Любовь тоже убивает

– Что сказали айтишники? – Маша намеренно увела разговор в сторону, чтобы окончательно не испортить настроение шефу.

– Говорят, что будет сложновато, но они постараются, – он задумчиво почесал затылок. – А если эта "Викки" где-то в Гондурасе сидит?

Утро началось со звонка из компьютерного отдела.

– А вы везунчик, товарищ капитан, – услышал Санин знакомый голос прыщавого парня.

– Вы нашли этого человека в Гондурасе?

– Продолжаете жечь? – рассмеялся айтишник.

– И где же?

– Не поверите. В нашем городе, в нескольких кварталах отсюда. А про везение я не просто так сказал. Дом, где сидит наш клиент, одноподъездный, пять этажей, всего двадцать квартир из которых пять вообще не имеют подключения к интернету. Запрос к провайдеру готов?

– Ещё вчера. Когда начинаем?

– Да хоть сейчас. Кстати, товарищ капитан, посмотрел на досуге страничку клиента. С трудом оторвался. Завидую вам, что с такими персонажами приходится работать. С удовольствием присоединяемся. Не терпится взглянуть в глаза тому, кто скрывается под симпатичной маской трупа.

Два тонированных микроавтобуса припарковались во дворе дома №17. В одном своего часа дожидался отряд ОМОНа, а во втором разместились айтишники, которые отслеживали сигналы со всех работающих компьютеров в этом доме. На одном из мониторов висела страничка "Викки", все ждали появления нового поста.

– Есть, – крикнул одни из парней, не отводя взгляд от экрана, – квартира 12-ть.

Санин схватил рацию, и уже выпрыгивая из машины, скомандовал:

– Штурм! Квартира 12. Третий этаж.

Отряд затих на площадке, прислушиваясь к происходящему внутри. Неожиданно раздался скрип, и в дверном проёме квартиры напротив показалась любопытная бабуля. Она уже было открыла рот, чтобы начать ругаться, но огромная ладонь в чёрной перчатке обхватила её лицо и аккуратно затолкнуло старушку обратно, тихонечко прикрыв за ней дверь.

Взмах руки… Удар тараном… И дверь слетает с петель....

– Всем лежать! Мордой в пол! Работает ОМОН!

8

Произошло это совершенно случайно, открыв зачем-то раздел "Поиск друзей" на своей странице, Лиля увидела знакомое лицо. Она сразу узнала его. Можно было бы засомневаться, но красноречивая подпись под фото – "Геннадий Кравченко" не оставила никаких сомнений. На экране был, конечно же, не тот Генчик, которого она неистово любила в школе, а солидный дядька; немного полысевший, немного поседевший и немного потолстевший. Всего понемногу как у любого мужика, дотянувшего почти до пятидесяти, но всё равно, это был тот самый Генчик, человек, сломавший её жизнь.

Переходя на страничку, Лиля надеялась увидеть его несчастным и одиноким, а наткнулась на феерию жизнерадостных снимков, на которых он всегда был запечатлён в обнимку с её бывшей подружкой. Танька тоже изменилась, а как тут не измениться, полжизни прошло, но выглядела она просто отпадно, словно подтверждая пошлую истину про бабу-ягодку. Зависть и раздражение захлестнули Лилю, как и много лет назад, когда её любовь была растоптана. Очень сильно захотелось сделать какую-нибудь пакость; написать гнусный комментарий или поглумиться над их показушной любовью. Ну не верилось ей, что выложенное здесь – вершина искренности, выдавал Генчика слегка потухший взгляд, хотя улыбка всегда была во весь рот. Однако Лиля сдержалась, победило желание ещё немного понаблюдать. Капнуть глубже мешало отсутствие "дружбы", поэтому она не задумываясь нажала на кнопку "Добавить в друзья". Забавно, что из этого выйдет, подумала она, будучи уверенной, что он не сможет проигнорировать её, ведь такую красоту невозможно не заметить.

За окном стемнело. Лиля устала от многочасового текстового марафона, захлопнула крышку ноутбука и уселась на диван, чтобы под чаёк с бутербродом посмотреть новую серию своего любимого фильма. Расслабилась, откинувшись на подушки… и вдруг, что-то бесплотное нежно коснулось её щеки, а потом её губ… Лиля дёрнулась, чуть не ошпарив себя кипятком. Ну вот и глюки, решила она, надо бы сделать перерыв, отдохнуть от этой гонки за успехом. Поднесла кружку ко рту, и глотнула обжигающий напиток, чтобы прийти в себя.

