Страница 18 из 26
- Раскручивать всегда легче! - философски заметил прапорщик.
- А в чем, собственно, дело? - как бы уже заранее обижаясь, спросил Веревкин.
- Понимаешь, она у меня прощения попросила.
- Передумал, что ли?
- Понимаешь, она плачет и клянется!
- Ну, смотри, - пожал плечами Веревкин. - когда прижмешь, они всегда такие, а потом...
- Да брось ты, лейтенант! Я-то уж думал, действительно кракодавр какой тут обитает, а она вполне даже терпимая женщина! - возразил прапорщик.
- Как хочешь, - поморщился Веревкин. - Отбой, что ли?
- Отбой! - облегченно выдохнул Башмаков.
- А дети-то у тебя есть? - откладывая отвертку, спросил чуткий Иван Григорьевич.
- Дочь!
- А чего ж ты, в самом деле, тогда дурочку валяешь? - покачал головой прапорщик и скомандовал бойцам: - Отставить! Давайте назад скручивайте! А такое дело, как восстановление семейной цельности, надо, конечно, отметить!
- У меня пиво есть! - улыбаясь сквозь слезы, сообщила Катя, тихонько пришедшая из детской и слышавшая, оказывается, весь разговор.
- Ну, пивом тут, голуба, не отделаешься! - засмеялся Иван Григорьевич и кивнул на чемодан. - Разбирай вещички, вернулся твой дембелек! Но ты, голуба, на досуге тоже мозгами пошевели...
Когда через час теща, открыв своим ключом дверь, вместе с Дашкой вошла в квартиру, то застала очень странную картину: во главе празднично накрытого и еще более празднично бутылированного стола точно молодожены сидели Олег и Катя. Слева от них - четыре трезвых бойца (перед каждым стояла бутылка лимонада "Буратино"), а справа - засмурневший лейтенант Веревкин, захорошевший Иван Григорьевич и пьяный в стельку Слабинзон. Борька позвонил, чтобы выяснить, почему Башмаков к нему все никак не доедет, и был срочно вызван на внезапно образовавшийся праздник жизни. Супруги Башмаковы были как раз слиты в прочном поцелуе, а гости хором считали:
- Тридцать восемь, тридцать девять, сорок...
Катя вырвалась от Олега, чтобы отдышаться, а гости захлопали в ладоши.
- Мама, у вас снова свадьба? - удивленно спросила Дашка.
- Вот ведь, ребенок всегда в корень смотрит! - обрадовался Иван Григорьевич.
Он галантно предложил теще место рядом с собой и весь вечер охмурял ее с тонкими подходцами, совершенно неожиданными в этом прямом казарменном человеке. А в конце, так и не добившись от раскрасневшейся тещи брудершафта с неминучим поцелуем, прапорщик сказал тост, запомнившийся Олегу навсегда:
- За любовь без дури!
Примерно через год Ивана Григорьевича, давно уже просившегося в Германию, чтобы подзаработать перед пенсией, уважили и откомандировали в Афганистан
- тоже как-никак заграница. Веревкин, так и не простивший Башмакову того "отбоя", зайдя как-то в райком с ведомостью, рассказал, что прапор прислал из Афгана два письма, а потом и его самого прислали в цинковом гробу. Их колонну зажали в каком-то горном ущелье, и они отстреливались, пока были живы. Прилетевшие на выручку вертолеты опоздали, Иван Григорьевич был мертв и до невероятности изуродован, как, впрочем, и все остальные.
6
"А куда же потом делся дембельский чемодан?" - задумался эскейпер и вспомнил.
Сразу после неудавшегося первого побега Катя засунула чемодан подальше от глаз, на антресоли. Потом какое-то время в нем держали старую обувь. В конце концов Дашка, получив в подарок черепаху Чучу, устроила в чемодане террариум. В результате преждевременной гибели Чучи от желудочно-кишечного расстройства чемодан источал такой нестерпимый запах, что Башмаков собственноручно отнес его на помойку. А жаль! Замечательный был чемодан... На крышке - мчащийся поезд с огненной надписью: "Дембель-1974". Состав мчался туда, где вдали виднелась платформа, а на ней - тоненькая девичья фигурка с букетом цветов. К этой картине самодеятельный батарейный художник по фамилии Дарьялов предлагал сделать подпись:
Я, пока тебя ждала,
Всему городу дала!
Дарьялов был из молодых, недавно призванных, и не ведал, что попал в самое больное место. За это он жестоко поплатился, получив от обезумевшего Башмакова несколько страшных ударов в грудь. На казарменном языке это называлось "проверить фанеру". Парня даже в санчасть положили, но он наврал начмеду, будто упал с турника. Однако получил Дарьялов все-таки за дело. Нельзя так шутить! Нельзя. Уходя в армию, Олег оставил в Москве Оксану, свою первую любовь. Познакомились они на пруду в Измайлово, где после выпускных школьных экзаменов Олег проводил почти все свое время: плавал, загорал и готовился к поступлению в институт. Вокруг пруда даже по будням собиралось довольно много отдыхающих: целовались, прикрывшись полотенцами, парочки, шумные компании, раскинувшись на травке, употребляли портвейн и пиво в неограниченных количествах. Олег же в гордом одиночестве лежал на своем месте под кустиком, читал учебники и даже записывал кое-что в тетрадку. Изредка он вскакивал, мчался к пруду и с разбегу единым духом, не появляясь на поверхности, пронзал холодную мутную воду от берега до берега. Выныривал Башмаков уже на другой стороне и всегда безошибочно - под развесистыми корнями старой подмытой березы. Потом, отдышавшись, проделывал то же самое, но теперь в обратном направлении. Выйдя на берег, Олег как подкошенный падал лицом в землю, успевая в последнее мгновение подставить руки, и отжимался раз двадцать для согрева. Неторопливо направляясь к своим учебникам, он краем глаза ловил, какое впечатление произвело его показательное выступление на окружающих, особенно на девушек.
И вот однажды, когда, в очередной раз проделав свой коронный номер, Башмаков улегся под кустиком и углубился в физику, над ним раздался веселый голос:
- Ихтиандр, вы курящий?
Он поднял глаза и увидел загорелый девичий стан в белом влажном и потому почти прозрачном купальнике. Олег задрал голову и обнаружил, что лицо у окликнувшей его девушки круглое, улыбчивое, волосы светлые, вернее, обесцвеченные, а глаза - лучисто-шальные.
- Во попался - некурящий, неговорящий!
- Нет, я немного курю... - неловко признался Башмаков.
- "Стюардессу" будешь? - она протянула ему пачку сигарет. Олег замешкался. Он вытирал о траву (чтобы взять сигарету) мокрые после купания пальцы и безуспешно оттаскивал взгляд от жгучих сокровенностей, просвечивавших сквозь влажный купальник.