! Браво, мой мальчик! — синьора протянула мне ладони. — Ты, наконец, привёл девочку. Я уже не ждала.
— Амэ, — я неуверенно коснулась её пальцев, — Амэно.
— Браво! Она прекрасна, Сальваторе! — Марта сощурилась, заглядывая мне в глаза.
Похвалы черноглазой женщины казались случайной ошибкой, недоразумением. Браво — едва ли подходящий комплимент для синьорины в изодранных брюках, почерневшей от сажи блузке и сбитых сапогах. Утром из зеркала на меня глядела совсем не привлекательная особа с тёмными кругами под глазами, грязными волосами и осунувшимся лицом.
— Так неловко, я отвратительно выгляжу.
— Дитя моё, — Марта ласково улыбнулась, — ты ещё так молода и наивна.
— Молода и хороша собой, — Тор поцеловал мою руку.
— Сальваторе, — она строго посмотрела на командира, — сколько девочке лет? Её душа словно живёт в чужом теле, — по моей спине пробежал холодок, — выглядит старше своего возраста.
— Восемнадцать, — я опередила Торе.
— Амэно, этот старый развратник предупредил, что ему тридцать? — с улыбкой шепнула кормилица и, подхватив нас с Торе под локти, повела в сторону кухни.
***
В стенах замка Мариам каждый из нас обрёл свой кусочек умиротворения. Синьорине Эспозито пришёлся по вкусу томатный суп Марты — наблюдательница попросила рецепт и не меньше часа выпытывала у кормилицы тонкости приготовления. Синьор Ландольфи в белоснежном стёганом халате и домашних тапках казался душкой, а главное — он молчал.
За пределами охотничьих угодий синьора Сальваторе другой мир, иная жизнь: там друзья и враги, проблемы и суета, заставляющие куда-то спешить. Мы торопимся жить, тянемся к финалу, зачастую даже не понимая этого. Погоня за счастьем… мы и есть счастье, просто нужно расслабиться.
Просторная гостиная охотничьего домика — лучшее место для сиесты, пусть за окном и не жаркое лето. Огонь камина перемигивался с отражением в зеркалах, за окном блестела спокойная гладь озера, а я почти засыпала, лёжа на мягком бархатном диванчике.
— Амэ, пойдём со мной, — нехотя открыла глаза и сонно глянула на синьора Ландольфи.
Лекарь нависал грозовой тучей, полный решимости выдернуть меня из объятий сновидения. Какого фавна ему не спится? Больше всех ныл…