А мгновение назад, где-то очень-очень далеко, человек, которого уже лет десять называли на работе не иначе как Геннадий Викторович, прикоснулся к экрану компьютера, на котором была открыта фотография очаровательной женщины с восхитительным именем Викки.

Желание быть лучшей с годами никуда не делось, поэтому по ночам Лиля регулярно видела сны, в которых она была лидером на марафонских дистанциях, устанавливала рекорды в плавании, побеждала любого соперника, выходящего против неё на татами. Но однажды приснился невероятно странный сон, где она участвовала в конкурсе красоты. Повсюду были стройные модели в бикини, бесстыжие фотографы и пожилые чопорные дядьки в первых рядах, алчно вонзающие свои мутные взгляды в молоденькую девичью плоть, прикрытую лишь кусочками сверкающей ткани. Странным было то, что каждый её выход на подиум сопровождался не привычным улюлюканьем и свистом, а восторженными овациями, вставанием всего зала и охапками цветов. Она удивлялась, ведь в ней ничего не изменилось – такая же толстая, и откровенные наряды смотрятся на её обрюзгшем теле нелепо… Лица не видно, только сияние волос в контражуре… Снова поклоны, букеты, восторженные лица, вспышки фотокамер… И вот финал. Она разворачивается, чтобы уйти с подиума. Луч прожектора опускается вниз, сфокусировавшись на её лице, и вместо знакомых и таких ненавистных ей черт, Лиля видит чужое лицо… И этот образ так прекрасен, что не хотелось просыпаться.

– Вставааааай…, сооооня...., – донеслось сквозь звенящую пелену.

Лиля приоткрыла глаза, и реальность ударила в нос запахом свежесваренного кофе и ароматом яблочного штруделя.

– Доченька, пойдём кушать, – услышала она нежный голос мамы.

– Ма, ты снова в своём репертуаре, – недовольно буркнула та, отвернувшись к стене, – такой сон обломала.

– Вставай, а то всё остынет, – не унималась Валентина Степановна.

– У тебя только жратва на уме, – продолжала возмущаться дочь, откинув в сторону одеяло. – Вот, куда мне ещё и штрудель!?

– Это просто нарушенный обмен веществ.

– А кто его нарушил? Вы с отцом. Кушай, доченька, здоровенькой будешь, – кривляясь произнесла она. – Здоровенькая! Куда уж здоровей! Скоро в дверь влазить не буду.

Валентина Степановна не стала пререкаться и оправдываться, она выслушивала эти тирады ежедневно на протяжении многих лет, но перед ней сейчас лежала в кровати не маленькая девочка, страдающая ожирением и девичьими комплексами, а сорокапятилетняя одинокая женщина. И максимум, что могла сделать для неё мать – вкусно накормить. Ведь сколько бы она не старалась устроить судьбу дочери, всё заканчивалось трагедией.

Валентина Степановна всю жизнь проработала в привокзальном ресторане. Это сейчас звучит как-то унизительно – "привокзальный ресторан", а в советское время попасть сюда вечером было практически невозможно, ведь снабжение от железной дороги кардинально отличалось от поставок в обычные заведения общепита и посетители прекрасно знали об этом. Она пришла сюда девчонкой, прислушавшись к совету отца учиться на ту профессию, где можно поесть, а не голодать как голодала их семья в войну. Валя начала с помощницы в холодном цеху, где готовили закуски, выполняя самую неблагодарную и тяжёлую работу: таскала мешки с картошкой, мыла и чистила её, а ещё ежедневно обрабатывала десятки килограммов лука, свёклы и капусты. Огурцы, помидоры и зелёный горошек ей пока не доверяли, и уж тем более икру и осетрину для заливного. Но мало-помалу Валентина начала отвоёвывать плацдарм за плацдармом, и вот уже дома в холодильнике можно было найти и зелёный горошек, и красную икру в баночке из-под майонеза, а ещё балычок, рижские шпроты, лимончики и даже греческие маслины.